Том 7. Ахру

Ремизов Алексей Михайлович

...Вас. Вас. Каменский... — Василий Васильевич Каменский (1894—1961) в своих воспоминаниях о времени основания нового направления (1909) отмечал, что футуристов среди известных литераторов особенно интересовали творчески и личностно — Ремизов и А. Блок. См.: Каменский В. Путь энтузиаста // Каменский В. Из литературного наследия. М., 1990. С. 41. Именно Каменскому принадлежит «открытие» и признание словотворческих опытов Хлебникова (1908 г.).

...В. Хлебников, с которым слова разбирали. — О своих встречах с Хлебниковым Ремизов вспоминал в письме к В. Ф. Маркову 22 ноября 1956 г.: «Хлебников при первом свидании мне показался прописной узорной буквой. Без голоса. Читал он невразумительно. “Планетчик”, хотел оруссить весь земной шар» (Письма А. М. Ремизова к В. Ф. Маркову / Публ. В. Ф. Маркова // Wiener Slawistischer Almanach. 1982. Bd. 10. S. 438).

С. 74. Барышня

интересовалась Розановым. — Подразумевается Людмила Давыдовна Бурлюк (в замуж. Кузнецова; 1886—1968), художница, сестра поэта и художника В. Д. Бурлюка. Ремизовы познакомились с братом и сестрой Бурлюк в Херсоне (1903 г.). С тех пор Людмила Давыдовна стала близкой подругой С. П. Ремизовой-Довгелло (см.: На вечерней заре 3. С. 493). См. также авт. коммент. к письму на С. 75—76.

С. 75. Я задумал тогда «Илью Пророка» — Громовника... — Апокрифическая легенда «Гнев Илии Пророка» (1906), вошла в сборник «Лимонарь сиречь: Луг духовный» (1907) и предварялась посвящением М. А. Кузмину. Это произведение Ремизов читал на вечере у Ф. Сологуба 21 января 1907 г. (ИРЛИ. Ф. 289. Оп. 6. № 81. Л. 59).

Посылаю вырезку... — В альбоме «Розанов» письмо № 12; копия рукой Ремизова датирована: «25.X.1907». Сверху помета Ремизова: «Копия письма В. В. Розанова к А. Ремизову. Оригинал остался в России; рисунок мною скопирован А. Ремизов». Авт. коммент.: «Письмо это относится к Л. Д. Б — К. Увы! я занимался в своей комнатенке, а потом должен был уйти. Когда я вернулся, В. В. сразу стал прощаться и со мной и с барышней, с которой он вдвоем просидел часа два. Барышня ожидала Серафиму Павловну. Сеансы — это ночные прихождения к нам В. В. Жили мы по соседству в Казачьем переулке. Приход В. В. “тайный” — он шел будто бы в “Новое Время”. Отсюда большие недоразумения впоследствии. Дома В. В. рассказывал, что он на меня сердится и, конечно, у нас никогда не бывает. Вар<вара> Дм<итриевна>, особенно добро относящаяся ко мне, очень огорчалась. Приходила не раз к нам: “Чтобы я не сердился на Васю”. Помогала вешать драпировки. “Золотые” карнизы прислала. В трех маленьких комнатах было 4 окна — а карнизов было 3. Мы их перевозили с собой впоследствии. И только в 1919 г. зимой пошли на плиту. Б. означает сокращение “был”. (Оригинал этого письма остался в России)». На листе альбома, к которому приклеена копия, рукой Ремизова сверху написано: «про Людм. Дав. Бурлюк-Кузнецову».

С. 76. Точное изображение барышни... — Письмо завершается копией с рисунка Розанова, озаглавленного «Точное изображение барышни»: примитивное изображение женщины, на котором в соответствии с анатомическим расположением половых органов поставлены два вопросительных и два восклицательных знака, а также соответствующие комментарии. Такая же копия (но без пояснений) вклеена Ремизовым в экземпляр книги «Кукха», принадлежавший С. П. Ремизовой-Довгелло (ИРЛИ. Ф. 256. Оп. 1. № 113).

С. 77. ...есть поцелуи, как сны свободные... — Первая строка стихотворения К. Бальмонта «Играющей в игры любовные» (1901) из книги стихов «Будем как солнце» (1903).

С. 78. ...он <Пришвин> рассказывал, что в гимназии вас козлом называли. — Ср.: «Этот рыжий человек с красным лицом, с гнилыми черными зубами сидит на кафедре и, ровно дрожа ногой, колышет подмостки и саму кафедру. Он явно больной видом своим, несправедливый, возбуждает в учениках младших классов отвращение...» (М. М. Пришвин о В. В. Розанове // Pro et contra. С. 108—109). В восьмом классе Пришвин был исключен из гимназии за то, что на экзамене по географии он вслух обозвал Розанова «козлом» (Алексей Ремизов. Исследования. С. 228—229).

С. 78. Не провокация?.. — В альбоме «Розанов» письмо № 17; датировано рукой Розанова: «24 сент<ября> 1909». Авт. коммент.: «Это относится к “сеансам”. А никаких “сеансов” и не было. “Сеансами” называл Розанов, когда он приходил к нам часов в 11 вечера, сказав дома, что он идет в редакцию “Нового времени”. А говорил он так дома, п<отому> ч<то> все скрывал от домашних».

