Тор. Дитя Асгарда
Шрифт:
Вдалеке раздавался шум прибоя. Причудливыми трелями переговаривались птицы. Что-то издавало протяжный вой. Корабль. Я приоткрыла глаза, щурясь от яркого солнца. Золотые лучи наполняли каждый уголок дома, проникая сквозь большие окна. Грязные стекла, покрытые ровным слоем пыли, не позволяли разглядеть обстановку на улице, но я была уверена, что дом располагается в прибрежной зоне, совсем рядом с пенистыми волнами. Полупрозрачные шторы развевались на ветру, словно паруса одиноких кораблей. Наподобие тех, которые бороздили голубое море. Глубоко вдохнув, я ощутила соленый привкус на языке. Море совсем близко.
Я
Бесцельно блуждая по одиноким комнатам первого этажа, я рассматривала трещины в старой штукатурке и пыталась отыскать выход из этого особняка. В какой-то момент я набрела на просторный зал с триумфальными колонами. Через всю комнату шла трещина в каменном полу. В ней виднелась красно-бурая земля и заросли колючек, тянущиеся к теплому солнцу. Также в этом разломе произрастал великолепный цветок с алыми лепестками. Один-единственный цветок. Со всех сторон его окружали острые сорняки. Они так и норовили обвить нежный бутон и удушить в своих смертельных объятьях.
Я присела на корточки рядом с растением и попыталась очистить место рядом с ним от надоедливого сора. Я поморщилась, когда в подушечки пальцев впились острые, как иглы портнихи, шипы. Ладонь покрылась длинными ссадинами. Разозлившись, я вырвала из земли целый куст колючек и отбросила подальше.
– Оставь это глупое занятие, – послышался голос за моей спиной. Я вздрогнула и резко повернула голову в сторону холодного баритона.
Локи бросил на меня изучающий взгляд, а затем присел на корточки. Трикстер выглядел не совсем обычно. На нем красовался простой черный свитер с большим воротом, черные штаны и черные ботинки. Все черное. Лицо мужчины при такой цветовой гамме казалось практически белоснежным и слишком худым. Длинные волосы были собраны в аккуратный тугой хвост на затылке, а на руках виднелись бинты, перепачканные свежей кровью.
– Почему оно глупое? – поинтересовалась я, глядя на трикстера.
– Ты можешь вырвать все сорняки до единого, но их корни останутся в земле. Пройдет совсем немного времени, и они снова прорастут, вооружившись шипами, – пояснил Локи, оглядывая разлом.
– Значит, я выдерну их снова… или же выкопаю корни.
Локи грустно улыбнулся и осторожно взял меня за руки.
– Корни находятся слишком глубоко. Никакой жизни не хватит, чтобы их вытащить оттуда, – трикстер медленно поднес мои пальцы к своим тонким губам и запечатлел целомудренный поцелуй
– Однако, тебя никак не остановили эти знания, – язвительно подметила я, указав на кровавые бинты.
Он утвердительно кивнул.
– Все мы порой совершаем глупые поступки, пытаясь исправить неизбежное, – обреченно заключил бог коварства.
Возникла пауза.
– Ты умеешь лечить. Я буду вырывать сорняки, а ты заживлять мои раны, – предложила я, первой нарушив молчание.
– Не проще ли вырвать цветок? У него нет шипов. Так ты облегчишь себе работу, а ему подаришь покой.
Я отрицательно покачала головой.
– Тогда кого же я буду защищать от сорняков? – хрипло спросила я, чувствуя, как комок слез сдавливает горло.
Локи опустил глаза.
– А это обязательно?
– Обязательно.
– Но это причиняет боль… – удивленным тоном сказал трикстер.
– Зато сколько прекрасных эмоций ты испытываешь, глядя на этот цветок. Его сочный цвет, его сладкий аромат греет душу, дарит счастье.
Бог коварства задумался.
– Неужели он стоит тех кровоточащих ран, которые покрывают твои ладони? – спросил Локи, вставая на ноги.
– Это уже выбор каждого, – поднялась я следом за ним.
– А что выбрала ты, Сигюн? – полушепотом поинтересовался Локи, развернувшись ко мне спиной. Трикстер слегка развернул голову, дожидаясь моего ответа.
– Я знаю, что сорвать цветок будет единственно правильным решением.
– Но? В твоих ответах всегда присутствует частица «но».
– Ты прав. Я сомневаюсь.
– В чем? В единственно верном решении? – недоумевал бог коварства.
Я кивнула, прекрасно осознавая, что для Локи этот жест останется незамеченным.
– Где мы? Это сон? – спросила я, оглядывая скудную обстановку вокруг себя.
Он шумно выдохнул и подошел ближе ко мне.
– Нет, Сигюн. Так выглядит моя душа.
Я состроила непонятную гримасу.
– Внутри меня теперь обитает такая же пустота, как в этом доме. Она покинута и сломлена. Ее стенки покрывают глубокие трещины. И нет ни одного места в моей душе, где бы я нашел примирение с собой. Хрустальные люстры это застывшие слезы в моих глазах, которым я не позволяю пролиться. Я превратил их в острые льдинки. И теперь, когда память навевает мне воспоминания о тебе, они колышутся, словно на ветру, сильно раня кожу. В моей голове царит чернота, как на верхнем этаже дома. Это мгла застилает мне глаза, как пыль на стеклах, не давая увидеть мир перед собой. Все стало чернее ночи, – ответил бог коварства.
– А что же означает цветок и сорняки?
– Цветок это моя любовь к тебе, которая по-прежнему живет в моей истерзанной душе, а острыми шипами стали твои слова, которые ты бросила перед тем, как уйти. Я попытался их вырвать из сердца, но каждый раз они возвращаются вновь, еще сильнее опутывая мои чувства к тебе. Когда же я в очередной раз прогнал их, а они снова вернулись, то я испугался. Испугался того, что эти слова могут убить во мне любовь, поэтому я перебинтовал свои руки и перестал вырывать сорняки. Они также живут в моем сердце.