Том 8. Дживс и Вустер
Шрифт:
— Я этого не знал, сэр.
— И никто, я думаю, не знает, кроме меня. Он со мной поделился тогда в Париже.
— Казалось бы, сэр, можно было предпринять поиски.
— Я так ему и сказал. Но он забыл, как ее зовут.
— Это поразительно, сэр.
— Мне тоже так показалось. Но факт таков. Он только помнил имя — Мэйбл, а фамилию нет. Не будешь же искать по всему Нью-Йорку девушку по имени Мэйбл, правда?
— Я согласен, что это было бы довольно затруднительно.
— Ну так вот, сами видите.
— Да, сэр.
Тут мы застряли в толкучке экипажей перед входом на выставку, и, поскольку, чтобы лавировать между ними, понадобилось все мое внимание, я вынужден был временно замолчать. В конце концов мы все-таки произвели парковку и вошли на территорию
Лично я на выставки вообще-то не ходок. Народные массы в сплоченном состоянии действуют на меня угнетающе; пошаркав подошвами в толпе с четверть часа или около того, я начинаю чувствовать, что земля у меня под ногами накалилась и тлеет. К тому же в данном конкретном случае мне как-то недоставало интереса, если вы меня понимаете. То есть, конечно, есть миллионы людей, которые готовы визжать и плакать от восторга при виде рыбы-дикобраза или стеклянного короба с зерном из Западной Австралии, — но не Бертрам. Поверьте тому, кто не станет врать: не Бертрам. Когда мы наконец выдрались из селения туземцев Золотого Берега и потащились к Дворцу машинерии, стало уже более или менее ясно, что с минуты на минуту я тихо скроюсь и подамся в заманчивый «Плантаторский бар», находящийся в отделе «Вест-Индия». Сэр Родерик протащил нас мимо него на повышенной скорости, поскольку у него в душе ничего не пробудилось при виде бара; а вот я успел углядеть там бравого молодца за стойкой, который готовил некий напиток, подливая в высокие стаканы — и как будто бы даже со льдом — жидкости из разных бутылок и перемешивая состав специальной палочкой. Мне мучительно захотелось ближе пообщаться с этим малым. Я уже изготовился выпасть из рядов, отстать от родного отряда и затеряться в толпе, как вдруг что-то зацепило меня за рукав. Оглядываюсь — Биффи. И на лице у него написано, что его терпение истощилось.
Бывают в жизни мгновения, когда нет нужды в словах. Я посмотрел на Биффи, Биффи посмотрел на меня. Полнейшее взаимопонимание объединило наши сердца.
— ?
— !
Три минуты спустя мы уже находились среди вест-индских плантаторов. Я никогда не бывал в Вест-Индии, но могу засвидетельствовать, что по части удовлетворения потребностей человека они там на целый круг опередили европейскую цивилизацию. Тип за стойкой, добрейшей души человек, угадал наши потребности, едва мы появились на горизонте. Мы еще и облокотиться перед ним не успели, как он уже прыгал позади стойки, при каждом прыжке снимая с полки новую бутылку. Очевидно, для плантатора выпивка не выпивка, если в ней содержится менее семи составных частей. И я вовсе не говорю, что плантаторы тут не правы. Малый за стойкой сообщил нам, что напиток, им составленный, называется «Зеленый пшик»; если я женюсь и у меня родится сын, он будет зарегистрирован как Бертрам Пшик Вустер в память о чудесном спасении его отца.
Мы приняли по третьей, и Биффи удовлетворенно вздохнул.
— Где, по-твоему, сейчас сэр Родерик? — спросил он задумчиво.
— Биффи, старичок, — честно ответил я, — мне в высшей степени наплевать.
— Берти, душа моя, и мне тоже, — признался он.
Он еще раз вздохнул и прервал воцарившееся между нами молчание просьбой к бармену дать ему новую соломинку.
— Берти, — сказал Биффи, — я только что вспомнил одну очень странную вещь. Ты Дживса знаешь?
Я ответил, что да, знаю.
— Так вот, когда мы входили сюда, случилось удивительное происшествие. Ко мне подвалил старина Дживс и произнес нечто совершенно загадочное. Нипочем не угадаешь.
— Еще бы.
— Дживс сказал, — весь напрягшись, проговорил Биффи, — цитирую дословно… он сказал: «Мистер Биффен»… это он ко мне обращался, ты понимаешь?..
— Понимаю.
