Тонкий человек
Шрифт:
Гилд передернул большими плечами.
– Только в том случае, если его возвращение поможет нам продвинуться в расследовании убийства. Мне мало дела до старых обвинений в двоеженстве, и я совсем не горю желанием преследовать человека за поступки, которые меня совершенно не касаются.
Я спросил у Мими:
– Итак?
– Могу я поговорить с тобой наедине?
Я взглянул на Гилда, который сказал:
– Все что угодно, если это поможет следствию.
Дороти коснулась моей руки.
– Ник, выслушайте сначала меня. Я... – Она замолчала. Все внимательно смотрели на нее.
– Что? – спросил я.
– Я... Я хотела бы первой с вами поговорить.
– Говори.
– Я имею в виду наедине.
Я похлопал ее по руке.
– Потом.
Мими провела меня в свою спальню и тщательно закрыла дверь. Я сел на кровать и закурил сигарету. Мими оперлась спиной о дверь и улыбнулась мне очень нежной, доверчивой улыбкой. Прошло с полминуты.
Затем она сказала:
– Я ведь нравлюсь тебе, Ник, – и когда я ничего не ответил, спросила: – Верно?
– Нет.
Она рассмеялась и отошла от двери.
– Ты хочешь сказать, что не одобряешь моего поведения. – Она уселась на кровати рядом со мной. – Но я ведь нравлюсь тебе по крайней мере настолько, чтобы ты не отказал мне в помощи, да?
– Это зависит.
– Зависит от че...
Открылась дверь, и вошла Дороти.
– Ник, мне необходимо...
Мими вскочила и вплотную приблизилась к дочери.
– Убирайся отсюда, – сквозь зубы процедила она.
Дороти вздрогнула, но сказала:
– Я не уйду. Тебе не удастся...
Мими наотмашь ударила Дороти по губам тыльной стороной ладони.
– Убирайся отсюда!
Дороти вскрикнула и поднесла руку к губам. Не отнимая руки ото рта и не спуская с лица Мими взгляда расширенных, испуганных глаз, она попятилась и выскользнула из комнаты.
Мими опять закрыла дверь.
– Было бы здорово, если бы ты как-нибудь приехала к нам в гости и захватила с собой коллекцию твоих милых, очаровательных плеток, – сказал я.
Казалось, она не слышит меня. Глаза ее были темны и задумчивы, губы слегка растянуты в полуулыбке. Когда она заговорила вновь, голос ее звучал более глубоко и гортанно, нежели обычно.
– Моя дочь влюблена в тебя.
– Ерунда!
– Она влюблена и страшно ревнует. У нее просто судороги начинаются, когда я приближаюсь к тебе на расстояние десяти футов. – Мими говорила так, словно думала о чем-то другом.
– Ерунда. Может, у нее и осталось легкое похмелье от того состояния опьянения мною, в котором она находилась, когда ей было двенадцать, но никак не более.
Мими покачала головой.
– Ты не прав, ну да ладно. – Она вновь села рядом со мной на кровать. – Ты должен помочь мне выкрутиться из этой истории. Я...
– Ну конечно же, – сказал я. – Ты ведь маленький хрупкий цветок, нуждающийся в защите сильного мужчины.
– А, ты об этом? – Она махнула рукой в сторону двери, через которую несколько минут назад удалилась Дороти. – Неужели ты хочешь сказать... Но ты ведь отнюдь не впервые такое слышишь... Да и видишь тоже, если уж на то пошло. Не стоит беспокоиться о подобных пустяках. – Она улыбнулась той же полуулыбкой – темные, задумчивые глаза, слегка растянутые губы. – Если тебе нравится Дороти, можешь делать, что хочешь, только не надо разводить по этому поводу сантиментов. Однако, хватит об этом. Конечно же, я вовсе не хрупкий цветок. Ты никогда так не думал.
– Не думал, – согласился я.
– Ну вот, – как бы ставя точку, сказала она.
– Что – «ну вот»?
– Перестань кокетничать, – сказала она. – Ты знаешь, что я имею в виду. Ты так же прекрасно понимаешь меня, как я понимаю тебя.
– Почти так же, однако кокетничать начала ты, когда...
– Я знаю. Это была игра. Теперь я не играю. Йоргенсен выставил меня дурой, Ник, полной дурой, а теперь у него неприятности, и он ждет, что я ему помогу. Я помогу ему. – Она положила руку мне на колено, и ее острые ногти впились в мою ногу. – Полиция мне не верит. Как мне заставить их поверить в то, что он лжет, и что я не знаю об убийстве ничего кроме того, о чем уже рассказала?
– Вероятно, у тебя ничего не выйдет, – медленно проговорил я, – особенно если учесть, что Йоргенсен всего лишь повторяет то, о чем ты рассказала мне несколько часов назад.
Она задержала дыхание и опять впилась в меня ногтями.
– Ты сообщил им об этом?
– Пока нет. – Я снял ее руку со своего колена.
Она облегченно вздохнула.
– И, разумеется, теперь уже не сообщишь, верно?
– Почему не сообщу?
– Потому что это неправда. И он, и я солгали. Я вовсе ничего не находила в квартире Джулии.
Я сказал:
– Мы вернулись к тому же, на чем остановились совсем недавно, и я верю тебе так же мало, как верил тогда. А как насчет новых условий, к которым мы пришли? Насчет того, что ты понимаешь меня, я понимаю тебя, никакого кокетства, никакой игры, никаких шуточек?
Она беззаботно похлопала меня по руке.
– Ну ладно. Я действительно нашла кое-что – ничего особенного, просто кое-что – и не собираюсь показывать это полиции, чтобы помочь Йоргенсену. Ты ведь понимаешь мое состояние, Ник. Ты бы чувствовал бы себя также...
– Может быть, – сказал я, – но в создавшейся ситуации у меня нет причин действовать с тобой заодно. Твой Крис мне не враг. Я ничего не выигрываю, помогая тебе бросить на него тень.
Она вздохнула.
– Я много думала об этом. Полагаю, те деньги, которые я могла бы тебе дать, вряд ли тебя сильно заинтересуют, – она криво улыбнулась, – равно как и мое прекрасное белое тело. Но неужели тебе не хочется спасти Клайда?
– Совсем необязательно.
Она рассмеялась.
– Не понимаю, что означают твои слова.