Томление
Шрифт:
— Вспомни же, Мета, — продолжал Аре. — Ведь нам так хорошо работалось вместе, разве нет?
— Да, — шепнула она и опустила голову.
Аре не давала покоя мысль об этой нежной тени, преследующей его всюду, куда бы он не пошел. Теперь он должен решиться!
И он выпалил без пауз:
— Метатыхочешьвыйтизаменязамуж?
Более смущенного лица он еще не видел в своей жизни. И он сам испугался того, что сказал.
— Я? — прошептала она. — Но я ведь самая обыкновенная батрачка!
—
На глазах у нее снова показались слезы. Аре и сам не понимал, как это он решился выговорить такие слова и откуда они пришли к нему. Женщины не занимали его чувства. И он не имел ни малейшего понятия о том, как ему вести с ними. Вот почему его понесло напролом.
— Ты не хочешь? — снова спросил он.
— Я не могу, — пролепетала она.
— Это из-за того, что произошло когда-то?
Она кивнула.
Как же ему выразить свои чувства? Он рванулся к ней.
— Ты любишь меня, Мета? Хоть немножко?
— Очень, — потерянно прошептала она.
— И если бы всего этого в прошлом не случилось, то ты ответила бы мне «да»?
— Но я недостойна вас, господин.
— Не говори так! — Нет, так дело не пойдет, он снова заговорил с ней слишком резко. Поможет ли ему хоть кто-нибудь? На дорога была пустынной, кругом — ни души. Нужно было справляться своими силами.
— Мои родители тоже ведь были не всегда такими богатыми и знатными, — начал он. — Они тоже бедствовали, и только тетя Шарлотта спасла нас от голодной смерти. Понимаешь?
— Я стараюсь, господин.
— Зови меня Аре.
— А… Аре, — в замешательстве выговорила она. Ей было непривычно называть его по имени.
— Послушай, Мета, — он взял ее за плечи. — Если ты не захочешь… — Как же ему выразить это?.. — Словом, если ты не захочешь делить со мной постель, то мы не будем делать этого, понимаешь, — я и сам не отличаюсь особой пылкостью…
Не глупо ли это прозвучало? Наверняка, глупо, но он не мог никак найти нужных слов.
— Ты просто выходи за меня замуж, чтобы я окружил тебя… своей любовью.
Наверное, она смеется надо мной? Хотя вроде бы нет.
— Конечно же, я… да… хотел бы иметь одного или двух детей, как ты понимаешь. Да и мать все время напоминает мне об этом.
Мета наклонила голову, так что ему был виден лишь ее белокурый затылок.
— Я не такая уж бесчувственная, — прошептала она. — Только тогда, когда со мной творятся такие ужасные вещи, как сегодня.
— Ты считаешь, что я похож на Клауса?
Она с испугом взглянула вверх, на рослого и сильного Аре. Его серьезность показалась ей такой надежной и прочной.
— Нет-нет, у меня и в мыслях этого нет!
Он осторожно привлек ее к себе и поцеловал в лоб.
Ничего больше. Он радовался, что сумел сделать это. А она лишь задрожала, но не отпрянула от него.
— Подумай об этом, — шепнул он. И голос его дрогнул. — И пожалуйста, вернись домой! Матери удалось, по-моему, «обезвредить» Клауса, так что тебе больше нечего бояться.
Все это осталось неизвестным для Силье. Она да большеглазая Ирья только и увидели, как Аре привез сияющую и счастливую Мету верхом на лошади в усадьбу. По дороге домой они успели все обсудить.
— Матушка, мы поженимся! — еще издали крикнул Аре, как будто бы для того, чтобы сразу же отмести любые возражения.
Но возражений и в помине не было. И Силье, и Тенгель, и все остальные родственники Аре были счастливы за него.
А что же Клаус?
Через несколько дней после того как Силье сосватала Розу Клаусу, она заметила, как оба они тайком пробираются в амбар. Силье усмехнулась своим мыслям. Теперь-то Роза уж увидит, на что способен ее суженый.
— Разве в это время года обмолачивают зерно? — удивленно спросила Ирья.
— Пожалуй, что так, — снова улыбнулась Силье. Тенгель с Шарлоттой отписали Клаусу небольшое хозяйство, которое нуждалось в хозяйских руках. И Роза, живя вместе с Клаусом, превратилась в добропорядочную хозяйку. У них родилось двое детей: обычные дети, идущие по стопам своих родителей.
Да и у Меты дела обстояли не хуже. Она родила троих, причем одного за другим. Вот как вышло: Аре она не побоялась.
Маленькая Ирья очень привязалась к обитателям Линде-аллее. Ей нравились они все, но больше всех, конечно же, госпожа Силье.
Ирья не могла толком понять своих собственных родителей. Она по-прежнему жила у себя дома, но мать ее каждый день задавала один и тот же вопрос:
— Ты сегодня не идешь в Линде-аллее?
И тогда Ирья отвечала, что сегодня госпоже Силье помогает Суннива, а мать начинала сетовать на то, что девочка будет путаться под ногами.
Ирья была слишком слабенькой, чтобы ухаживать за младшими детьми в семье. Когда же она стала покрепче здоровьем и предлагала матери свою помощь, то родители словно бы не замечали ее.
— Ты должна беречь свою спину и не поднимать тяжестей, — отвечали они дочери. И отсылали ее заниматься тремя сыновьями Аре и Меты.
Ирья не понимала, в чем тут дело. Ей и в голову не приходило, что она главный кормилец своей семьи. Ведь все те подарки, которые она получала в Линде-аллее, а иногда и в Гростенсхольме, — она, не задумываясь, отдавала родителям. Ей самой ничего не было нужно. И родители побаивались, как бы Ирья не надорвалась дома: тогда она не сможет пойти к этим господам, а ведь то, что давала девочке Силье, было существенным подспорьем в семье.