— «Мистер Биффен, — так он сказал, — очень советую вам посетить…»
— Ну? Что же? — спросил я, поскольку он на этом смолк.
— Берти, старина, — ответил Биффи, очень расстроенный, — понимаешь, я напрочь забыл, что именно.
— Потрясающе, — говорю я. — Одного
— Ну, это-то пустяки. Там всюду имеются трудящиеся, наемная рабочая сила, они всем этим занимаются.
— А-а, — говорю. — Ну раз так, давай выпьем еще по «Зеленому пшику» и отправимся к аттракционам.
Прошу иметь в виду, что мои вышеприведенные отрицательные высказывания насчет выставок не относятся к их более, так сказать, земным отделам. То есть я не менее всякого другого способен наслаждаться деревянными откосами, с которых за шиллинг съезжаешь на циновке по наклонной плоскости. С удовольствием играю в прыг-скок. И готов против любого сразиться на деньги, почтовые марки или орехи в пружинный биллиард.
Но, при всей моей сердечной склонности к подобного рода забавам, до Биффи мне оказалось далеко, как от земли до неба. Зеленый ли пшик так на него подействовал или просто он вздохнул полной грудью, отделавшись от сэра Родерика, не знаю точно, но он с таким азартом предался пролетарским развлечениям, что меня прямо страх взял. Я никак не мог оттащить его от качелей с переворотом, а на американских горках он, похоже, вообще решил поселиться. Наконец я его оттуда выцарапал. И вот Биффи бредет рядом со мной в толпе безумной, весь взволнованный, глаза горят, и мучит его выбор между предсказательницей судьбы и чертовым колесом, как вдруг я чувствую, он вцепился в мой локоть, и уста его испустили громкий звериный вопль:
— Берти!
— Ну, что еще?
Он указывает пальцем на вывеску над крышей павильона:
— Смотри! Дворец красоты!
Мне захотелось его немного осадить. В конце концов, сколько можно: мы уже не те юнцы, что в прежние времена.
— Нечего там делать, — говорю. — Мне приятель в клубе рассказывал. Там и нет ничего, одни девицы. Полным-полно девиц. Какой интерес на них глазеть?
— Большой интерес! — возразил Биффи. — Полно девиц — это замечательно, пусть их будут десятки, сотни, и чем меньше походят на Гонорию, тем замечательнее. Кроме того, я вспомнил, что Дживс рекомендовал мне посетить именно этот павильон. Все вдруг всплыло в памяти. «Мистер Биффен, — он мне сказал, — я очень советую вам побывать во Дворце красоты». Я, правда, не знаю, к чему это он и зачем, но скажи мне, Берти, разве правильно, разумно, полезно пренебрегать хоть единым словечком Дживса? Вход вон в ту дверь слева.
Не знаю, приходилось ли вам бывать во Дворце красоты. Это своего рода аквариум, где вместо рыб содержится прекрасный пол. Входишь — перед тобой вроде как прозрачная коробка, и сквозь толстое стекло оттуда на тебя таращится прелестное создание в довольно своеобразном туалете. А сверху надпись: «Прекрасная Елена». Двигаешься дальше — в следующем отделении другая дама ведет поединок джиу-джитсу со змеей; подзаголовок — «Клеопатра». Словом, вы поняли общую идею: знаменитые женщины в мировой истории. В таком духе. Не ахти как увлекательно, на мой взгляд. Я утверждаю, что красивая женщина теряет значительную часть своего очарования, если ее поместить за стеклом. Более того, у меня даже возникло неприятное чувство, будто заглянул по ошибке в окно чужой спальни, и я припустил со всех ног, чтобы поскорее выбраться на волю. Но Биффи неожиданно обезумел.
По крайней мере, у меня сложилось такое впечатление. Он вдруг пронзительно заорал, сдавил мне локоть, будто крокодильими челюстями, и что-то непонятное залопотал.
— Ик! — воскликнул он (за точность не ручаюсь, но смысл приблизительно такой).
Меж тем собралась большая толпа интересующихся. Я сначала подумал, что, наверно, женщин сейчас будут кормить. Но Биффи ни на кого не обращал внимания. Он, как полоумный, махал рукой, указывая на одно из стеклянных ограждений. Не помню сейчас, что в нем изображалось, но девица была в плоеном воротнике, так что, вероятно, королева Елизавета или Боадицея — словом, кто-то из той эпохи. Довольно симпатичная такая девушка. И она так же таращилась на Биффи, как он на нее.