Торговля в рассрочку
Шрифт:
В других селениях говорящие рекламные доски привлекли к себе широкое внимание. Вокруг них собирались толпы и целыми часами слушали. Но вскоре блеск новизны исчез, и теперь местные жители обращали на магнитные записи очень мало внимания. И они все так же игнорировали роботов. И даже еще более подчеркнуто — игнорировали или резко пресекали любые попытки что-нибудь им продать.
От этого опускались руки.
Лемуэль перестал ходить по берегу и выбросил свои записи. Он признал, что потерпел фиаско. Здесь, на Гарсоне-4, не было никакой надежды довести
Болдуин со своей бригадой попытался распространять слухи. Но жители решительно отказывались верить, будто какая-то деревня могла хоть что-нибудь у них купить.
Оставалось попробовать юмористическое представление, и Джошуа с Таддеусом создали труппу и принялись репетировать. Дело немного затруднялось тем, что даже Езекии не удалось найти актерских трансмогов, но все равно получалось у них неплохо.
Несмотря на то что ни одна из их попыток не дала результатов, роботы снова и снова отправлялись в деревни, трудились не покладая рук, снова и снова пытались продать товары, в надежде, что рано или поздно они найдут ключ, который поможет им отпереть дверь скрытности и упрямства, за которой прячутся местные жители.
В один прекрасный день Гидеон радировал на базу откуда-то издалека, где он был один:
— Стив, тебе бы надо посмотреть самому кое на что здесь под деревом.
— Кое на что?
— На существо совсем другой породы. Вроде бы разумное.
— Гарсонианина?
— Тоже гуманоида, но не гарсонианина.
— Сейчас буду, — сказал Шеридан. — Оставайся на месте, чтобы ты мог мне его показать.
— Оно, наверно, меня заметило, — сказал Гидеон, — но я к нему близко не подходил. Я подумал, что тебе, может быть, захочется заняться им самому.
Существо, как и говорил Гидеон, сидело под деревом. Перед ним была расстелена искристо поблескивавшая скатерть, на ней стоял затейливо разукрашенный сосуд, и существо было занято тем, что доставало разные разности из чего-то, что, очевидно, служило корзиной для провизии.
Будучи, как и гарсониане, гуманоидом, существо, однако, выглядело куда приятнее, чем они. Лицо было точеное, а тело — змеино-гибкое в своей стройности. Его облекали одежды из роскошных тканей, и на нем было множество драгоценностей. Вид у него был явно светский.
— Привет, друг, — сказал по-гарсониански Шеридан.
Кажется, существо его поняло, но высокомерно улыбнулось. Судя по всему, появление Шеридана его не обрадовало.
— Быть может, — сказало оно не сразу, — у вас найдется время присесть?
Тон, каким это было сказано, ясно и недвусмысленно предлагал Шеридану сказать: нет, он благодарит, но не может, ему надо идти.
— С радостью, — вместо этого сказал Шеридан. — Большое вам спасибо.
Он сел и стал смотреть, как существо достает из своей корзины со съестным все новые и новые припасы.
— Для нас с вами несколько затруднительно, — сказало существо, — общаться друг с другом на этом варварском языке. Но другого выбора, я полагаю, у нас нет. Вы, случайно, не говорите на балльском?
— Увы, — сказал Шеридан. — Я даже никогда о нем не слышал.
— Я подумал: а вдруг? На нем говорят многие.
— Мы вполне сможем объясниться и на языке этой планеты, — спокойно сказал Шеридан.
— О, безусловно! — согласилось существо. — Надеюсь, я не вторгся ненароком в ваши владения? Если да, то я, разумеется…
— Что вы! Я был рад вас здесь встретить.
— Я бы предложил вам пообедать вместе со мной, но боюсь, Ваш обмен веществ наверняка отличен от моего. Мысль, что я могу отравить вас, для меня непереносима.
Шеридан кивнул в знак благодарности. Пища и вправду выглядела весьма привлекательно. Вся в красивой упаковке, и кое-что на вид было так соблазнительно, что у него потекли слюнки.
— Я посещаю эти места для того, чтобы…
Существо искало гарсонианское слово и не находило его.
Шеридан попытался помочь:
— На своем родном языке я бы, пожалуй, назвал это пикником.
— Поесть-на-воздухе, — сказал незнакомец. — Это самое близкое, что я могу обнаружить в языке наших любезных хозяев.
— Мы с вами думаем одинаково.
От этого свидетельства взаимопонимания настроение существа ощутимо поднялось.
— По-моему, мой друг, у нас много общего. Быть может, я могу оставить вам часть пищи с тем, чтобы вы сделали ее анализ? Тогда в следующий раз, когда я снова здесь буду, вы смогли бы составить мне компанию.
Шеридан покачал головой:
— Не думаю, чтобы я задержался здесь надолго.
— Ах вот как? — сказал незнакомец, кажется приятно удивленный. — Так вы здесь тоже только на время? Шорох крыльев в ночи — только что был рядом и уже унесся навеки.
— Весьма поэтично, — сказал Шеридан, — и весьма образно.
— Впрочем, — сказало существо, — я здесь бываю довольно часто. Мне полюбилась эта планета. Чудесное место для того, чтобы поесть на воздухе. Все так спокойно, просто, неторопливо. Никакой суеты, и жители так чистосердечны в своей приветливости, хотя, увы, грязноваты и чрезвычайно, чрезвычайно глупы. Но, заглядывая в свое сердце, я обнаруживаю, что люблю их за неискушенность, за близость к природе, за ничем не омраченный взгляд на жизнь и за простоту, с которой они эту свою жизнь проживают.
Он умолк и испытующе посмотрел на Шеридана.
— Вы с этим не согласны, мой друг?
— Разумеется, согласен! — довольно поспешно сказал Шеридан.
— В Галактике так мало мест, — загрустил незнакомец, — где можно побыть в блаженном уединении. О, я не имею в виду уединение полное кого-то ты встречаешь и здесь; но в уединении в том смысле, что есть где повернуться, что ты перестаешь быть игрушкой слепых ненасытных желаний и тебя не душит неодолимый напор чужих характеров. Существуют, конечно, ненаселенные планеты, ненаселенностью своей обязанные лишь тому, что на них невозможно жить физически. Их мы исключаем.