Том 6. Проза 1916-1919, пьесы, статьи
Шрифт:
Карл (брату, тихо).Он волнуется. (Громко.)Итак, до свиданья, Генрих. Покойной ночи. Ты сегодня вечером дома?
Тиле. Нет, у меня есть свидание. Спокойной ночи, Карл. Дверь закрывается сама.
Карл уходит. Тиле хает, sou закроется дверь за Карлом. Насмешливо показывает рукою и лицом, лак захлопнулась дверь на ключ и громко хохочет. Феклуша с некоторым страхом смотрит на него.
Феклуша.
Тиле. Я всегда пью за обедом. Если бы Карл не был мой брат, я сказал бы, что Карл — дурак. (Смеется.)Они прибавили мне тысячу двести! Они говорят, что я идеален! Феклуша — они в банке боятся меня!
Феклуша (льстиво смеется).Очень ловко, Генрих Эдуардович! Я даже удивляюсь, ей-Богу, как Вы это умеете? А это правда, что вы выгнали двух чиновников?
Тиле. Правда.
Феклуша. Все-таки жалко их. Семейные?
Тиле. Кто бы я ни был, но неаккуратности допустить я не могу- Они заслуживали быть выгнанными.
Феклуша. Генрих Эдуардович!.. А что двадцать рублей мне — это правда, вы не пошутили?
Тиле. Ты заяц, ты просто трусливый заяц, Феклуша! Нет, я не пошутил, и ты будешь получать двадцать рублей, — но недолго, недолго, Феклуша! (Смеется.)Эти глупые люди в банке боятся меня. Я хочу украсть у них миллион, а они меня боятся! Я хочу украсть миллион, а они говорят: Генрих Тиле безукоризненный работник, он идеален. Разве это не смешно, Александров?
Феклуша (угрюмо). Не верю я этому, Генрих Эдуардович. Одни только слова для искушения, и больше ничего, извините, пожалуйста.
Тиле. Ты полагаешь, что я так честен?
Феклуша. Ничего этого яне полагаю. И что при вашем таланте вы вполне можете позаимствовать из банка не только миллион, а и два и сколько хотите, это я разделяю. Но…
Тиле. Украсть, Феклуша! Говори дружески: украсть.
Феклуша. И еще того хуже: украсть. Но какой смысл? Какой смысл, Генрих Эдуардович? Слезно прошу вас: объясните, не мучайте вы моей головы, не терзайте. Вот вам тысячу двести прибавили и еще скоро прибавят… Нет, Генрих Эдуардович, вы мой благодетель, но окончательно убеждаюсь, что вы просто так, играете со мной.
Тиле. Ты глуп, Феклуша.
Феклуша. Это-то я уже много раз слыхал, этим вы меня не удивите, а все-таки не верю я в ваш план. Господи!.. И почему вы со мной об этом говорите, какой я вам товарищ? Вы по уму министр, а ячто? Нет, окончательно утверждаюсь, что вы играете, театр представляете. Никуда вы не убежите!
Тиле. Ты глупец, Александров! Вы все глупцы, и никто из вас не знает Генриха Тиле с его огромной душой. У меня огромная душа, Александров! Моя душа живет во дворце, Александров, а не в этой глупой квартире, где детская с окнами на солнце! Но пусть никто не знает — меня радует вид обманутых глупцов.
Феклуша. Так и я не хочу знать, не желаю, да! Вы слышите, Генрих Эдуардович, или нет? Не желаю больше. Я за полгода, как вы мне это сказали, одной ночи не спал, честное слово.
Тиле. А зачем спать?
Феклуша. Как это зачем? Жил я беззаботно…
Тиле. А зачем спать? Я тоже не сплю ночи, Феклуша! О, я очень много спал и теперь проснулся: ты не видишь ли солнца, которое светит мне ночью? Это мое солнце,и я проснулся. Генрих Тиле, который любит точность, который положил на рояль вот эти глупые ноты, который нанял квартиру на три года, на десять, на сто лет, — проснулся! Хочешь, я тебе сыграю «Собачий вальс»? Слушай, Феклуша, — вот я играю тебе «Собачий вальс». (Играет с тою же серьезной, деревянной, чопорной манерой, как и прежде; потом смеется.)Слыхал?
Феклуша. Слыхал. Вы сегодня пили за обедом, Генрих Эдуардович?
Тиле. Я всегда пью за обедом, я тебе уже сказал. Но я вижу, что я ты должен выпить, чтобы освежить твои дурные мозги. (Звонит.)Сейчас будет коньячок, Феклуша.
Феклуша (жалобно смеясь).Вот я и опять вам верю. Как вы скажете это «коньячок»…
Тиле. Тише. Иван, дайте нам коньяку… или… это будет превосходно: сделайте нам шведский пунш. Быстро!
Иван выходит.
Ты любишь шведский пунш, Феклуша?
Феклуша. Шведский пунш я обожаю, Генрих Эдуардович, но где же суть? Сути я не вижу.
Тиле. Суть в том, чтобы ты пил коньяк и пунш, пока Генрих Тиле обманывает своей арифметикой глупцов. И еще в том суть, Александров, и это я прошу заметить, что приблизительно через две недели я уезжаю с миллионом рублей. Точного дня, однако, я тебе не назову.
Феклуша. А зачем мне точный день? Только как же вы уедете, когда у вас и паспорта заграничного нет!
Тиле. Есть. Но послушай: вчера я снова размышлял над картой путей сообщения и нашел, что первоначальный мой план бегства через Стокгольм не выдерживает строгой критики: меня схватят еще в Стокгольме или Мальме. Я строгий критик, Феклуша, и все вижу впереди! Теперь у меня другой план.
Феклуша. А какой?
Тиле. Этого тебе я не скажу.
Феклуша. Да ведь все равно же ничего не запомню! Сколько этих планов вы мне говорили: скажете, а я тут же и забыл, голова называется! А сегодня мы будем карты рассматривать? Я бы посмотрел, Генрих Эдуардович, так интересно, что даже дух захватывает.