Томатная алхимия: тайна артефакта
Шрифт:
Кромешная тьма в комнатушке мешала разглядеть припасы, но я нащупал носик древнего выключателя, и по левой стене засветился целый ряд вытянутых колб. Из груди невольно вырвался воздух, будто невидимый враг саданул под дых.
Каменные стены были покрыты крюками с холодным оружием и полками со склянками, заполненными отнюдь не консервированными огурцами. В правом углу тесная клетка с мощным засовом прятала тяжелые цепи. Прямо из потолка торчала изогнутая труба, напоминающая перископ. На вытянутом столе прямо под лампами аккуратным рядком устроились книги. Удобное кресло манило присесть и заглянуть в один из фолиантов или ящиков тумбы.
Но тетрадь с записями раскрылась на месте вложенной страницы:
«Радомир, не стану говорить, как раскаиваюсь, что оставила тебя. Я очень скучала, но не жалею, ведь не могла защитить тебя иначе. Жалею лишь, что не удалось совместить жизнь охотницы с материнством. Но твой отец – человек достойный. Уверена, он воспитал тебя сильным и смелым мужчиной.
Я появилась на свет в семье охотников, получила знания и умения от родителей. Но в обход традиций вела свои дела в одиночку. Зато у тебя было достойное детство, сокрытое от погани. Надеялась найти преемника из другого рода или простых людей, но не сложилось.
Теперь я стара, а ты давно взрослый. Сможешь решить, насколько по нраву тебе подобное занятие. Прими мое наследие или забудь о том, что здесь увидишь.»
В душе замельтешили пепельные клубы сомнений и догадок. А по телу пробежали мурашки, пощипывая кожу до боли.
Чем же тут занималась эта женщина?
Страницы напряженно шуршали, словно потрескивали электростатическими разрядами, пока я нетерпеливо перелистывал дневник. Надеялся, что глаз зацепится за важные слова, выхватит суть из тонких строчек мелким убористым почерком. Но замечал лишь обрывки фраз, куски рисунков, цифры в граммах.
– Неужели? – прошептали мои губы, а руки полезли за той потертой книжицей, что всегда хранилась у меня и успокаивала всякий раз, когда нужна была материнская поддержка.
Книги оказались разными по величине и толщине, но я повернул их боковым обрезом к середине и одновременно раскрыл на первых страницах. Буквы перетекали с одного переплета на другой. Я подровнял строчки, нашлись даже специальные засечки! Рисунок цельного текста сложился четко! Стали различимы составы отваров и настоек. А книга, что была крупнее и попала ко мне в руки только сегодня, выявила самостоятельные надписи на полях.
Я разглядывал рисунки и схемы замысловатых реакций, то ли настоящих химических, то ли фантазийных. Ведь в рецепте вытяжки из полыни упоминались фазы луны. Кончики пальцев отчего-то нестерпимо зудели, задевая желтоватую бумагу с поблекшими линейками. Обе руки сразу переворачивали страницы в разные стороны. Я тихо ликовал и восхищался хитростью этой загадочной женщины.
Косился на полки с пузырьками, нашел в углу около двери перегонный аппарат, горелку, колбу. Но когда наткнулся на подробные чертежи для конструирования арбалета и стрел, вымоченных в специальном составе, к горлу подступил тугой ком. Под ключицей глухо заныло. Я потер, зажившее недавно, место и снова обратил взгляд к оружию на стене. Изогнутые кукри, карманные арбалеты, серебристые удавки – ошеломляюще походили на арсенал грозного мужика с огромной собакой…
Меня передернуло. Захотелось выбраться на свежий воздух. Я прихватил дневники и шкатулку и торопливо покинул мрачную комнатушку.
Глава 4. Пожалеешь и разочаруешься
Элис: бал в академии
Мне плохо помнилось то время, когда подготовка к увеселительным мероприятиям доставляла удовольствие. Теперь же я просто плыла по течению.
Бал? Одеваюсь. Второпях? Подумаешь.
С большим удовольствием я бы провела вечер с любимой книгой. Или в томатной теплице, где всегда пахло влажной землей, солнцем – несмотря на любую погоду снаружи – и терпкой ботвой. Опушенные листья ласкали оголенные участки кожи, оставляли желтоватые разводы на одежде, но дарили спокойствие. Кажется, только среди растений я чувствовала настоящее умиротворение. Пробирки в лаборатории требовали постоянной борьбы за результат. Окружающие ждали от меня непрерывной пользы. А помидорные кустики просто росли, и мне все сильнее чудилось, что сами, без моей помощи.
После субботней лекции я наскоро влезла в платье из голубого льна и подкрутила концы волос, прямо в хвосте. Бал начинался рано, и мы действительно спешили.
– Распустила бы ты эту башню! – запротестовала Лиза, когда я уже куталась на выходе в лавандовое пальто. – И что ты там вечно прячешь? Боишься, что люди заметят твою привлекательность?
– Если ее заметят нелюди – проблем не оберешься, – саркастично фыркнула я.
Мне бы хотелось возразить нечто более остроумное, но где-то глубоко внутри заворочалось прошлое. Я действительно боялась. И даже боялась признаться в этом самой себе. А за сарказмом правда пряталась куда легче. Но я сорвала с волос резинку, потрясла головой, чтобы длинные пряди распределились по спине, и выдохнула, оставив настоящие мысли при себе.
Ну не выяснять же этот вопрос в дверях, в самом-то деле!
– Вот и чудненько, – прокомментировала Лиза и влезла в сапоги на высоченном каблуке.
Кроссовки неуместно выглядывали из-под подола моего платья, но туфли я взяла с собой. Цокать по брусчатке шпильками – излишнее издевательство. Бал в академии, вот там и буду красоткой с ног до головы. А на улице в последнее время со мной случалось всякое. Шишка на затылке болела, мешала спать ночами и одновременно чесалась. А порезы на шее приходилось прятать под пластырями.
– Ты ее видела? – неопределенно спросила Лиза, когда мы натужно вышагивали по бульвару к ВУЗу. Подруга держала меня под локоть и старалась не отставать, но прогулка давалась ей с заметным трудом.
– Лильку? – догадалась я. – В лабораторию к ней не заглядывала. А сегодня на лекции она пыталась шутить про мою шею. Но Руслан Игоревич ее осадил.
– Я же говорила, что он лапочка! – Лиза мечтательно сложила ладошки.
– Он при этом так свирепо на меня посмотрел, – поежилась я от одних воспоминаний о неожиданном гневе преподавателя. – И какое ему дело до моей шеи?
– Вот и правда, – согласилась подруга. – Лучше бы на мою запал.
– Я надела кулон. Под платьем его не спрятать, слишком открытое, – решительно изрекла я. – Пусть Лилька знает, что и у меня такой. Что бы это ни означало.
– Как раз и выясним.
Парадный вход в академию украшали прессованные кубы сена, корзины с яблоками, пышные букеты из кленовых листьев, кабачки и тыквы. Девчонки с первых курсов толпились, складывали губки в пухлые бантики, зажимали в пальцах воображаемые сердечки и радостно верещали на камеру.