Тоннельный синдром. Книга 3: Второй эшелон. Том 2
Шрифт:
Ну да ладно, работаем!
– А вы не подскажете, как пройти в библиотеку? – Поинтересовался я, запрыгнув в проём внутрь помещения. Встал, кстати, удачно: на границе света и тени, но всё же ближе к тёмной части, да ещё и за спиной самого рослого из фанатов заклёпок.
– А хули ты такой борзый, а? – Спросил здоровяк, вздрогнув от неожиданности. Остальные участники драмы в изумлении уставились в моё сторону, однако никто пока не дёрнулся, что не могло не радовать.
– А хули бы и нет? – Задал я риторический вопрос. – Деда ищу одного – интеллигентного вида, в пальтишке. Не видали такого?
Избитый мужик на полу медленно повернул голову и посмотрел на меня полным надежды и одновременно ужаса взглядом.
– О,
– Стопе! – Вскинул руку руку здоровяк. – Он тут шарился. Это моя земля. Он мне должен.
– Мне нужны только лекарства и немного воды, – прошелестел голос избитого. – Мне срочно…
– Мне похуй, – оборвал его главарь и повернулся ко мне. – Ты! Откуда вы припёрлись? Сколько вас там? Жрачка, бабы, бухло – есть?
Я замер и начал успокаивать дыхание. Вдох. Здоровяк орёт на меня, по второму кругу задавая вопросы и обещая сделать что-то неприятное – я вижу, как капельки слюны вылетают из его рта. Выдох. Его отморозки сидят и лыбятся, никто из них так и не схватился за оружие – я замечаю по меньшей мере десяток пустых бутылок из-под алкашки разной степени просроченности. Вдох. В меня летит его кулак, но как-то медленно и лениво, словно улитка ползёт по занавеске летнего душа. Я делаю подшаг вперёд и в сторону, первые две иглы летят в него – прямиком над оскаленным в звериной гримасе ртом. Остальные три иглы уходят почти веером после переката – кадык и висок у двоих по краям, а вот с последним не повезло: ведомый каким-то шестым чувством или удачей, он на долю секунды раньше склонил голову, как бы в изумлении глядя на происходящее, и ему лишь разорвало мочку уха и часть ушной раковины. Ха, прямо как… Больно!
Время с болезненным ударом в висок от неслучившегося воспоминания вернулось в норму. Я остался лежать, скорчившись от боли рядом с избитым пленником, возле меня, подвывая, лежал здоровяк – обе иглы торчали у него из лица там, где раньше полагалось быть глазам, однако он в порыве отчаяния попытался их то ли достать, то ли нащупать, куда они ему попали. Зря – зрелище вышло однозначно неприглядным! Ещё двое лежали чуть поодаль – один хрипел и булькал, завалившись набок, второй не подавал признаков жизни. А вот последний…
– Ах ты с-с-сука, – прошипел подранок, одной рукой зажимая рваную рану, а другой шаря по земле в поисках оброненного обреза.
Ну всё, приплыли! Недолго туш играл оркестр – корнет напился и…
– АРРРР!!! – Через пролом в крыше в заброшку черным болидом влетел ворон. Скорость пернатый набрал приличную – лишь в самый последний момент, ловко извернувшись, он выставил вперёд когти и впился ими в лицо бандита, влетев в противника как капитан Гастелло – в колонну фашистской техники.
Гопник заорал и попытался содрать с себя ворона – но куда там! Птиц словно заправский дятел молотил клювом по лицу как по трухлявому дереву, не забывая уворачиваться от суматошных попыток его ударить.
Старик, собравшись с силами, подкатился под ноги оставшегося бандита – тот запнулся и кубарем полетел на меня. Ворон ослабил хватку и красивым пируэтом ушёл в сторону, издав своё горделиво-насмешливое "Аррр!", а я, превозмогая боль, вцепился рукой в глотку почти поверженного врага и достал кухонник. Удар! Ещё! И ещё!
