Тоннельный синдром. Книга 3: Второй эшелон. Том 2
Шрифт:
Глава 1. За краем обрыва
…Сначала пришла боль в правом боку. Резко, как гости на Масленицу – и так же неожиданно. Хотя, в сущности, мы ведь вообще редко ожидаем каких-то внезапных вещей, не правда ли? Впрочем, "профессионала и отличает от обывателя как раз-таки умение не только ожидать неожиданное, но и грамотно этому самому неожиданному противостоять" – любимая цитата… Цитата…
Голова! Острая пульсирующая боль пробила висок, пробежала вдоль шеи и затихла где-то под лопаткой.
Нет, это не дело – сначала выбраться из под груды
Чертыхаясь злым шёпотом, я серым от пыли штопором вывернулся из-под обломков и, не отрываясь от земли, прополз сорок метров – аккурат, до ближайших развалин чего-то, смахивающего на гибрид газетного киоска и шаурмички.
Вот интересно – киоск я себе отлично представлял, шаурмичную – тоже, даже помнил про то что, что есть ещё "шаверма", а не "шаурма", а вот мужика, который говорил мудрость про профессионализм – нет. Хотя, с другой стороны, была внутренняя уверенность, что говорил это точно мужик! Причём, его стоило слушать…
Так, что мы имеем по итогу: я ранен, но без переломов. Есть сотряс – кружится голова, резкие телодвижения вызывают прострелы боли, головокружение и абсолютное отвращение к попыткам повторно ускориться. И не помню ни-фи-га: там, где раньше был какой-то образ из циферок и буковок зияла идеальная пустота. Кое-какие мысли, конечно имелись – так, например, только привалившись к стене, я заметил, что рука крепкой хваткой всё это время впивалась в цевьё автомата Калашникова. Только какого-то уж больно чудного: ни тебе деревянных накладок, ни шомпола, да и оптика какая-то странная! Но раз тащил – значит, вещь хорошая. Зачем таскать плохое? Плохого мне не надо…
Единственное разумное объяснение, которое у меня было, – я военный. Какие-то рефлексы остались, представление о своём самочувствии имеется, моторика – точно не страйкболиста-шахматиста со склонностью к игре в преферанс или в очко. Пробежался по карманам – ноль полезной информации. Крестика нет. Кольца нет. Даже немного загордился, было: какой я крутой спец, а? Живым не дамся, мёртвым бесполезен! И тут же тупая ноющая боль в виске ехидно напомнила о себе, словно спрашивая: а кому ты нужен полуживым и без памяти?
Да уж – ситуация!
Я медленно осмотрелся по сторонам – тихо и мирно, если не считать развалин поблизости и общего невзрачного состояния девятиэтажек в отдалении. И что тут, к волкам собачьим, приключилось?
На месте моего прихода в чувство подсказок тоже не нашлось. Только нахальный чёрный ворон сидел на обугленном остове фонарного столба и косил на меня то левым, то правым глазам, проявляя какой-то настойчивый интерес к моей скромной скособоченной персоне:
– Ар! Ар!
– Гусь ты лапчатый, – беззлобно махнул я затянутой в кевлар рукой. – Хрен ли ты мне тут разорался? Лучше бы подсказал, куда идти, если местный…
Ворон, укоризненно взмахнув крыльями, сорвался со столба, издал ещё одно своё раскатистое "Арр!.." и полетел к стоящему чуть в стороне зданию, как-будто бы
– Ну веди, Сусанин! – Хмыкнул я и, приволакивая ушибленную ногу, поплёлся за ним следом, стараясь держаться в тени разрушенных домов и подальше от центра дороги, на которой заметил старые следы от протекторов. Кто-то здесь проезжал, зуб даю! Но давненько…
Глава 2. Хороший экспромт дороже денег
Дорога была знатно раздолбана – словно какой-то гигант лупил кувалдой по асфальту в надежде найти свод тоннеля и обрушить его на головы незадачливых землекопов. Глубина нужна – глу-би-на! Тогда никакой заряд не прошибёт. Или прошибёт, но не всякий…
Почему-то от этой несложной, в общем-то, мысли, накатила тоска и чувство острой нехватки чего-то. Или кого-то? И, каюсь, замечтался и углубился в самокопание настолько, что проморгал начинающиеся приключения.
– Эй, военный, заблудился? – Гнусавый голос раздался откуда-то слева и чуть сзади.
Организм отреагировал быстрее, чем я придумал колкий ответ, который заставит оппонента застыть в нерешительности и повергнет его ниц в ужасе перед мой непомерной крутизной – тело на автомате сделало короткий подшаг вперёд-вправо, уходя с возможной линии атаки, и присело, соскользнув в одну из выбоин. Дерзкий и интересный ответ, правда, я так и не придумал.
– Красиво, – оценил мой манёвр невидимый собеседник. – Как на балет сходил – там такие клоуны в колготках тоже раньше прыгали. Пока было где…
– И что поменялось? – Крикнул я, отстранёно прикидывая свои шансы на успех в случае перестрелки хрен знает где и хрен знает с кем. А шансы были, честно говоря, говнище полное – как и балет в глазах моего собеседника.
– Да всё, собственно говоря… – Вздохнул собеседник. – Ты какой-то очень мутный, в курсе? Вопросы у тебя дебильные. да и сам ты…
– … как клоун в колготках из балета? – Закончил я мысль за собеседником.
– Во-во, рубишь фишку! – Восхитился тот. – Даром, что с придурью. Это ж надо – гулять тут как по Арбату в одно лицо, ещё и днём!
– Давай так, – предложил я. – Ты меня увидел первый, захотел бы завалить – уже бы давно выстрелил. Логично?
– Нет! – Откликнулся мой визави. – Мне может, на тебя патронов жалко!
– А чего не выбежал тогда на меня, например, с дубинкой с гвоздями?
– Ну а может тебе на меня их не жалко! – Предположил собеседник с обидой в голосе.
Логика в его словах была железобетонная, а вот в ситуации – отсутствовала напрочь. С одной стороны, когда я не думал, организм довольно ловко творил что-то тактикульное и пафосное – плавно так, текуче! Складывалось ощущение, что я был в состоянии ворваться в толпу как прилив и раскидать всех даже сильно не вспотев. Ну или словить леща – тут вопрос сугубо практики и опыта, который к фантазии отношение имеет слабое и невесомое – как, если светит двойной гешефт, совесть Ш… Блять! Как чья-то совесть. С другой стороны, если я действовал "обдуманно", творилась какая-то глупость. И творилась она лично мной, что особенно огорчало.