Тоннель желаний

Яковлева Анна

– Нельзя, и все. Это ты у себя в столице будешь делать, что твоей душеньке угодно, а здесь моя власть. Таймень – краснокнижный вид, чтоб ты знала. За тайменя я любому башку оторву. Усекла?

Таське стало обидно.

– Ты не много на себя берешь, хозяин тайги? Чужих судеб не бывает – так, что ли?

– Рот закрой, – кряхтя, посоветовал Анохин, – не дома, чай.

– Ну, понятно, – окрысилась Таська, – самим, значит, можно браконьерничать, а другим, значит, нельзя.

От Таськиной неосмотрительной реплики

Боря, все это время с повышенным вниманием изучающий носки собственных сапог, вскинулся:

– Да, браконьерничаем! А что нам еще остается? Вы в своей столице вспоминаете об окраинах, только чтобы грабли запустить. А мы живем от путины до путины.

– Между прочим, Сахалин пока что в составе России.

– К великому сожалению, – вставил Анохин.

– Я уже жалею, что с вами связалась. Тут наверняка полно более адекватных бизнесменов, – не выдержала Таська.

– Коля, ты слышал, что она несет, эта столичная выскочка?

– Слышу, слышу. Гони эту дурынду в три шеи, надоела, – посоветовал другу Николай, вылавливая со дна лодки очередную жертву московского произвола.

– Слышала, что сказали? – наступал на Таську Борис. – Вали отсюда, пока я добрый. Ты о нашей жизни по новостям раз в году узнаешь, а мы здесь выживаем.

Тем временем с одинаковым выражением глуповатого любопытства на лицах к лодке подвалили Ленка с Геной, оба в изрядном подпитии.

– Ребята! – с ласковой придурью позвал Гена, но в пылу перепалки на него никто не обратил внимания.

– Ну да, бедные-несчастные, – скривилась Таська, – с хлеба на воду перебиваетесь. А «хаммер» – это так, покататься взяли. Кстати, у кого взяли? У соседнего племени рыболовов?

– Таська, ты чего нарываешься? – пьяно удивилась Ленка и дернула Тасю за куртку.

– Чё это она тут языком лязгает? – завелся с пол-оборота Гена, – нет, чё это она лязгает?

– Совсем нюх потеряли эти столичные, – кипятился Боря, – давай, москалька, давай проваливай. На крыло, и домой. Никто с тобой здесь не станет работать, ни один бригадир. Я отвечаю.

Рыбацкая склока трансформировалась в политическую – кому рассказать, мелькнуло в Таськиной головушке, – не поверят. Бред какой-то. До чего отсталый народ.

– Да пошли вы все! – На Таську разом навалились голод, усталость и боль. Не чувствуя ни рук, ни ног, она побрела к костру с твердым намерением выпить и закусить. Шпротами. Назло этим рыбакам-мракобесам.

– Сама пошла, – догнали Таську чьи-то грубые слова.

Нет, это уже не спишешь на придурь, шовинизм или сахалинский синдром – это обычное трамвайное хамство.

Кругленькая и маленькая, Таська распрямила плечи, с достоинством, на какое была способна, обернулась:

– Лен, дай, пожалуйста, ключ от дома.

Ленка переводила взгляд с Таськи на компанию земляков, решая, чью сторону принять. Победила женская солидарность:

– Ребята,

прекращайте, ну чего вы, в самом деле, взъелись? Ну нельзя же так. Откуда она могла знать, что тайменя ты не ловишь?

– Лен, дай ключ, – с нажимом повторила Таська. Сохранять достоинство с каждой минутой становилось все трудней, слезный ком уже подкатил к горлу.

– Куда ты пойдешь? – замахала на нее руками Ленка. – Прекрати.

– Хорошо, я уйду без ключа, – срывающимся голосом проскрипела Таська.

Поняв по Таськиному тону, что отговаривать ее бесполезно, Ленка полезла за ключом в карман красной куртки.

– На, держи. – Она сунула Таське связку.

Забыв об усталости, Тася резво развернулась и зашагала прочь от озера в сторону дороги, краем уха слыша, как Ленка пытается усовестить рыбаков:

– Ребята, ну зачем вы так? Сами же завтра пожалеете…

Мужские голоса в ответ что-то загомонили, но Таська уже не слышала – что.

С каждым шагом все назойливей стучала в висках одна убийственная мысль: она все испортила.

Все.

Обратная дорога на попутке – расхристанном бортовом ЗИЛе, перевозившем корма для животных – немного развлекла Таську, но, стоило попасть в Ленкину квартирку, события последних месяцев внезапно навалились всей тяжестью и буквально смяли бизнес-леди.

Покидав немногочисленное барахло в сумку, Таська перетащила ее в прихожую и вызвала такси в аэропорт Хомутово, после чего с глухим стоном упала на диван и с силой сдавила голову.

За какие шиши теперь лечить Егора?

И что говорить Настене и Яге? А Алексей? Ведь он поверил ей…

Хотелось лечь и умереть. Быстро. Без мучений.

В ту минуту, когда Таське показалось, что от черных мыслей у нее лопнет череп, раздался звонок. Звонили в дверь.

Слава богу, Ленка вернулась, мелькнуло в голове, а то она уже не знала, как поступить с ключом: оставить соседям или опустить в почтовый ящик. Или сунуть под коврик.

Таисия повернула замок и буквально окаменела: Ленка вернулась не одна – с сопровождающими лицами. Сопровождающие лица были мятыми, отечными, смурными и смотрели на мир мутными глазами.

Молчание нарушил Борис. Он мельком взглянул на готовый багаж, перевел больной взгляд на Таську и буркнул:

– Привет.

– Привет, – вторил ему Гена.

– Привет, – помедлив, осторожно отозвалась Таська. Чего еще ждать от потомков каторжан с уязвленным самолюбием?

– Мы войдем? – выдвинулся вперед Гена.

– Я здесь не хозяйка. – Таська сделала нейтральное лицо.

– Входите, входите. – Ленка внедрилась в коридорчик, потеснив свою жиличку.

Мелко суетясь, мужики вошли следом, в коридорчике сразу стало как в бочке с сельдью, если иметь в виду запах, и Таська отступила в глубь квартиры.