Том 6. Проза 1916-1919, пьесы, статьи
Шрифт:
Картина первая
Ночь. Туман. Набережная одного из петербургских каналов. Мутный воздух светел от городских фонарей и неподвижен. Отчетливо видна на первом плане только чугунная решетка; за нею, где вода канала и та сторона — мглистый провал, бесформенное нечто, смутно намекающее на какие-то огромные дома. В нескольких окнах, разбросанных по шести-семи этажам, ночные огни, — слабые и неподвижные желтоватые пятна.
У чугунной решетки, полуоблокотившись на нее, стоят и разговаривают Генрих Тиле и Феклуша. Тиле
Тиле. Ты пьян, Феклуша, совсем пьян. У тебя зеленые глаза. Идем!
Феклуша. Не пойду.
Тиле. Хочешь, я позову извозчика? Тогда тебе не нужно будет передвигать ногами.
Феклуша. Не хочу.
Тиле. Я дам тебе еще коньячку.
Феклуша. Не хочу. Вы сами пьяны. Я не хочу на вашу квартиру, пустите меня. Я не хочу!
Тиле. Не кричи!
Феклуша. Я не кричу.
Молчание.
Пустите меня, Генрих Эдуардович, я на коленки перед вами стану. Хотите, я на коленки стану, пустите. А то опять закричу.
Тиле. Александров!
Феклуша. Я не буду. Зачем вы отыскали меня, Генрих Эдуардович? (Плачет пьяными слезами.)Я спрятался, и вы меня отыскали, я больше не могу. И в трактир не хочу, и коньячку вашего не хочу, я домой пойду, меня жена ждет.
Тиле. Ты пьян, Феклуша, не плачь, это глупо. Послушай: разве ты забыл, что ты хотел сделать? Вспомни — ну же! Вспомни: ты хотел выдать меня, когда я убегу с деньгами, и получить третью часть. Это сделает тебя богатым, ты будешь богат, Александров? Вспомни.
Феклуша. Ну и хотел, а теперь не хочу. Я с ума сошел с вашими картами, У меня живот подтянуло, как у гончей собаки. Все бегу, все бегу, а куда — и сам не знаю. Проклятый был тот день, когда я вас на Невском встретил… Обрадовался, товарища нашел!
Тиле. Да, это был проклятый день, ты вполне точно выражаешься, Феклуша. Пойдем ко мне, пойдем, у нас будет очень хорошо. Ты забыл? Зажжем все лампочки, я достану коньячку…
Феклуша. Не пойду. Вот мое последнее слово, Генрих Эдуардович.
Тиле. Зови меня Генрих.
Феклуша. Не хочу. Или вы бежите теперь же с вашим миллионом, или… к черту все это, к черту! К дьяволу!
Тиле. Хорошо, я убегу. Выпей-ка, Феклуша, это коньячок.
Феклуша. Откуда это? (Пьет из горлышка.)Здорово хорошо. А вы?
Тиле. Я тоже выпью. (Пьет.)
Феклуша (смеется).Хороши товарищи! Вот бы из вашего банка на вас посмотрели, до чего смешно, ей-Богу?
Тиле (тоже смеется).Они спят, Феклуша, и видят во сне, что Генрих Тиле занимается арифметикой. А Генрих Тиле пьет с Феклушей коньячок.
Оба смеются, покачиваясь.
Феклуша. А где мы? Я этого места не знаю. Где мы, Генрих Эдуардович?
Тиле. Это Екатерининский канал. А это — туман, Феклуша. А это — вода. Хочешь плюнуть в воду?
Феклуша. Хочу. (Плюет.)А это что?
Тиле. Это освещенные окна в доме, который на том берегу. Кто-нибудь не спит. И он не спит.
Феклуша. А я думал, что мы одни только не спим. Еще коньячку нету, я бы выпил, мне холодно.
Тиле. Пойдем ко мне, я дам: там стоит такой круглый столик, Феклуша, и на нем коньячок и пуншик. Ты любишь пуншик?
Феклуша (все еще упрямо, но слабея).Не пойду. Или вы теперь же бежите, или… Отчего вы не бежите? Ну какой вы вор, ей-Богу, честное слово. Вот возьму, да в воду и брошусь, ей-Богу.
Тиле. О, какой ты хитрый, ты очень хитрый зверек, Феклуша. И все вы очень хитрые звери, и вы хотите быть хитрее Генриха Тиле, но нет! — Он вас обманет, Феклуша! — я шутил. Ты можешь гнаться и ночью и днем: ты не догонишь. Ты совсем сойдешь с ума, у тебя станут желтые глаза, ты будешь выть у двери, но ты не догонишь!
Феклуша. У меня и сейчас желтые глаза. И вы тоже пьяны.
Тиле. Ты глуп, Александров! Я не могу быть пьян. Я пью вот это (бросает бутылку в воду) — и оно становится огнем, оно горит как пламя. Во мне огонь, Александров!
Феклуша. Я бы двадцать раз убежал.
Тиле. О да. И ты двадцать раз убежал бы, и другой дурак двадцать раз убежал бы — и уже двадцать раз полиция поймала бы еще одного дурака! Но я терплю. Я думаю и терплю. О, я уже устал составлять планы и разрушать планы; но вот скоро у меня будет такой, которого нельзя разрушить, — и тогда я исчезаю. Ейн, цвей, дрей — фух! (Дует на пальцы.)Где Генрих Тиле? Исчез, извините, надел шапочку-невидимочку. Феклуша! Ты можешь догнать призрак?
Феклуша (жалобно смеясь).Вот я и опять как будто верю. Истинный вы демон-искуситель, Генрих Эдуардович! Я лучше домой пойду, ей-Богу.
Тиле. О, верь мне, Феклуша, пожалуйста, верь! У меня необыкновенная голова, которая все видит. Ты говоришь — это туман, а я говорю: нет, это крылья, на которых полетит Генрих Тиле. У меня необыкновенная голова, Александров: когда все спят, она думает. Что она думает? Все! О, какие сны я вижу, какой я счастливый человек, Александров! (Счастливо смеется.)Извини, пожалуйста, я тебя толкнул.