Том 7. Дневники
Шрифт:
Концерты Плевицкой и Тамары. На авиации — с мамой и Францем. Постоянное шатанье по городу и за городом. Мало людей, мало писем. Женя. С Пястом в Сестрорецком курорте (тишина, дождь, прекрасно). Костюм в английском магазине. Встреча с Г. Чулковым.
Месяц справа — искал и нашел.
Теперь я жду М. И. Терещенко для нескольких дел с ним («Сирин»). Паршь какая-то на щеке. Апатия такая, что ничего не хочется делать. Мы с милой все-таки должны решить скоро, куда ехать.
Во всяком случае, рано или поздно надо купаться в теплом море.
Дневник
8 ноября
Другомназывается человек, который говорит не о том, что есть или было, но о том, что может и должно быть с другим человеком. Врагом — тот, который не хочет говорит о будущем, но подчеркивает особенно, даже нарочно, то, что есть, а главное, что было… дурного (или — что ему кажется дурным).
Вот почему я пишу на книге, даримой Иванову-Разумнику: «дорогому врагу».
9 ноября
«Нелепый человек».
Первое действие — две картины (разбитые на сцены?). Первая — яблони, май, наши леса и луга. Любовь долгая и высокая, ограда — перескакивает, бродяжка, предложение. Она на всю жизнь.
Вторая — город, ночь, кабак, цыгане, «идьёт», свалка, пение (девушки? слушают за дверью), протокол.
Постоянное опускание рук — все скучно и все нипочем. Потом — вдруг наоборот: кипучая деятельность. Читая словарь (!), обнаруживает уголь, копает и — счастливчик — нашел пласт, ничего не зная («Познание России»). Опять женщины.
Погибает от случая — и так же легко, как жил. «Между прочим» — многим помог — и духовно и матерьяльно. Все говорят: «нелепо, не понимаю, фантазии, декадентство, говорят — развратник». Вечная сплетня, будто расходятся с женой. А все неправда, все гораздо проще, но живое — богато и легко и трудно — и не понять, где кончается труд и начинается легкость. Как жизнь сама. Цыганщина в нем.
Бертран был тяжелый. А этот — совсем другой. Какой-то легкий.
Вот — современная жизнь, которой спрашивает с меня Д. С. Мережковский.
Когда он умер, все его ругают, посмеиваются. Только одна женщина рыдает — безудержно, и та сама не знает — о чем.
23 октября 1915
I действие. Средняя полоса России (Подмосковье). В доме помещика накануне разорения. Семейный сговор, решают продавать именье. Известие о наследстве. Самый мечтательный собирается рыть уголь. Разговоры: уголь «не промышленный». На семейном совете все говорят, как любят свое именье и как жалко его продавать. Один отдыхает только там. Другой любит природу. Третья — о любви. Мечтатель: «А я люблю его так, что мне не жалко продать, ничего не жалко» (Корделия).
II действие. Овраг, недалеко от заброшенной избушки. Сразу — затруднения, не хватает того-то и того-то. Убийство около избушки. Нищий бродяга. Ему дано любовное поручение (разговор: весь мир так устроен: дверь с порогом, потом — калиточка, угол дома, а за углом…).
III действие. Соседнее богатое именье. Помещики смеются над причудой соседей, которая стала притчей во языцех во всей округе. Дочь. Ее жених. Ее встреча и разговор с нищим бродягой. Он ее заинтересовывает. Она обещает прийти к избушке.
IV действие. Дом и овраг. Новые неурядицы. Денег все равно не хватит. Ропот рабочих. — Свидание у избушки. Убийство. Шахты не будет. Именье продают. Инженер, заинтересовавшийся делом, находит уголь промышленный.
8 января <1916>
Одно из действующих лиц:девушка (барышня), которая никогда не имела дела с ужасным. Веселая, «бодро» смотрит на жизнь. Все ее ставят в пример (ему, между прочим). Когда произошло убийство,она кричит: «Ай, не вынесу», мешается в уме. И это ставят в вину ему же.
6 июня <1916>
Инженерская жена: «Ах, это, право, очень мило. — Что ж, эти люди слушаются вас?» (А у него — тайный, унижающий его, сговор со старшим мастером.) — «Не правда ли, у вас есть теперь свой отомобиль? И вы можете делать все, что хотите?» (А он — черный от грязи, по ночам не спит.)
Не хватает матерьялов; рабочие ропщут; пьянство; дело стало; его разбирает охота бросить все. Подвертывается дамочка, с которой можно весело провести время.
Еще — приходит некто бородатый и темный приставать с «белой березкой», Святой Русью и прочим и прочим. Говорит набожно и книжно. Подвертывается <некто> — спекулировать.
Все это — мщение подземных сил, уже потревоженных. Борьба:их надо усмирить и обратить на добро людям. Но он-то, из первых, слабый, сентиментально воспитанный, сам еще плохо «различает добро и зло».И вынести непосильное бремя помогает ему, хотя и поседевшему, одно только упрямство, скука, «многознание» (ни на что, ни на какие соблазны не идет или идет только полшага, ненадолго уступая: это и есть в нем РУССКОЕ:русский «лентяй», а сделал громадное дело, чорт знает для чего; сделал не для себя, а для кого — сам не знал).
Муж инженерши говорит, как бы между прочим:«Дело ваше плохо ладится, я вижу; тут надо практика: знаете, некто Кацнеленсон купил бы у вас это дело, хорошо бы заплатил вам за него. Разумеется, поручил бы купить подставному лицу (черта оседлости…)».
23 декабря <1913>
Совесть как мучит! Господи, дай силы, помоги мне.
Дневник 1917 года
25 мая