Vale — будь здоров! прощай! (лат.)

С. 79. А ведь Розанов не только философ «превыше самого Ничше!» Розанов — сотрудник «Нового Времени». — Впервые сравнение Розанова с Ф. Ницше было высказано

Мережковским в работе «Л. Толстой и Достоевский»: «...такое сопоставление многих удивит; но когда этот мыслитель при всех своих слабостях, в иных прозрениях столь же гениальный, как Ницше, и, может быть, даже более, чем Ницше, самородный в своей антихристианской сущности, будет понят, то он окажется явлением едва ли не более грозным. Требующим большего внимания со стороны церкви, чем Л. Толстой, несмотря на всю теперешнюю разницу в общественном влиянии обоих писателей (Мережковский Д. Л. Толстой и Достоевский. Вечные спутники. М., 1995. С. 150). Ср. также: «Антихристианство Розанова имеет много точек соприкосновения с антихристианством в учении Ницше, но в существенном они расходятся. Линии религиозно-философских узоров рисунка Ницше смелее и решительнее, они ярче, определеннее, выпуклее, но в конце концов В. В. Розанов идет дальше, его узоры сложнее, тоньше, извилистее, и там, где они видны, они особенно значительны и угрожающе страшны» (Волжский А. С. Мистический пантеизм В. В. Розанова // Pro et contra. С. 449). Сам же Розанов отказывался от этого сравнения, не находя в философии «сверхчеловека» духа кротости (Уединенное. С. 463—464). В газете «Новое время» — реакционном печатном органе с точки зрения либерально-демократической интеллигенции — Розанов публиковался с середины 1890-х гг., в 1909 г. он стал ее постоянным сотрудником, печатая здесь ежегодно около 50 статей. Впрочем, это обстоятельство не мешало Розанову с его изменчивыми религиозно-философскими умонастроениями и парадоксальным мировоззрением совершать в своих книгах неожиданные выпады против ортодоксов и даже защищать «демократов».

С. 81. ...если бы вовремя отправили Блока сюда в санаторию, ну куда-нибудь в Наухейм... — 29 мая 1921 г. М. Горький обратился к А. В. Луначарскому с письмом, в котором просил срочно выхлопотать для Блока разрешение на выезд в Финляндию, где бы он мог устроиться «в одной из лучших санаторий» (Литературное наследство. Т. 80. В. И. Ленин и А. В. Луначарский. Переписка, доклады, документы. М., 1971. С. 292—293). 23 июля 1921 г. поэт получил разрешение на выезд от Советского правительства, однако быстрое развитие болезни расстроило эти планы. Подробнее см.: Об участии А. М. Горького в судьбе Блока в последние дни жизни поэта / Публ. А. М. Крюковой // Александр Блок. Исследования и материалы. Л., 1987. С. 274—277; а также: «Он будет писать против нас». Правда о болезни и смерти Александра Блока // Источник. 1995. № 2. С. 33—45. Упоминание Ремизовым курорта в Бад-Наугейме (Германия), очевидно, связано с первым циклом стихов поэта «Antc Lucem», который был написан под впечатлением первой любви Блока к К. А. Садовской и встрече с ней в Бад-Наугейме летом 1897 г.; на этом курорте поэт бывал также и в 1903 г.

С. 81. ...и М. О. Гершензон где-то тут лечится!.. — М. О. Гершензон проходил курс лечения на германском курорте Баденвейлер с октября 1922-го по август 1923 г. См.: Гершензон М. О. Письма к Льву Шестову/ Публ. А. Д’Амелиа и В. Аллоя // Минувшее. Исторический альманах. 6. М., 1992. С. 269—288.

С. 84. Дорогая и милая Серафима Павловна! Мне как-то очень грустно сделалось... — В альбоме «Розанов» письмо № 16. Авт. коммент.: «От отчаяния С. П. решила однажды вгорячах: поедем заграницу навсегда. В. В. часто говорил: “Вот Серафима благородная, а мы с тобой не благородные”. В. В. обыкновенно обращался на “ты” в сокровенные минуты, а в рассерженные и дам называл “мальчишками” — это, д<олжно> б<ыть>, от учительства идет. А по свидетельству учеников его елецких: М. М. Пришвина, А. М. Коноплянцева звали В. В. “козлом”».

С. 85. Опал. — Ср. с описанием истории, рассказанной в книгах «О происхождении моей книги о табаке» (1946) и «Встречи. Петербургский буерак» (глава «Моя литературная карьера»). В альбоме «Розанов» имеется вырезка из газеты «Новое время» (1917. 22 февраля) со статьей Розанова «О Конст. Леонтьеве» и с пометой Ремизова: «Последняя статья В. В. Розанова перед революцией. 23.II.1917». Заключительные строки статьи: «Он <Леонтьев. — Е. О.> был какой-то “христианин” вне “христианства”. Потому что, кажется, в христианстве не подобает быть “богиням”. А Леонтьев “без этого не мог” по “своей Потемкинской натуре”*)» — обведены и сопровождены комментарием, подписанным рядом на листе: «*) восковый (розовый) слепок Потемкинской “натуры” хранился в Эрмитаже <несколько строк густо замарано. — Е. О.> его видел и В. В. Розанов».