Том 9. Лорд Бискертон и другие
Шрифт:
— Надеюсь, вы не воображаете, что я стану тратить время на еду?
— Как? — Челюсть у его светлости отпала. — Разве мы не будем обедать?
— Разумеется нет! Я повторю то, что сказала. А вы, пожалуйста, слушайте на этот раз повнимательнее.
— Но как же!.. Обеда не будет?
— Нет.
— И супа?
— Нет!
— А рыбы? И закусок?
— Разумеется нет! У нас нет времени! Мы должны действовать. Быстро и незамедлительно!
— Может, хоть сэндвич…
— При этой кошмарной сцене вы присутствовали, — перебила миссис Уоддингтон, — так что описывать
— Да, помню. Очень занятно.
— К сожалению, все было неправдой.
— Э?
— Это была уловка. Особа разыграла представление, чтобы стащить жемчужное ожерелье, принадлежащее моей падчерице. Оно лежало среди других свадебных подарков.
— Нет, неужели? Подумать только!
— Сомнений, к сожалению, нет. Однако, вместо того чтобы прийти в ужас от нравственной развращенности Финча, моя падчерица относится теперь к нему, как к человеку пострадавшему, и желает, чтобы брак все-таки состоялся. Вы слушаете?
Лорд Ханстэнтон вздрогнул. Его дразнили ароматы из обеденного зала, дивные запахи мяса и соуса, и внимание его рассеялось.
— Извините! Отвлекся на минутку. Вы говорили, мисс Уоддингтон ужаснулась нравственной развращенности Финча.
— Нет, наоборот. Не ужаснулась.
— Вот как? Какие же, однако, у современных девушек широкие взгляды! — заметил лорд Ханстэнтон, отворачиваясь и стараясь не вдыхать слишком глубоко.
— Пусть в этом, отдельном случае Финч и невиновен, — продолжала миссис Уоддингтон, — однако его нравственность, если покопаться, такая же, как у всех художников. Я прямо чувствую, что этот Джордж — тот еще гусь!
— Гусь! — простонал лорд Ханстэнтон.
— И я пришла к решению. Если я хочу раскрыть истинную его сущность, необходимо наведаться к нему домой. Квартиру он снимает на Вашингтон-сквер. Порасспросим его слугу насчет его личной жизни. Отправимся мы туда немедля.
— Послушайте, я-то вам зачем?
— Как — зачем? Без вас не обойтись. Вы что, воображаете, я одна сунусь в логово такого мужчины?
Через верхнюю площадку лестницы прошмыгнул официант, от блюда на его подносе поднимался парок. Лорд Ханстэнтон проводил его измученным взглядом и тут же пожалел об этом: в зале, у столика, другой официант нарезал жареного цыпленка. Да какого! Про таких в старости рассказывают внукам. Его светлость испустил слабый стон.
— Ладно, — поднялась миссис Уоддингтон, — пойдемте! Возразить этой властной женщине лорд Ханстэнтон не смел, никто никогда не противоречил ей, и через несколько минут такси подкатило к дому «Шеридан». Две фигуры стали подниматься по лестнице. Одной из приятнейших особенностей «Шеридана» было то, что лифт в доме практически не работал.
Добравшись до верхнего этажа, лорд Ханстэнтон позвонил. Перезвон слабым эхом раскатился по квартире.
— Вероятно, никого нет, — заметил английский пэр, снова нажимая на звонок.
— Значит, подождем.
— Что, здесь?
— На крыше.
— А как долго?
— Пока не вернется слуга этого Финча.
— Он может не вернуться
— Значит, и ждать будем несколько часов. Томящийся желудок лорда Ханстэнтона подталкивал его к протесту. «А ну, похрабрее!» — бурчал он. И хотя на категорический отказ храбрости лорд не набрался, с предложением выступить все-таки осмелился.
— Может, тогда я сбегаю за угол, перекушу немножко? Я хочу сказать, а вдруг слуга разъярится? Горой встанет за своего молодого хозяина. Если я поем, я стану настоящим мужчиной. Подкреплюсь тарелочкой бобов или еще чем, греющим желудок, и сумею постоять за нас.
— Ну ладно, — окинула его презрительным взглядом миссис Уоддингтон, — только возвращайтесь побыстрее.
— О, разумеется, разумеется! Наскоро перекушу — и мигом назад. Вы даже и заметить не успеете, что я уходил.
— Найдете меня на крыше.
— На крыше. Договорились! До свидания, — бросил лорд и сбежал по лестнице.
Миссис Уоддингтон, взобравшись еще на один пролет, вышла под просторный свод небес, где могла любоваться либо видом сверкающего огнями города, либо темными окнами Финча. Выбрала она окна и принялась неотрывно следить за ними.
Следила она довольно долго, когда вдруг стеклянная дверь осветилась. Миссис Уоддингтон шагнула вперед: сбылись заветнейшие ее мечтания. На желтой шторе промелькнула тень, принадлежащая, несомненно, молодой девушке и такой низкой нравственности, что в любом другом месте неодобрительно вздернули бы брови и резко, осуждающе вздохнули. Подойдя к двери, миссис Уоддингтон властно постучалась.
Изнутри донесся испуганный вскрик. Штора отодвинулась, явив плотного человека в черном костюме. В следующий момент дверь открылась, и плотный человек высунул голову.
— Кто тут? — осведомился он.
— Я, — ответила миссис Уоддингтон.
— О, Господи! — воскликнул толстячок.
Весь день Фредерик Муллет находился в нервном расположении духа, еще более нервном, чем положено нормальному жениху в день бракосочетания. Он гадал: куда уезжала невеста?
Любой жених расстроится, если невеста бросит его сразу после венчания и сбежит, сказав: «Я по важному делу» — и пообещав, что увидятся они позднее. А Фредерик расстроился тем более. Тревожило его не столько то, что он планировал блаженный день веселья, включая посещение Кони Айленда, а все сорвалось. Конечно же, это было разочарованием; но по-настоящему терзался он душой, думая о том, что, с точки зрения Фанни, можно назвать важным делом. Ее скрытность испортила ему весь день.
Короче, был он именно в том настроении, когда человек, женившийся на карманной воровке, исчезнувшей по важному делу, совершенно не желает слышать резких стуков в дверь. Пробеги в тот момент по полу мышка, Фредерик Муллет и то заподозрил бы, что это — замаскированный детектив. С холодным ужасом взирал он на миссис Уоддингтон.
— Что вам угодно?
— Я хочу поговорить с молодой женщиной, которая находится в квартире.
Во рту у Муллета пересохло, по позвоночнику пробежал озноб.
— Какая такая женщина?