Торговцы солнцем
Шрифт:
Нежданно в окна хлынуло многоцветное сияние, и затем послышались глухие удары в дверь. Петрович отправился узнать, в чем дело. Вернулся недоумевающий.
— Хозяин, там какие-то Зелененькие, требуют контейнеры с каким-то гелиумом. Грозят дом спалить.
— Небось, опять ты, Сидорук, что-то намудрил? — с подозрением прищурился Ивонючкин на изобретателя.
— Ничего не ведаю, шеф! Ей-бо… На пороге возникла плотная фигура Зеленого. Аппаратик у него на груди злобно заквакал:
— Иво-ню-чкин! Мы вскрыли склад и взяли контейнеры с гелиумом, нам причитающимся. И чтобы к оговоренному сроку все было
…Давно погасло сияние за окном, в небесах пропала Тарелка, а Ивонючкин все сидел, морща лобик.
— Где-то я этого Зелененького видел. Что-то я ему очень ценное сбываю, тайное… Ну Сидорук, ну Сидорук! Накачал какой-то мерзостью, всю память отшибло! А пятна, гад, так и не вывел. Они сами наружу прут… Чтобы через полчаса был аналог огуречного рассола от этой пакости, иначе — ты меня знаешь…
Операция «Янус»
— Сидорук! Сюда!
Ромыч осторожно выглянул из лаборатории, испуганно моргая.
— Тут я…
— У нас СПЕЦЗАКАЗ! От органов. Я и название уже придумал: «Операция „Янус“». Полдела, так сказать, за тебя сделал.
— Шеф, — робко попытался возразить Сидорук. — Чиновники ведь… От них добра не жди… Вляпаемся…
— Не дрожи, Ромыч. И не егози! Задачка из тех, что ты любишь. Сотворить метаморфин, лучше газообразный, чтобы наши наблюдатели и прочие секретные сотрудники могли надежно и правдоподобно маскироваться.
— Задачка, действительно, любопытная, — согласился Роман. — А как насчет ассигнований?
— Будут тебе ассигнования, не боись…
— Лады, — согласился Ромыч. — Займемся.
И занялся довольно плотно. Уже через несколько недель Ивонючкин в секретный глазок наблюдал, как Петрович и Роман опробуют опытные образцы метаморфина. Петрович, оборотившись волком, гонялся но лаборатории за зайцем-Сидоруком, пока тот, утомившись, не вырастал в слона. И тогда гремела битая посуда.
Когда удалось добиться, чтобы препарат держал форму почти два часа, Ивонючкин решил провести демонстрацию достижений, в надежде вырвать дополнительные денежки. За ними прибыла машина, и все трое загрузились в нее. Сидорук держал большой синеватый стеклянный флакон полученного продукта с вделанным в пробку дозатором.
Ивонючкина, Сидорука и Петровича провели на небольшую сцену, усадили на стулья. Зал медленно, словно нехотя, заполнялся. Наконец седоватый энергичный человек, встретивший их у входа, кивнул: начинайте. Сидорук встал, подняв флакон, но прежде, чем он успел открыть рот, на него петушком налетел Ивонючкин и попытался вырвать сосуд.
— Куда прешь, кретин! — шипел он. И тут же звонко затараторил: — Господа! Под моим чутким руководством, наш творческий коллектив…
Флакон он вырвал, но удержать оказавшийся неожиданно тяжелым сосуд не сумел. Брызнули осколки, и в зал поползла волна хвойного запаха…
Сидорук остолбенел на мгновение. Никто же не готов, не обучен! Сейчас начнут проявляться СУЩНОСТИ! Ему стало по-настоящему страшно, и он рванулся к двери. Но добежать не успел. Его костюм, раздираемый по швам трансформирующимся телом, затрещал. Тявканье, блеяние, рык заполнили маленький зальчик. В испуге шарахнулись заглянувшие на странные звуки охранники: опрокидывая стулья и кресла по залу носились бараны, шакалы,
Комиссия признала разработку успешной, но опасной. Материалы засекретили на 99 лет. Ивонючкина с товарищами на это заседание приглашать не стали. И никто, конечно, не обратил внимания на двух мух, крутившихся в комнате, пока шло заседание.
А мухи, вылетев в форточку, направились к даче Ивонючкина, тихо, жужжа, что, мол, жили без спецзаказов и проживем без них…
Собирательный образ
— Совсем мышей ловить перестали, смотрю! Помещение в помойку превратили! сморщился Ивонючкин, разглядывая окурки во всех углах, объедки на столе, грязные емкости и пролитые жидкости.
— А ты, Ромыч, вполне мог бы собрать нечто не очень путающееся под ногами, чтобы за порядком в доме присматривало. В общем, последнее вам серьезное предупреждение. А иначе…
И он вышел, хлопнув дверью. А Ромыч озадачился. Долго бродил по дому задумчивый, часами ковырялся в лаборатории, игнорируя намеки Петровича на необходимость передыха.
Когда Ивонючкин через месяц вернулся с Канальских островов, он был потрясен. Дом блистал чистотой, а с кухни тянуло изысканными ароматами каких-то экзотических яств.
— С прибытием, Шеф! — вынырнул из лаборатории Сидорук. — Не оголодали с дороги? А то Матушка приготовила праздничный обед…
В особнячке Ивонючкина началась новая жизнь. Чистота и вкуснятина, как в санатории. Препирались разве что по пустякам.
— И как ты, Ромыч, сумел Майю воспроизвести? — благодушно вопрошал Ивонючкин.
— Какую Майю? — бормотал Сидорук. — Это моя Матушка.
— Конечно, Матушка. Только моя. Ее фигура. И пучочек… — вступал Петрович.
— Какой пучочек, Петрович? Это все иллюзия! Каждый видит то, что желает. А на деле — это ССОС — Самообучающийся Саморазвивающийся Собирательный Образ. А каждый из нас видит свое. Это чтобы видимость семьи единой создать.
Прав Петрович, любящий повторять, что не бывает безразмерного Счастья. К осени и дом словно потускнел, и запахи с кухни уже не те доноситься стали. И…
В тот вечер Ивонючкин только отворил дверь и шагнул в тепло передней, как получил ощутимый толчок в грудь.
— Ноги вытирай о коврик, грязнуля! — раздался в ушах визгливый голосок Майи. — Сколько грязи натащил за месяц — не счесть! Потом переоденешься, умоешься. И руки с мылом не забудь вымыть…
Ивонючкин торопливо зашаркал ножками о коврик.