Шрифт:
Пролог
Всё вымышлено. Любые совпадения случайны
Лёва работает на Ростислава Убейволка последние лет десять. Ростислав буквально спас его: вытащил из плохой компании и вообще сделал столько хорошего, сколько Господь Бог не делал для человечества, тем более что в Бога Лёва не верит принципиально. Вернее, не столько в Бога, сколько в ад, куда попасть отчаянно боится.
Лёва умеет быть благодарным и жутко переживает, потому что сегодня босса порадовать не получится.
Чертов Максим Одинцов его бесит до колотуна, до истерики и какого-то невыносимого отчаяния и сухой безысходности. Он бы придушил Одинцова собственными руками, если бы можно было! Это так, мысли, разумеется. Лёва официально работает на серьезного человека, и старые методы давно не в их стиле.
К сожалению.
Одинцов — настоящая тварь, это всем понятно. Принципиальный, циничный, удачливый сукин сын. Выродок какого-то посла, рожденный с серебряной ложкой во рту. Лёва таких на дух не переносит, как и их очевидную уверенность в себе. Безупречную внешность. Вокруг таких всегда много красивых женщин, и простить это Лёва не может особенно.
Ему уже кошмары снятся с этим типом, и через минуту один из них ждет его наяву. Лёва проходит мимо миловидной секретарши, влажными от волнения руками поправляет пиджак и стучится в дверь.
— Да-да, — приглашает Ростислав Анатольевич. — Что там у тебя? Дверь закрой только.
Лёва до сих пор поверить не может, что работает в этом замечательном здании в столице страны. Он благодарен судьбе за шанс и трудится действительно хорошо. Настолько, насколько только способен.
Кратко обрисовывает ситуацию.
— В смысле на Одинцова нет компромата? — ревет Ростислав Анатольевич. — Эта падла деньги гребет лопатой, у него на лбу написано: «бандит»! Мужику за тридцатник, должно быть хоть что-то, хоть по юности-молодости!
— Если он и мутит криминал, то без палева, босс. Из нормальной семьи, босс, наркотой не балуется, босс, либо поставщики у него какие-то свои. Собирается жениться, на этой, как ее. Ну вы знаете.
— Любовницы, шлюхи?
— По нулям.
— Как по нулям?!
— Не х-ходит. К шлюхам.
— Все ходят, а он не ходит?! Че за бред?
— Думаю, он знает, что вот-вот займет пост, босс, и ведет себя аккуратно.
Убейволк психует, швыряет в Лёву папку с бумагами. Тот машинально уворачивается и, извинившись, кидается собирать разбросанные листы. Убейволк поднимается и проходит по кабинету.
— Так организуй! О, скоро мальчишник у его дружка Басова, там и подложи под Одинцова девку. Пусть потом заяву накатает, мол, изнасилование.
— Так а если он не захочет? Ее. Ну, того-самого.
— Подсыпь в стакан что-нибудь, чтобы захотел. Ну не мне тебя учить! И девицу подыщи поярче. Модель какую-нибудь известную, для красивых заголовков.
— Палевно, босс. Виагра, модель...
— Палевно будет, когда он займет пост и первым делом нас под статью подведет. Вот что палевно. Одинцов — сука последняя, с ним не договоришься. Лёва, не беси меня, в эту субботу все сделай. Времени не осталось.
В этот момент дверь распахивается и в кабинет влетает тот самый, чтобы его КАМАЗОМ НАСМЕРТЬ СБИЛО, Максим Одинцов.
У Лёвы пересыхает во рту от убийственного совпадения.
— День добрый, Ростислав Анатольевич и... — Одинцов смотрит на Лёву: — Вы. Я без реверансов, по делу. Тут какая-то ерунда происходит на торгах, обсудим? — рубит словами. Бросает еще один раздраженный взгляд на Лёву, словно отправляя на выход.
Кровь в жилах закипает.
— Лев Васильевич, идите, — произносит босс, многозначительно кивнув.
Лёва слушается. Вываливается из кабинета, мысленно обещая себе, что устроит врагу «веселенькую» жизнь. Такую, что КАМАЗ станет несбывшейся мечтой.
Глава 1
— Аня, это не ты там? — Вероника тычет пальцем в огромный баннер у дороги.
Все в автобусе поворачиваются к окну, потом палят на меня.
Ка-пец! Желудок сводит, я нервно сцепляю пальцы и закатываю глаза:
— Если бы! — Бурчу: — Я бы тогда на том пляжу загорала в бикини, а не готовилась сутки напролет напитки разносить.
— А похожа так!
— На пляжЕ. Не на пляжу, а на пляже, Аня! — вклинивается Стас, наш менеджер. — И нет, не похожа. У модели нос меньше, а грудь... наоборот, в общем. Но легкое сходство действительно имеется.
Молчи, Зима, молчи. Ты тут по работе.
Сжимаю зубы и смотрю в пол, на свои старые, стремные, видавшие еще Упоровку кроссовки. Признаваться нельзя: будут высмеивать. Это мы уже проходили.
И да, та беззаботная девушка на баннере действительно я, Аня Февраль, рекламирующая тушь, на которую и в помине нет денег. А Упоровка — реальное название деревни, в которой я родилась и выросла. Именно так, клянусь вам, и записано в паспорте.
Моя жизнь могла бы быть похожей на историю Золушки. Мы с мамой повезли брата в больницу в Волгограде, шли по улице, когда нас догнал известный фотограф и вручил визитку.
Дальше пробные фотосессии, контракт, переезд в Москву! Я думала, чудо чудесное приключилось со мной — костлявой и длинной рыжеволосой девицей. Где такое видано: улыбайся, и тебе платят. Улыбаться я могу хоть круглосуточно, это вам не картошку окучивать.
Что я и делала с утра до ночи, пока этот самый фотограф не предъявил мне свой кожаный микрофон и не потребовал в него спеть, когда мы остались наедине в гримерке.
Не знаю, как в Москве, а в Упоровке за такое можно и отхватить! Я так сильно испугалась, что растеряла уважение к старшим. Фотограф мне в дедушки годится, но, когда он сдернул с меня майку, картинку заволокло туманом. Ужас и шок наложились на огромную признательность и восхищение. Я окончательно запуталась и... случайно пнула, потом, тоже случайно разумеется, швырнула в лоб граненый стакан. Вылетела в коридор и бежала, бежала... пока не оказалась в общежитии, где снимала комнатку.