Торговка счастьем
Шрифт:
– Чего-чего?! – вытаращился Алексеев.
– Вот, вот! – улыбнулся гость. – Я так же отреагировал. А она улыбается и говорит: не считайте меня сумасшедшей, подполковник. Сало, мол, и чеснок моей соседке каждый месяц присылают почтой. Каждый месяц! Сало! Чеснок! Его что, в нашем городе нет? Хотите сделать старушке приятное, дайте денег! Сижу, слушаю, думаю, дурдом по бабке плачет. Она продолжает. Каждый месяц ее соседка шастает на почту, получает там посылку, тащит домой, а потом к ней поздно ночью кто-то приезжает и забирает что-то. Она начала вести наблюдение. С биноклем! С балкона!
– Ничего себе бабуля! – ахнул Алексеев.
– Вот-вот! Тут уж и я насторожился и начал слушать не вполуха, как прежде, а внимательно. Начал расспрашивать все. И бабка снова меня сразила. Вы, говорит, собачек-то на наркотики натаскиваете, по вокзалам с ними ходите. А соседке, мол, с чесноком и копченым салом духовитым почтой все шлют. Любую собачку с толку собьет этот запах. Я все записал, ее проводил и решил сам сначала все проверить, чтобы… до постового не дослужиться на старости лет. – Иван Алексеевич сложил на столе крупные ладони с узловатыми пальцами, на правом безымянном блестело широкое обручальное кольцо. – Проверил адрес для начала. Действительно есть такая тетя. В почтовом отделении подтвердили, что та почти ежемесячно получает из соседней области ароматные посылки. Шлет всегда один и тот же человек. И называют мне еще одну бабку. Из вашего города. Правда, сначала мы не знали, что это за бабка. А оказалось…
– А оказалось, капитан, что это бабка одного из охранников нашего Дворова Дмитрия Дмитриевича. Охранника зовут Виктор. И он сам по большей части отправлял посылки за бабулю. Уже проверили. Все точно. Так что вряд ли Лев Дмитриевич был замешан. Скорее братец его решил таким образом заработать. Но как теперь докажешь?! Как?! Что скажешь, Алексеевич?
– А что тут скажешь? После драки… – он сжал узловатые пальцы в крупные кулаки, чуть стукнул по столу. – С этой дрянью надо только за руку ловить. А посылка в этом месяце не пришла. То ли дурь закончилась, то ли осторожничают, что-то почуяв. Но мои люди ведут круглосуточное наблюдение за Виктором. А заодно и за домом его хозяина.
– О как! – ревностно воскликнул Алексеев и с упреком глянул на полковника.
– Сам час назад узнал, капитан! – развел тот руками. – Ты до конца дослушай. Кое-что интересное есть.
– Вчера днем… – продолжил говорить Иван Алексеевич, – Виктор на машине привез в дом к Дворову какую-то блондинку.
– Кто она?
Алексеев сразу насторожился, подумав про Настю. Но тут же успокоился. Во-первых, волосы у нее теперь выкрашены в черный цвет. И он сегодня ей звонил. Она в доме Симонова, где к ней относятся как к самому дорогому гостю. И запрещают единственное – выходить за ворота.
– Не знаю, кто эта девушка, но мои люди утверждают, что она по-прежнему в доме Дворова. И я тут подумал… Может, наивно так полагать, но это единственная возможность расшевелить притихшее осиное гнездо. Надо устроить скандал! Надо заставить нервничать этого лощеного красавчика. А то все у него как-то очень уж гладко и складно.
– Что вы имеете в виду?
– Надо сообщить его невесте, что у Дворова в доме любовница. Он ведь жениться собрался, так? И по сведениям… – Иван Алексеевич улыбнулся полковнику. – Невеста из очень богатой и влиятельной семьи. И даже сговор уже был с папашей. Я правильно излагаю?
– Так точно, – кивнул Алексеев, решив тут же, что пошлет в дом к Береговым Вадика.
Ему самому не хотелось слушать нытье капризной красавицы.
– Все, капитан, ступай, работай, – приказал полковник, и они с другом почти одновременно погладили себя по голове. – И найди мне этого «таксиста», мать его! Все в него упирается! Все недостающие куски мозаики. Как найдешь, тащи сюда! Вместе с ним говорить станем. Артист еще тоже…
Глава 22
Вадику понравился дом Береговых. Там было красиво, чисто и, невзирая на то, что кричаще богато, – уютно. Он стоял посреди огромного холла, почти лишенного стен, – сплошные окна от пола до потолка. Рассматривал экзотическую растительность в глиняных кадках. Поднимал взгляд вверх по лестнице, берущей начало у его ног и теряющейся где-то за поворотом наверху. Пустят ли его дальше холла? Позволят ли свернуть к широко распахнутым дверям гостиной с белой полированной мебелью, отделанной позолотой? Или разрешат присесть на уютный белоснежный диван между широколистными пальмами в глиняных кадках?
Он стоял возле лестницы и ждал, когда о его визите доложат Снежанне – молодой хозяйке. Он захотел говорить с ней и только с ней. Да больше было и не с кем. Мать Снежанны моталась где-то по заграницам. Отец тоже был в отъезде.
Со стороны кухни, которая располагалась слева от него и чуть сзади, поплыл аромат великолепного кофе. Может, угостят? Кофейный аромат догнал запах свежей сдобы. Загремела посуда, потом хлопнулись двери, отсекая все запахи и надежды на угощение. И через минуту наверху зацокали каблучки.
Снежанна спускалась по лестнице с гордо выпрямленной спиной, высоко задранным подбородком. Взгляд ее слегка припухших глаз оказался надменным и холодным. Она смотрела на Вадика, как королева на смерда. Правда, для королевы была одета чрезвычайно легко. Даже, можно сказать, неприлично. На упругой плоти обильно сдобренного силиконом тела Снежанны были красивый, сиреневого цвета, лифчик, маленькие трусики в тон, и сверху все это едва прикрывал широкий воздушный пеньюар яркого лимонного цвета.
– Красиво, – неожиданно выпалил Вадик и покраснел.
– Да, очень! Любимый подарил!
Она удовлетворенно улыбнулась и, зацепив пальцами края пеньюара, широко развела их в стороны, сразу сделавшись похожей на большую экзотическую бабочку.
– Но не вполне уместно, – строгим учительским тоном заметил Вадик.
И девушка сразу уронила руки и снова сделалась злой.
– Что вам надо? – выпалила она, оглядев Вадика с головы до ног и не найдя в его уместном наряде изъянов.