Тор. Дитя Асгарда
Шрифт:
Я нервно сглотнула.
– Здесь достаточно светло.
Локи кивнул.
– Свет есть надежда. Надежда на то, что ты вернешься, – сказал трикстер, а затем взял минутную паузу для того, чтобы собраться с мыслями. – Сигюн, скажи мне, где ты? И я тебя отыщу.
– Ты же повелитель магии. Думаю, ты лучше меня знаешь, где я сейчас нахожусь, – нахмурившись, сказала я.
– Нет. В младенчестве дворфы наложили на тебя могущественное заклятие, которое скрывает тебя от глаз врагов, но также и ото всех остальных. Мне не под силу разрушить их магию. Я знаю лишь одно – ты куда-то направляешься. Что-то
– Этого вполне достаточно.
– Сигюн, что бы ты не задумала… остановись. Прошу тебя, – вкрадчивым голосом сказал трикстер, глядя прямо мне в глаза. – Ты только сделаешь хуже.
– Куда уж хуже? Земля на грани вымирания. Люди сошли с ума. Громят свои города, убивают своих близких. И ты просишь меня остановиться и наблюдать за этим со стороны? – возмутилась я.
– Я найду выход. Обещаю тебе.
– Сколько было этих обещаний? Я сбилась со счета, – быстро проговорила я, глядя на трикстера.
– Будь ты со мной честен и откровенен с самого начала, тебе бы не пришлось сейчас искать выход, – добавила я.
– Еще не поздно все исправить, – сказал Локи.
Я ухмыльнулась.
– Было бы что исправлять. Оглянись вокруг. Мы в глубокой заднице. А все почему? Из-за твоего маниакального желания править и уничтожать все и всех вокруг. Разделяй и властвуй, так ведь, ваше величество?
– Любые проблемы… – начал трикстер, но я его перебила.
– Проблема не может исправить проблему. Неужели ты не понимаешь? Локи, ты и есть сам одна большая сплошная, непроходимая ни в какие двери проблема. Мне очень жаль, что за всю тысячу лет своего существования ты так и не осознал этого. Ты только научился попадать в неприятности и тащить всех близких за собой.
– Не отчитывай меня, как мальчишку! Ты мне не мать, – взорвался бог коварства.
– Слава всем возможным богам, что я не твоя мама, иначе бы уже непременно была бы мертва, – совершенно не подумав, выпалила я.
Трикстер несколько раз переменился в лице. Поначалу он казался доведенным до абсолютного бешенства, но затем Локи сумел взять себя в руки. На прощание он лишь одарил на меня взглядом, доверху наполненным презрением и даже каким-то разочарованием, и растворился в воздухе. Сразу же после его исчезновения дом начал рушиться, словно карточный. В полу образовалась черная бездна, которая затягивала всю реальность вокруг себя – окна, стены, люстры, землю и даже свет. Меня поглотил мрак.
«Здесь опасно этой ночью… кто-то крадется в темноте…» (прим. автора. имеется ввиду песня «Lonely Is the Night» группы Bily Squier) – послышались слова ритмичной песни откуда-то издалека. Я попыталась двигаться навстречу музыке, но вязкая темнота не давала мне выбраться обратно. Я бултыхалась в ней, как в болоте без шансов на спасение.
«Пора действовать, думать уже некогда. Улицы зовут, иди на этот зов и пусть твои секреты останутся при тебе. Кто-то следит за тобой, малыш. На многое ли ты способен?».
Я широко распахнула глаза.
– Доброе утро, Америка! – веселым тоном пропел Стивен.
Мы по-прежнему ехали по идеально ровному шоссе. Дорога делила хвойный лес пополам, а где-то вдалеке виднелись белоснежные шапки гор. Погода заметно изменилась, причем не в лучшую сторону. Если с утра стояла только пасмурная
– Который час? – прохрипела я, вглядываясь в сумерки за окном.
– Седьмой.
– Ого! Я проспала пять часов, – заключила я, подсчитав время в пути.
– Как и заказывала, – улыбаясь, ответил Роджерс, заглушая мотор.
– Где мы? – после сна я соображала очень медленно и долго. Мысли путались. Язык заплетался. Я не могла подобрать нужные слова и связать их в грамотное предложение.
– В Ставангере. Нужно успеть на паром, – отрапортовал Капитан Америка.
Я машинально кивнула и потянулась на сиденье, разминая конечности.
Паром отплыл точно по расписанию – в восемь часов вечера. Мы со Стивеном даже не успели перекусить за всеми этими дорожными перипетиями. К моему удивлению нам легко удалось купить билеты и погрузить машину на борт. Все получилось – лучше не бывает! За символическую плату капитан судна, если так можно назвать огромный плот, набитый всевозможным хламом и беженцами, закрыл глаза на наше оружие, в том числе и на мой меч, отсутствие документов на автомобиль и на наши потрепанные американские рожи. Слава зеленому Бенджамину Франклину. Слава!
К ночи сильно похолодало. Изо рта шел пар, а над водой стоял густой туман. Он стелился серой дымкой над черной неспокойной гладью, затрудняя видимость. Дождь прекратился. В воздухе стоял стойкий запах свежести. Я плотнее укуталась в шерстяной плед и подошла к перилам. Стояла тишина. Только мерцающие светлячки издавали тихое стрекотание, освещая путь своим золотым свечением. На небе быстро проплывали тучи. Они надежно скрывали полную луну и серебряные звезды, не давая холодному свету пролиться на сырую землю.
Помимо меня в столь поздний час на палубе находился еще один-единственный человек. Низенький старичок с длинной бородой, в старом свитере и потертых джинсах. Он сидел на деревянной лавке на другом конце судна и наигрывал мелодию на каком-то духовом инструменте. Мотив, привезенный из далеких стран. В грустной композиции слышались нотки востока. Я облокотилась на поручни и целиком отдалась музыке. Печальная мелодия унесла меня по волнам памяти. На душе сразу же стало тоскливо. Словно огромный камень сдавливал мою грудь. Каждый новый вздох давался с трудом. Слезы непроизвольно навернулись на глаза. Захотелось забыться. Потерять память, чтобы перестать чувствовать эту жгучую боль. Она напоминает огонь на ветру. То стихает, то разгорается с новой силой. Когда я остаюсь наедине с собственными мыслями, то особо остро ощущаю это пламя внутри себя. Казалось, что оно уже давно должно было испепелить все органы, но нет. Лишь глубокие шрамы и кровоточащие раны отравляли мое существование. Если душа Локи светла от надежды и пуста от печали, то моя – бушующий соленый океан, который разъедает меня каждую секунду. Я боялась, что когда-нибудь настанет день, в котором мне не захочется просыпаться. Я боялась этого дня. Боялась сдаться на милость боли. Боялась бесцельного существования.