Сработал грязно, но наверняка: гортань представляла собой полотно безумного авангардиста, а по совместительству – ещё и работника скотобойни. Зато Гастелло будет удобно…
Глава 6. "Вересковый мёд"
– …вот так меня тут и взяли, – грустно закончил рассказ пожилой мужчина, который оказался ни много-ни мало целым профессором филологии из престижного столичного ВУЗа. В прошлом…
Собственно, история вышла простой и незамысловатой: спальный район Москвы, сталинские высотки – а это не только высокие потолки, но и вполне себе неплохие бомбоубежища, в которых рождённые в Союзе
Первые дни народ сидел смирно и дисциплинировано – сверху бухало, снизу сыпалась штукатурка, запасов еды и воды хватало для полноценного питания растущих организмов и поддержки активного долголетия у тех, кому "за шестьдесят с плюсом". Старички организовали дежурство у входа и возле радиоточки, привлекли молодёжь к проверке стен и потолков на предмет трещин или ещё каких неприятностей (чтоб скукой не маялись), по вечерам читали вслух книги – идиллия!
Но к исходу первой недели стало понятно, что то ли обстрел, то ли налёт, а то и вовсе ракетный удар были лишь прелюдией – Семён Аркадьевич, военный пенсионер и старший одного из подъездов, сходил "в дозор" и вернулся с неутешительными новостями: наших не видать, в городе хозяйничает враг. Зондер-команды неприятеля (их так окрестил в своём кругу военный пенсионер – и прижилось, к слову!) рыскали по поверхности малыми мобильными группами, иногда в сопровождении дронов, иногда – роботизированных чуд, отдалённо напоминающих собак. Встреченнных-поперечных особо не расспрашивали – короткая очередь и контрольный в голову, зачастую, ещё живого человека. Ох и немало тогда полегло прекраснодушных идиотов и откровенных предателей, которые выбегали то с флагом Евросоюза, то с хлебом-солью встречать интервентов!..
Короче, импровизированный совет бомбоубежища постановил: молодёжь – беречь, учить и кормить самым настоящим образом, связь с соседними мини-анклавами, каковых насчитывалось ещё семь, держать через "полёвку" – по прокинутым и замаскированным проводным линиям связи. Радио – только слушать, в сети не маячить. Наверх – выбираться только в случае крайней необходимости, для пополнения запасов и для помощи соседям.
…Конечно, "гладко было на бумаге, да забыли про овраги": старшее поколение, как ни хорохорилось, постепенно, к исходу второго месяца, начало сдавать – и первая просела медицина: запасы самых необходимых лекарств, конечно, имелись и в убежищах, и на руках у спустившихся в них, но длительное нахождение под землёй не могло не оставить след. В то же время молодняк откровенно заскучал. До открытых бунтов дело не доходило, но ежедневные инициативные заходы с предложением "ну вот хоть на чуть-чуть" сходить со старшими в дозор – набрать воды и всякого полезного, что найдётся на поверхности, участились в разы.
Семён Аркадьевич, скрепя сердце, дал добро десятку самых прытких ребят на подготовку, пообещав лично у каждого принять зачёты перед первой вылазкой. Старик старался и лютовал вовсю! Первая помощь, скрытное перемещение. физуха… Не помогло. Молодняк с горящими глазами успешно прошёл все испытания на зависть сверстникам и в воздухе повис сакраментальный вопрос: когда же?..
Через три дня состоялся первый выход – "птенцы гнезда Аркадьевичева" показали себя с лучшей стороны: не отсвечивали, не перечили, таскали всё, что надо, быстро и ловко, а двое юных техников и вовсе умудрились чуть ли не мимоходом продублировать пару линий связи, грамотно их замаскировав подручным мусором, в изобилии валявшимся по окрестностям: один короткими перебежками пробегал небольшие отрезки от укрытия к укрытию, второй, через небольшие промежутки времени, бежал следом и закидывал в два слоя провод мусором… Семён Аркадьевич, конечно, потом сумерках прошёлся и подправил кое-где маскировку – то кусками асфальта привалил мусор полегче, то яркие куски пластика, местами выложенные чёткой линией, заменил на что-то серое и неприметное, но в целом остался доволен.