Томас Мюнцер
Шрифт:
В ратуше бургомистры пообещали собрать завтра магистрат и все уладить.
Была уже ночь. У Фельхтских ворот и у ратуши стояли вооруженные люди — настороженные, недоверчивые.
Утром стало известно, что незадолго до рассвета оба бургомистра скрылись из города. Вот вам и клятвы! Они не хотели ни под каким видом соглашаться с домогательствами черни и терпеть рядом с собой ахтманов. Родеман и Веттих утащили с собой маленькое черное знамя с гербом Мюльхаузена, серебряную печать и несколько ключей от ворот. Кроме того, они увели принадлежавшую городу лошадь. Проклятые
Магистрат пребывал в растерянности. А в это время в городе начали громить монастыри и церкви: разбивали статуи, рвали священные покровы, вышвыривали в грязь иконы. Впредь никто больше не будет поклоняться идолам! Толпа неистовствовала. О, если бы ее гнев был обращен только на духовенство! Сомнения продолжались недолго. Бунтовщики требовали ни больше, ни меньше, как отмены всех налогов и поборов, изгнания попов и передачи власти народу. Так вот что значит в толковании Мюнцера «жить по божьему слову»!
Советники хитрили: вправе ли они решать такой серьезный вопрос, когда оба бургомистра отсутствуют? Необходимо дождаться их возвращения или избрать новых.
Бургомистры нашли прибежище в Лангензальце. Туда спешно снарядили гонца, который был уполномочен настаивать, чтобы они приехали обратно и вернули похищенное. Родеман и Веттих отказались наотрез. От них требуют знамя и печать? Нет, они не желают, чтобы печать вольного имперского города попала в руки черни!
Боясь расправы, еще десять членов магистрата тайком бежали в Лангензальцу.
Даже самые старые ткачи не помнили такого собрания. Люди, которые обычно вершили всеми цеховыми делами, люди осмотрительные, зажиточные и добропорядочные, не могли ничего поделать с крикунами подмастерьями. Те не давали им рта раскрыть. Пусть-ка они лучше помолчат да послушают, что скажут другие. Есть еще, слава богу, люди, занятые не вытягиванием у ближних последнего гроша, а защитой правды. Брат Томас лучше остальных знает, как надо поступать. Слушайте брата Томаса!
Он говорит о беспредельной злобе властителей, которые готовы всех праведных отдать палачам на распятие. Беглые бургомистры, эти упрямые головы, плетут разные небылицы. Необходимо, чтобы происходящее в Мюльхаузене было бы понятно жителям соседних городов и крестьянам. А для этого нужно собрать воедино обвинения против магистрата, рассказать о непоправимом вреде, который причинен городу. Десятилетиями попирали общую пользу, надували, обманывали. Эти обвинения должны быть напечатаны. Тогда всем будет видно, что собой представляют изменники. Мюльхаузенцев же станут хвалить как мудрых людей. Простой народ, слава богу, выступает повсюду защитником правды!
Ограничиться жалобами, спрашивает Томас, и ждать, пока власть имущие образумятся?
Десятки людей закричали одновременно. Такого не случится и до второго пришествия. Достаточно натерпелись! Долой! Долой советников! Пусть убираются к предателям в Лангензальцу!
Подмастерья были настроены очень решительно. Пфейфер и Мюнцер предложили принять составленные ими требования о передаче власти общине и о выборах Вечного совета.
Это предложение вызвало целую бурю радостных и грозных выкриков. Когда началось голосование, почти никто не осмелился перечить большинству. Из всего цеха льноткачей, самого многочисленного в городе,
Предместья настаивали на смещении магистрата. А в самом городе обстановка была иной. Лишь один из четырех кварталов, квартал, непосредственно примыкавший к той части предградья, где задавали тон сторонники Пфейфера и Мюнцера, высказался за Вечный совет. Внутри цехов тоже шла борьба. Мастера изо всех сил противились воле подмастерьев.
Отцы города, оправившись от замешательства, вызванного бегством бургомистров, отвергли предъявленные им требования. Они готовы были принять бой. Ни одна из партий не могла рассчитывать на победу собственными силами. Исход борьбы решит помощь со стороны. Магистрат обратился к своим давним союзникам. Эрфурт, Гозлар и Нордхаузен обещали поддержку. Ландграф Филипп Гессенский и герцог Георг Саксонский предлагали изгнать мятежных проповедников.
Переписка и переговоры с союзниками — дело затяжное. Очень важно, как отнесутся к событиям в Мюльхаузене крестьяне окружающих деревень. И магистрат и его противники прекрасно это понимали. Из ратуши во все стороны рассылали гонцов. Крестьяне, конечно, помогут властям навести порядок — ведь кто пострадает больше мужиков, если вспыхнет межусобица и пойдут грабежи и пожары? В деревни из предместий тоже были посланы ходоки, которые объясняли, что происходит, рассказывали о Вечном совете, читали письма и обращения Пфейфера, Мюнцера, ахтманов.
24 сентября жители нескольких сел, собравшись, порешили осудить бунт. Их всех очень тревожит, что мюльхаузенцы, затевая мятеж, поступают не по-христиански. Если они не одумаются, то жители округи вынуждены будут искать другого покровительства, ибо без законной власти всех их ждет погибель.
Эта сходка обеспокоила Мюнцера. Крестьяне высказались за старые порядки! Но тревога быстро рассеялась: на сходке были одни богатеи. Большинство же мужиков их не поддержит.
Многие еще спали, когда загудел набат. Пожар! С башен было видно, что горела деревня Больштедт в полутора часах ходьбы от города. Советники собирали людей. Больштедт нуждается в помощи!
Но что происходит? Почему вдруг закрывают ворота и никого не пускают на пожар? Люди — нет, не с баграми и ведрами, а с мечами и алебардами, — даже попытались силой захлопнуть Фельхтские ворота. Подмастерьям, стоявшим в карауле, удалось отбить внезапное нападение. Однако все остальные ворота были заперты и тщательно охранялись. Почему?
Магистрат нанес удар. Он воспользовался суматохой, вызванной пожаром, и, нарушив соглашение с ахтманами, завладел воротами. На улицах кричали: «Кто за законную власть, пусть идет к ратуше!»
«Кто за слово божье, — раздавалось еще громче, — пусть торопится к святому Николаю!»
Во что бы то ни стало магистрат хотел отогнать бунтарей от Фельхтских ворот, отрезать одно мятежное предместье от другого и усмирить их.
Первый натиск был отбит. Вдруг разнесся слух, что к городу приближаются несколько сот вооруженных людей. Это посланцы Мюнцера подняли крестьян! Но правда была горька, как дым пожара. Крестьян привел Керстен Бапст, верный слуга магистрата! Мужики двинулись к Фельхтским воротам. Они кричали, что расправятся с проклятыми поджигателями.