Тонкий лёд
Шрифт:
— А почему не вы?
Я не нашлась, что сказать. Он продолжал смотреть на меня, ожидая ответа, и я все-таки его дала:
— Ваше сиятельство столь щедр с моей семьей, и я не вижу причин для такой щедрости.
— Вам не нравится, что я решил позаботиться о семье своей избранницы? — спросил д’агнар Альдис.
— Я не понимаю этой заботы, — призналась я, смутилась, но все-таки договорила: — Если бы вы были в… влюблены в меня, то ваш порыв можно было бы как-то объяснить, но до недавнего времени, вы даже не подозревали о моем существовании. Я некрасива, бедна, не особо родовита. Этот брак не несет вам, сиятельный диар,
Мужчина заглянул в корзину, взял еще одно яблоко и отвернулся в сторону близнецов, не спеша дать ответ. Это заставляло нервничать, но я терпеливо ждала. Диар догрызал яблоко, и я поняла, что он думает. На мгновение испугалась, что он сейчас все отменит, решив, что я неблагодарная и не умею принимать то, что дается по доброй воле. Даже представила, какой скандал мне устроит папенька, когда наш благодетель объявит, что передумал брать меня в жены. Однако диар, выкинув огрызок, снова обернулся ко мне. Я не увидела ни гнева, ни раздражения на его лице. Впрочем, как я уже успела заметить, этот человек умел держать себя в руках, скрывая свои настоящие мысли и чувства. И все же в глазах его был заметный интерес.
— Знаете, агнара Флоретта, — сказал диар, — вы сумели меня удивить. До этой минуты я был уверен, что вы опасаетесь меня совсем по иным причинам.
— Какие же причины вы видели, ваше сиятельство? — мне вдруг стало любопытно.
— Обычный страх, который может испытывать девушка перед незнакомым взрослым мужчиной, сделавшим ей предложение руки и сердца. Возможно, эм… испуг перед некоторыми супружескими обязанностями…
Я густо покраснела, разом вспомнив слова Лирии и свой сон, где диар соглашался с кухаркой. Глубоко вдохнув, я зажмурилась, чтобы успокоиться, а когда снова посмотрела на д’агнара Альдиса, он следил за близнецами, меланхолично покручивая в пальцах сорванный цветок.
— Мне приятно осознавать, что моя невеста не глупая девушка, — снова заговорил он, не оборачиваясь ко мне. — И всё же вы зря подозреваете меня в скрытой корысти. Нет ничего удивительного в том, что я принял живейшее участие в жизни вашей семьи. Что вы там говорили? Кладовые? Почему вы отказываете мне в желании видеть свою будущую супругу сытой и довольной жизнью? Портной? Дорогая моя агнара, ваш гардероб совершенно никуда не годен, хотя бы по той причине, что у вас его попросту нет. Я мог бы позвать инара Рабана и после свадьбы, но будущей сиятельной диаре не подобает ходить в платьях, более подходящих служанкам. Светская жизнь сопряжена с общением с другими людьми. Вы хотели бы предстать перед моими гостями в этом унылом наряде, что сейчас надет на вас? — Диар повернул ко мне голову и покачал головой. — Вы слишком открыты, Флоретта, стоит научиться скрывать свои чувства. Вы опять покраснели. Но вернемся к вашим подозрениям. Что было после портного? Дом? Мне неприятно, что моя невеста живет в развалюхе, где сквозит со всех щелей. Мне нужна здоровая жена. Что-то еще?
— Нет, — прошептала я, опуская взор.
— Завтра вам доставят мой подарок — породистую кобылку. Это смирное создание непременно порадует вас, — от прежней добродушной иронии в голосе диара не осталось и следа. Он не ждал моих восторженных возгласов, просто доводил до сведения.
— Я не умею ездить верхом, — призналась я.
— Значит, с лошадью прибудет и учитель верховой езды, — равнодушно ответил д’агнар Альдис. — Что еще вы не умеете? Танцы? Впрочем, кто бы вас обучал всем этим новомодным коленцам. Учитель танцев будет посещать вас три-четыре раза в неделю. Ко дню нашей свадьбы вы должны быть готовы не ударить в грязь лицом перед благородным собранием. Кто еще? Пожалуй, учитель изящной словесности.
Я только хлопала глазами, слушая своего жениха. Похоже, за меня решили взяться всерьез и воспитать достойную супругу. А потом мне стало обидно, и я выпалила:
— Ваше сиятельство, если вы так стыдитесь того, что я не умею держаться в седле, выкидывать новомодные коленца и вести беседы, если опасаетесь, что я опозорю вас перед благородным собранием, то зачем выбрали меня, когда есть множество девиц, уже постигших все эти искусства?!
Д’агнар Альдис одарил меня ледяным взглядом и сухо произнес:
— Агнара Берлуэн, следите за тем, что произносите вслух. Если я выбрал вас, значит, посчитал достойной партией. Что до моих слов об обществе, то мне совершенно плевать, что они будут думать, но не плевать будет вам. И если вы услышите насмешки от людей, не одаренных Богиней разумом в необходимом количестве, то даже моя защита не сделает ваше самолюбие менее уязвленным. Я не стыжусь вас, я проявляю заботу. Впрочем, если вам все это кажется лишним, то можете прозябать в своем нынешнем состоянии и набивать себе шишки, набираясь опыта. Так что вы мне ответите? Мне присылать к вам учителей?
Мне стало стыдно. В словах диара не было изъяна, и все мои подозрения теперь казались глупыми и беспочвенными. Он совершенно прав, во всем прав. И моя гордость тут неуместна. Она, действительно, сильней пострадает, если надо мной будут насмехаться.
— Ну же, дорогая невеста.
— Вы правы, ваше сиятельство, — ответила я. — Учителя нужны.
— Рад, что вы проявили благоразумие, — он кивнул и встал на ноги. — Предлагаю вернуться в вашу усадьбу. У меня еще есть дела, и мне не хотелось бы, чтобы вы и ваши сестры возвращались затемно одни, без всякой охраны.
Я согласно склонила голову. Собрала корзинку, и диар тут же забрал ее у меня. Я крикнула сестрам, что мы возвращаемся. Мели подхватила сюртук д’агнара, все еще лежавший на траве, Тирли подобрала мяч, и мы покинули источник вчетвером. Чуть поодаль обнаружился рыжий жеребец диара. Мужчина отвязал его от дерева и взглянул на близнецов:
— Прелестные агнары желают прокатиться верхом?
Прелестные агнары были совершенно не против. Мой жених усадил их на коня, взял повод, и мы направились в сторону нашего поместья. И все же меня продолжал грызть червячок сомнений. Вроде бы все выходило гладко, но…
— И все-таки, почему я? — снова спросила я. — Что побудило вас сделать такой выбор?
— А вы дотошны, да, Флоретта? — усмехнулся диар. — Хорошо. Вам не приходило в голову, что в вас есть одно выгодное отличие, которое возвышает вас в моих глазах над остальными девицами из дворянских семей — ваша чистота. Благодаря своему затворничеству, вы не испорчены светом. Ваша семья — ваша основная ценность, и мне это нравится. Ваши взгляды близки мне, и это именно то, что я хотел бы видеть в своей жене. Надеюсь, теперь я смог вас успокоить? Вы больше меня не опасаетесь?