Том 8. Дживс и Вустер
Шрифт:
— Дживс, — призвал я, — пришло время действовать, нельзя терять ни минуты на разговоры. Собирайте вещи, да поскорее.
— Уже собрал, сэр.
— Узнайте, когда отправляется поезд на Кембридж.
— Через сорок минут, сэр.
— Вызывайте такси.
— Такси ждет у входа, сэр.
— Отлично, — обрадовался я. — Тогда помогите мне дойти.
Особняк Принглов находился достаточно далеко от Кембриджа, с милю или две по Трампингтон-роуд. Когда я прибыл, все переодевались к ужину. Облачившись в вечерний туалет, я вышел
— Здравствуйте-здравствуйте, — поприветствовал я, набирая побольше воздуха и шествуя в комнату.
Я старался говорить ясным и звонким голосом, но вся моя бодрость куда-то подевалась. Застенчивый и скромный парень всегда нервничает при первом посещении странного дома; положение отнюдь не улучшается, когда он к тому же выдает себя за другого. Мною прочно овладело дурное предчувствие, которое ничуть не приуменьшилось при появлении Принглов.
Сиппи назвал их прыщами на теле Англии, и мне показалось, что он попал почти в яблочко. Профессор Прингл был худощавым, лысоватым, по-видимому, страдающим несварением, типом с глазами пикши. У миссис же Прингл был такой вид, будто она получила плохие известия году эдак в 1900-м и никак не может оправиться. Я еще не отошел от вида этих двоих, когда меня представили парочке старух, плотно укутанных в шали.
— Вы, конечно же, помните мою матушку? — траурным голосом спросил профессор Прингл, указывая на Экспонат А.
— Ах да! — произнес я, пытаясь изобразить сияющую улыбку.
— И мою тетушку, — вздохнул профессор, как будто бы дела обстояли все хуже и хуже.
— Да-да-да! — протянул я, выстрелив еще одну сияющую улыбку в сторону Экспоната Б.
— Как раз сегодня утром они вас вспоминали, — простонал профессор, потеряв всяческую надежду.
Наступила пауза. Вся компания пристально разглядывала меня, словно семейка из самого ужасного рассказа Эдгара Аллана По, и я почувствовал, как вкус к жизни погибает во мне на корню.
— Я помню Оливера, — издала тяжелый вздох Экспонат А. — Прелестный был паренек. Какая жалость! Какая жалость!
Такое тактичное замечание, и рассчитано так, чтобы гость почувствовал себя совершенно непринужденно.
— И я помню Оливера, — отозвалась Экспонат Б, посмотрев на меня почти так же, как посмотрел судья с Бошер-стрит на Сиппи перед тем, как надеть свой черный цилиндр. — Несносный мальчишка! Дразнил моего кота.
— У тетушки Джейн прекрасная память, учитывая, что ей в этом году исполняется восемьдесят семь, — прошептала миссис Прингл с траурной гордостью.
— Что вы сказали? — подозрительно осведомилась Экспонат Б.
— Прекрасная, говорю, у вас память.
— А-а! — Пожилое существо еще раз посмотрело на меня. И я понял, что в этом доме мне не суждено завести хороших друзей. — Он гонял моего Тибби по всему саду, пуская стрелы из лука.
В этот момент из-под дивана вышел кот и направился в мою сторону с задранным вверх хвостом. Кошки меня любят, отчего еще горше было отвечать за преступления Сиппи. Я наклонился почесать кота за ухом, как я всегда и делал, но Экспонат
— Остановите его! Остановите его!
Она прыгнула, проявляя необычную для своего возраста резвость, и, склонившись над котом, смотрела на меня с таким ожесточенным вызовом во взгляде, будто запрещая мне даже пошевелиться. Положение не из приятных.
— Я люблю кошек, — слабо промямлил я.
Маневр не удался. Симпатии окружающих были явно не на моей стороне. И беседа, можно сказать, вот-вот сошла бы на нет, когда дверь открылась, и вошла девушка.
— Моя дочь Элоиза, — угрюмо представил профессор, как будто ему ненавистно было в этом признаться.
Я обернулся, чтобы поздороваться, и так и замер, стоя с протянутой рукой и тяжело дыша. Не припомню, когда еще я испытывал такое страшное потрясение.
Наверное, каждый из нас попадал в ситуацию, когда встречаешь кого-нибудь, ужасно похожего на внушающего тебе страх человека. Например, играл я однажды в гольф в Шотландии и в отеле наткнулся на женщину, которая была ну вылитая тетушка Агата. Возможно, более приличный ее вариант, что я бы выяснил, если только подождал немного. Но мешкать я не стал. В тот же вечер я унес ноги, не в силах выдерживать такое зрелище. А еще как-то раз меня выпроводили из вполне приличного ночного клуба, так как метрдотель напомнил мне моего дядюшку Перси.
Итак, Элоиза Прингл самым омерзительным образом походила на Гонорию Глоссоп.
Возможно, я уже рассказывал об этой чуме Глоссоп. Она была дочерью сэра Родерика Глоссопа, этого доктора из психушки. Я был помолвлен с ней уже три недели, по большей части против своей воли, когда старик, к счастью, вбил себе в голову, что у меня не все дома, и свернул все приготовления. С тех пор мне одной мысли о ней было достаточно, чтобы проснуться среди ночи с громким криком. И эта девушка в точности на нее походила.
— Э-э, здравствуйте, — пересилил себя я.
— Здравствуйте.
Ее голос окончательно меня добил. Как будто говорит сама Гонория. У Гонории Глоссоп был голос укротительницы львов, подающей властную команду одному из своих питомцев, — такой же голос был и у этой девушки. Я судорожно попятился, когда нога моя наткнулась на что-то мягкое. Воздух потряс пронзительный вопль, за которым последовал крик негодования. Я обернулся и увидел тетушку Джейн, стоящую на четвереньках и пытающуюся успокоить кошку, затаившуюся под диваном. Она посмотрела на меня, и я понял, что ее худшие страхи претворялись в жизнь.
В эту минуту позвали ужинать — я был спасен.
— Дживс, — сказал я вечером, когда мы остались одни. — Я не трус, но склоняюсь к мысли, что эта заварушка для меня уж слишком.
— Вам не доставляет удовольствия визит, сэр?
— Нет, Дживс. Вы видели мисс Прингл?
— Да, сэр, издалека.
— Вам повезло. Вы ее внимательно рассмотрели?
— Да, сэр.
— Она вам никого не напоминает?
— Мне показалось, она сильно походит на свою двоюродную сестру, мисс Глоссоп, сэр.