Торговка счастьем
Шрифт:
– Поговорить… О вашем женихе… – Цедя по слову, Вадик без приглашения прошел к диванам и сел на тот, что был поменьше. – Вы ведь замуж за него собрались, так?
– Допустим! – фыркнула она и заняла диван напротив, ничуть не смущаясь, что сидит перед ним почти голая.
– А вы хорошо его знаете?
– Достаточно. – Ее пухлый рот жестко поджался. – А что?
– И знаете, что Дмитрий Дмитриевич несколько стеснен в средствах? И что, возможно, в скором будущем не сможет позволить себе таких подарков? – Вадик, дотянувшись, слегка коснулся невесомого шифона.
– Ой, эту песню я уже слышала! Папе
– Значит, буквально нищенское положение вашего избранника вас вполне устраивает? И вашего папу тоже?
Ой, как хотелось ему говорить этой цыпе гадости! Ой, как хотелось сделать или сказать что-то такое, чтобы стереть с ее надменного холеного лица беззаботное властное выражение.
– Папа никогда не стал бы вязаться с нищим, – вдруг выпалила Снежанна, немного подумав. – Значит, у Димы есть деньги. Деньги, о которых никто не знает, только и всего. Он же не мог столько лет ишачить на своего старшего брата и не пытаться заработать самостоятельно? Он же не дурак!
О, да! Это в точку!
– Значит, ваш жених обещал вам безбедную жизнь, – закивал Вадик и начал будто бы вставать с диванчика, но вдруг снова уронил зад на мягкие подушки. – А верность? Верность он вам тоже обещал?
– А как же!
Она улыбнулась томной противной улыбкой, от которой, Вадику показалось, сделались липкими его щеки.
– Верность прилагается? – уточнил он, раздвинув губы в ехидной ухмылке.
– Конечно!
– Сразу после свадьбы или уже сейчас?
– Сразу, как глянул на меня, – фыркнула она. – Папа ему башку снесет. Если он посмеет и… Чего ты ржешь, коп?!
– Тогда пора уже сносить, милая. – Он встал и пружинистой походкой пошел к выходу. – Пора уже сносить. У него вторые сутки в доме засела классная девчонка. И уходить не собирается. И кажется, им обоим это нравится…
… – Как думаешь, за сколько она доберется?
Алексеев и Вадик сидели в машине Игоря неподалеку от дома Дмитрия Дворова и лениво перебрасывались короткими фразами. Прошел час, как Вадик покинул дом Береговых. За это время он успел вернуться на службу, пересесть в машину к Алексееву и занять наблюдательный пост неподалеку от ворот Дмитрия Дмитриевича. Пока было тихо. Либо они пропустили Снежанну, либо она еще не успела собраться и приехать, либо делать этого и не собиралась.
– Я не знаю, товарищ капитан, – пожал плечами Вадик и покосился на Алексеева.
Тот в дорогу взял целый пакет с пончиками и огромный стакан кофе. И теперь сидел, медленно жевал и обсыпался сахарной пудрой. Хлебнет кофе, сунет пончик почти целиком в рот и жует.
Вадик наотрез отказался. Не хватало еще, чтобы он сидел, как в сугробе, в этой сахарной пудре! Да он и не хотел. Он с утра плотно позавтракал. Жанна постаралась: наделала ленивых вареников со сметаной, приготовила омлет, бутерброды, кофейник кофе, сок апельсиновый. И поругала его за вчерашний покупной салат и пирожки. Предрекла ему скорую язву или гастрит, если он продолжит следовать примеру своего начальника и будет питаться всякой ерундой. И с собой бутербродов дала. Правда, они остались в ящике его стола. В самом нижнем, где он держал личные вещи.
– Думаю, что она все же приедет с проверкой. Сейчас нанесет макияж, перемеряет кучу платьев, – бубнил с набитым ртом Алексеев. – Когда себе понравится, тогда и приедет.
– А может, с папой советуется? – предположил Вадик и со вздохом полез в карман куртки, где у него всегда имелась небольшая упаковка влажных салфеток. Протянул ее Алексееву. – Вот возьмите, товарищ капитан.
– Зачем? – не сразу понял Игорь, глотая кофе, успевший остыть и превратиться в дрянное пойло.
– Сахарная пудра. Она повсюду! – ужаснулся Вадик.
Подцепил липкий клапан на упаковке, вытянул краешек ароматной целлюлозы наружу.
– Чистоплюй ты, Вадик. – Алексеев со вздохом вынул салфетку, принялся вытирать рот, руки, отряхивать ею коленки. – На улицу выйду, все ветром сметет.
– Это если придется выходить, – резонно заметил Вадик, убирая упаковку обратно в карман. Капитану хватило одной салфетки на все. – Если она приедет.
– Приедет. Вот увидишь! Максимум еще час.
Снежанна прикатила на маленькой спортивной машинке ядовитого красного цвета через сорок пять минут. Уперлась бампером в ворота и требовательно посигналила. Минуту ничего не происходило. Потом ворота медленно поехали в сторону. Машина, за рулем которой сидела Снежанна, утробно рычала холостыми оборотами. И не успел образоваться проем, достаточный для ее машины, как она газанула вперед.
– Ну и мы за ней.
Алексеев быстро вкатился на территорию Дворова, следуя за ее габаритными огнями сантиметрах в тридцати.
– А не опасно? – поежился Вадик. – Это законно?
– Мы же не с обыском, Вадик. Мы поговорить, – опасно улыбнулся Алексеев напарнику и тут же полез из машины. – Давай, давай, вылезай…
Снежанна выбралась на улицу, одернула короткое кожаное пальтецо, едва прикрывающее попку, достала с заднего сиденья сумочку, из сумочки зеркало. Долго смотрела на себя, трогая пальчиком вздутые губы. Решила, что необходимо их подкрасить, полезла снова в сумочку, и тут Алексеев за ее спиной выразительно кашлянул.
Она не ойкнула. Она просто повернулась. С недоумением оглядела Игоря. Высокий, крепкий. Симпатичный и даже сексуальный. Но такой неряшливый! Что-то жрал только что и засыпал себя сахарной пудрой, которую неаккуратно размазал по куртке и штанам. Но взгляд! Боже, что за взгляд у этого неряхи! За один такой взгляд отдаться можно, решила она, переводя глаза на парня, который топтался с ним рядом.
– Старый знакомый, – хмыкнула она. – Стервятники слетаются?
– О чем вы, милая? – Алексеев чуть тронул улыбкой рот. – У нас к Дмитрию Дмитриевичу дело.
– Чего же не заходили? Меня ждали? – она уставилась на его лицо, медленно ощупывая взглядом, как товар. – Я же видела вашу тачку, когда подъехала. Не пускали вас сюда?
– Типа того, – не стал он спорить. Нравится ей быть властной и значительной, пусть будет. – Вы, Снежанна, наш пропуск.
– Ну-ну…
Она снова полезла в машину, непристойно выгнувшись перед Алексеевым. Он не стал стыдливо отворачиваться. И рассмотрел все! На даме не было нижнего белья. Тонкие колготки были надеты прямо на голое тело. И он подумал, что если бы этой девушке случилось ночевать у него дома и случилось расплакаться, то его утешение закончилось бы именно так – банально и пошло. Но в данном случае он не испытал бы стыда.