Торговцы во времени (авторский сборник)
Шрифт:
Росс покачал головой.
— Должно быть, это было очень давно. А эти ребята, которые обнаруживают гробницы и раскапывают старые города, — они не могут хоть как-то помочь? Неужели такая цивилизация не оставила после себя ничего, что можно обнаружить сегодня?
— Это зависит, — заметил Эш, — от типа цивилизации. Египтяне строили из камня, монументально. Они пользовались инструментами и орудиями из меди, бронзы и камня и были достаточно предусмотрительны, чтобы работать в сухом климате, в котором реликты сохраняются хорошо. Исламские города строились из глиняных кирпичей каменными, медными и бронзовыми инструментами. Они тоже выбрали ту часть мира, в которой климат освежает воспоминания о них.
Греки строили из камня,
Есть доказательства, что полюса планеты поменялись и что когда-то северный район был почти тропическим. Любая катастрофа, достаточно сильная, чтобы «переключить» полюса планеты, вполне могла смести с лица земли все следы цивилизации, какой бы могущественной она ни была. У нас есть все основания полагать, что такой народ существовал, и мы должны найти его.
— А Эш — это переубежденный скептик, — обронил майор со своего насеста на карнизе на стене комнаты. — Он археолог, один из твоих открывателей гробниц, и он знает, о чем говорит. Мы должны вести поиски во времена более ранние, чем времена первых пирамид или первых крестьян, поселившихся у реки Тигр. Но мы должны дать нашему врагу вести нас. И вот здесь-то вступаешь в дело ты.
— Почему я?
— Это вопрос, на который наши психологи все еще пытаются ответить, мой юный друг. Кажется, большинство людей разных национальностей, задействованных в этом проекте, стали слишком цивилизованными. Реакция большинства людей на определенный набор обстоятельств стала настолько устоявшейся, что они не могут отойти от этого стереотипа, а если личная опасность вынуждает их менять стереотипы поведения, они после этого так выбиты из колеи, что не могут действовать в полную силу. Научи человека убивать, как на войне, и тебе придется переучивать его потом.
Но во время тех же самых войн развился и другой тип. Это прирожденный боец, секретный агент, своего рода пушечное мясо, человек, который живет в боях. Таких немного, и они — мощное орудие. В мирное время такое особенное сочетание эмоций, нервов и умений становится угрозой тому самому обществу, которое оно старалось сохранить во время войны. В мирной обстановке такой человек становится преступником или просто не приспособленным к жизни.
Люди, которых мы здесь отправляем исследовать прошлое, не только обучены самым лучшим образом, они все люди того типа, который когда-то был обозначен как «пограничники». История, убедившись, что такой человек ныне мертв, рассказывает о нем в сентиментальном ключе, но в настоящем уживаться с ним довольно трудно. Нужные нам агенты для путешествий во времени не приспособлены к современному миру, потому что унаследовали свои способности не вовремя. Они должны быть довольно молодыми и обладать определенным интеллектуальным уровнем, чтобы выдержать суровое обучение и адаптироваться, а потом они должны сдать экзамен. Понятно?
Росс кивнул.
— Вам нужны плуты, потому что они плуты?
— Нет, не потому что они плуты, а потому что не вписываются в их время и место. Я тебя умоляю, Мердок, только не думай, что у нас тут карательное учреждение. Мы бы не завербовали тебя, если бы ты не подошел нам по результатам проверок. Но человек, которого в своем времени могут заклеймить как убийцу, в другую эпоху может вознестись до героя; это крайний пример, но так оно и есть. Когда мы обучаем человека, он не только может выжить в эпохе, в которую мы его посылаем, но он может даже сойти за рожденного в этом времени...
— А как же Гарди?
Майор уставился в пустоту.
— Невозможно всегда делать все идеально. Мы никогда не говорили, что у нас не бывает неудач или опасностей. Мы сталкиваемся и с людьми из других времен, и, если нам везет и мы идем по горячему следу, с русскими. Они подозревают, что мы что-то вынюхиваем, идем по их следу. Им удалось внедрить к нам Курта Вогеля. У него было почти безупречное прикрытие и подготовка. Но ты раскрыл его, Мердок. Ты подходишь нам по тестам, и тебе дадут возможность сказать «да» или «нет» перед первым заданием. Если ты говоришь «нет» и отказываешься от работы, то тебе придется стать изгнанником и остаться здесь. Ни один человек, прошедший нашу подготовку, не возвращается к нормальной жизни; слишком велики шансы, что его захватят и допросят противники.
— Всю жизнь?
Майор пожал плечами:
— Ну, эта операция может оказаться долгосрочной. Мы надеемся, что это будет не так, но пока что нельзя сказать. Ты будешь в изгнании, пока мы либо не найдем, что нам нужно, либо не провалим операцию полностью. Обдумай это. И дай нам знать, что ты решил, когда придет время. А пока что ты в одной команде с Эшем, который будет следить за тем, как ты проходишь обучение.
Такой большой кусок проглотить было трудновато, но, проглотив его, Росс обнаружил, что переварить его можно. Обучение открывало ему целый новый мир. Постигнуть дзюдо и борьбу было довольно просто, и он по-настоящему наслаждался тренировками. Но долгие часы обучения стрельбе из лука, строгие инструкции по владению бронзовым кинжалом с длинным клинком были более сложными. Учить один новый язык и вслед за ним другой, напряженно заучивать обычаи незнакомых обществ, запоминая строгие табу и этические нормы было очень трудно. Росс учился делать записи узлами на кожаных ремнях; его посвятили в искусство примитивной торговли и заключения сделок. Он начал понимать ценность крестообразного латунного слитка в сравнении с полоской янтарных бус и несколькими хорошо обработанными белыми мехами. Он теперь понимал, почему ему показали торговый караван во время того первого знакомства с целями Операционного Ретрограда.
За время обучения его отношение к Эшу изменилось. Нельзя было тесно сотрудничать с человеком и продолжать обижаться на его отношение; ты или однозначно с ним не сходился, или начинал приспосабливаться к нему. Его благоговение перед необъятными практическими знаниями Эша, которые тот свободно предлагал к услугам его необразованного невежества, создало уважение, которое могло бы стать дружбой, если бы Эш хоть иногда отводил в сторону свой щит безличной деловитости. Росс не старался сломать барьер между ними, главным образом потому, что он был уверен: причиной этому был тот факт, что он был «добровольцем». От этого он испытывал странное новое чувство, анализировать которое избегал. В его досье всегда отмечалась своего рода гордость; теперь ему иногда хотелось, чтобы оно было несколько иным.
Люди приходили и уходили. Ходаки и его партнер исчезли, так же как и Янсен со своим напарником. Один затерянный временной след в этом подпольном заповеднике, который был базой. Росс со временем выяснил, что все учреждение занимало большой остров под внешней коркой льда и снега. Здесь были лаборатории, хорошо оборудованный госпиталь, оружейные, где хранилось оружие, которое обычно можно встретить только в музеях, но здесь оно выглядело совсем не старым и готовым к использованию. Библиотеки с километрами аудиозаписей и фильмов. Росс понимал не все из того, что он видел и слышал, но впитывал все, что мог, так что раз или два, уже засыпая ночью, он думал о себе как о губке, которая уже практически достигла предела поглощения.