Тонкий человек
Шрифт:
Она надула губы.
– По-моему, вы стараетесь сделать так, чтобы мне как можно труднее было вам все рассказать.
– Послушай, Дороти, – сказал я, – ты либо знаешь что-нибудь, о чем боялась рассказать в присутствии Мими и Гилберта, либо не знаешь. Если знаешь – выкладывай. Я сам спрошу тебя, если что-нибудь в твоем рассказе сочту непонятным.
Она теребила на своей юбке складку, угрюмо на нее уставившись, однако, когда подняла взгляд, глаза ее возбужденно сияли. Громким шепотом, который трудно
– Все это время Гил виделся с нашим отцом. Он встречался с ним и сегодня, и отец сказал ему, кто убил мисс Вулф.
– Кто?
Она покачала головой.
– Он мне не сказал. Он рассказал только это.
– И об этом ты боялась сообщить мне в присутствии Гилберта и Мими?
– Да. Вы бы поняли, если бы позволили мне рассказать...
– ...о том, что случилось с тобой в раннем детстве. Нет, не позволю. Оставим это. Что еще он тебе сказал?
– Ничего.
– И о Нанхейме ничего?
– Нет, ничего.
– Где твой отец?
– Гил мне не сказал.
– Когда он с ним встречался?
– Он не сказал. Пожалуйста, не сердитесь, Ник. Я сообщила вам все, о чем он мне говорил.
– Что-то уж больно много он тебе наговорил, – проворчал я. – Когда вы с ним об этом беседовали?
– Сегодня вечером. Он как раз говорил об этом, когда вы вошли в мою комнату, и честное слово, больше ничего мне не сказал.
– Было бы здорово, – произнеся, – если бы кто-нибудь из вас однажды ясно и определенно о чем-нибудь высказался – не так важно, о чем.
Вошла Нора и принесла кофе.
– Чем ты теперь обеспокоен, сынок? – спросила она.
– Всякими разностями, – сказал я, – загадками, враньем; а ведь я уже слишком стар, чтобы находить во всем этом удовольствие. Давай уедем в Сан-Франциско.
– Еще до Нового года?
– Завтра. Или сегодня.
– С удовольствием. – Она протянула мне чашку. – Если хочешь, мы можем полететь самолетом и тогда будем там накануне Нового года.
Дрожащим голосом Дороти произнесла:
– Я не лгала вам, Ник. Я рассказала вам все, что... Пожалуйста, ну пожалуйста, не сердитесь на меня. Мне так... – Она перестала говорить и зарыдала.
Я погладил Асту по голове и застонал.
Нора сказала:
– Мы все вымотались и потому нервничаем. Давайте отправим собаку на ночь вниз, уляжемся и поговорим после того как отдохнем. Идем, Дороти, я принесу тебе кофе в спальню и дам ночную рубашку.
Дороти встала и сказала мне:
– Спокойной ночи. Простите, что я такая глупая. – Она вышла вслед за Норой.
Вернувшись, Нора уселась рядом со мной на пол.
– Наша Дороти все никак не наплачется, – сказала она. – Я согласна, что в данный момент жизнь для нее не очень приятна, и все же... – Нора зевнула. – Что за страшную тайну она тебе открыла?
Я рассказал ей о том, что сообщила мне Дороти.
– Похоже, это просто очередная басня.
– Почему?
– А почему нет? Пока они кормили нас только баснями.
Нора опять зевнула.
– Может быть, такое объяснение вполне удовлетворит сыщика, но для меня оно звучит недостаточно убедительно. Слушай, а почему бы нам не составить список всех подозреваемых, всех мотивов и зацепок, а потом их не проверить...
– Вот ты этим и займись. Я иду спать. А что такое «зацепка», мамочка?
– Это, например, когда Гилберт на цыпочках подходит к телефону в гостиной, где я в одиночестве лежу на диване, и думая, что я сплю, говорит телефонистке, чтобы она нас ни с кем до утра не соединяла.
– Так-так.
– Или, – сказала Нора, – это когда Дороти вдруг обнаруживает, что ключ от квартиры тетушки Элис все время был при ней.
– Так-так.
– Или когда Стадси вдруг начинает пихать Морелли ногой под столом после того, как Морелли совсем уж было собрался рассказать тебе о вечно пьяном двоюродном брате этого... как там его?.. Дика О'Брайена, которого знавала Джулия Вулф.
Я поднялся и поставил наши чашки на стол.
– Не понимаю, как здравомыслящий сыщик, не будучи женатым на тебе, может надеяться, что у него хоть что-нибудь получится в работе, однако, на сей раз ты все же перегибаешь палку. По-моему, совсем не стоит ломать голову над тем, почему Стадси пихал Морелли. Меня куда больше занимает вопрос, зачем они так отделали Спэрроу: затем ли, чтобы не дать ему меня изувечить или же затем, чтобы не дать ему кое-что мне рассказать? Я хочу спать.
XXVI
Нора растолкала меня в четверть одиннадцатого.
– Подойди к телефону, – сказала она. – Звонит Маколэй и говорит, что это важно.
Я вошел в спальню – в эту ночь я спал в гостиной – и подошел к телефону. Дороти крепко спала.
– Алло, – тихо проговорил я в трубку.
– Еще слишком рано для того, чтобы пообедать вместе, – сказал Маколэй, – но мне необходимо немедленно тебя увидеть. Я могу сейчас подъехать?
– Конечно. Приезжай, и мы позавтракаем вместе.
– Я уже завтракал. Ты завтракай один, а я буду минут через пятнадцать.
– Хорошо.
Дороти чуть приоткрыла глаза и сонным голосом пробормотала:
– Должно быть, уже поздно. – Она повернулась на другой бок и опять погрузилась в забытье.
Я ополоснул холодной водой лицо и руки, почистил зубы, причесался и вернулся в гостиную.
– Маколэй сейчас приедет, – сказал я Норе. – Он уже завтракал, но можешь заказать ему кофе. А я хочу куриную печенку.
– А я приглашена на ваш утренник, или же мне лучше...