Торнан-варвар и жезл Тиамат
Шрифт:
Появились судьи – сановитые старцы как на подбор, лишь двоим было лет этак под сорок. Все в голубых длинных мантиях и тогах, один даже с зеленой лентой через плечо – член совета Скипетра.
Да, можно гордиться: не какие-нибудь серые судейские крысы тебя на плаху отправят – аристократы.
И вот наконец пристав возгласил начало процесса, а присутствовавший тут же жрец воззвал к богине справедливости. После чего один из судей спросил, не хотят ли подсудимые сказать что-нибудь перед тем, как их дело рассмотрит суд?
Чикко смиренно промолчал. Торнан
– Итак, если вы не хотите больше ничего сказать…
– Я скажу! – поднялась, звякнув цепью, Марисса. Говорила она совсем недолго, и суть сказанного ею сводилась к одной фразе: «Жечь, резать, рубить в лапшу надо тех, у кого такие обычаи!»
Речь ее, несмотря на сумбур, произвела впечатление на присутствующих, правда, не такое, на которое она рассчитывала. Публика ухмылялась, кое-кто откровенно крутил пальцем у виска. Судьи тоже зашушукались.
– Я полагаю, – изрек один из них, морщинистый, но на вид еще бодрый старикан с крашеными волосами, – что подсудимая Марисса явно не в себе. Видимо, злодеяние совершено ею не по злобе, но по душевному нездоровью. Я ходатайствую перед судом о помещении вышеизложенной Мариссы в приют для душевнобольных при храме Эскалопия, причем во имя человеколюбия готов оплатить ее пребывание там и лечение…
«Надо же – и тут есть добрые люди», – подумала Марисса.
«Может, хоть она спасется и доставит треклятую палку Анизе». – пожал плечами Торнан.
«Старый ты козел! Тебе не о бабах думать надо, а о фамильном склепе!» – фыркнул про себя Чикко.
Потом пристав начал читать подробное описание дела.
Потом начали выступать судьи. Их речей, произносимых на старом альбийском, Торнан не понимал, но по тону, по выражению лиц, по долетавшим из зала репликам догадывался: дела их неважные.
Потом вышел уже знакомый им жрец Тиамат – бледный и жалкий, что-то пропищал и убежал. Выскочили адвокаты и тоже что-то бормотали с солидным видом…
И тогда Торнан решился. Мысленно обратя глаза к небесам, он начал говорить:
– Прародитель мой, бог предков моих, Хозяин Громов, идущий по звездам! Я редко вспоминал тебя и еще реже молился, но я не докучал тебе пустыми просьбами! Теперь же умоляю об одном – спасти не мою жизнь, но жизнь моих товарищей и спутников! Пусть уйдут они отсюда целыми и невредимыми, пусть вернутся они в Кильдар с удачей. А моя жизнь в твоей милости и в руках судьбы…
И произнес несколько слов на неведомом языке, которые заставил его выучить верховный волхв Благ.
Ничего не случилось, не грянул гром, и в дверях не появился императорский посланец с указом о помиловании. Но вдруг встрепенулся один из старцев – самый разряженный и увешанный золотыми знаками гуще прочих, почти не участвовавший до того в заседании глава трибунала.
– По-озвольте, по-озвольте, – обратился он к присутствующим, – кажется, мы упустили одно обстоятельство… Просто удивительно, как плохо работает нынешняя молодежь. Подсудимый Торнан, – сказал он. – Вы ведь, если я не ошибаюсь, не логриец?
– Да, я ант, – не замедлил подтвердить капитан.
– То есть вы варвар? – уточнил дедок.
– Да, бывало, меня и так называли…
– А вы, посол Храма, – дочь варвара из степей, из народа, в Логрии не жившего?
Зло оскалившись, Марисса сообщила, что, будь тут ее отец, они бы поостереглись так его называть.
– Ну, что касается именующего себя Чикко, его варварское происхождение даже не нужно подтверждать, – ничуть не обиделся старец. – В таком случае принесите мне пятнадцатый том Свода законов, – да, кажется, пятнадцатый.
Спустя минуту пристав приволок массивную инкунабулу, и старец, кряхтя, принялся перелистывать покоробившиеся пергаментные листы. Прочие судьи, и адвокаты, и даже сам прокурор, да и публика в зале благоговейно взирали на священнодействия председателя.
– Так, так, – бормотал он, – не то, не то, так… «Дабы вонючие мужики…» Нет, тоже не то… Вот, нашел, – сообщил он. Указ императора Биберия X, от третьего числа пятого месяца 1145 года от основания Альбы. «Ежели какой-нибудь варвар по глупости и темноте своей нарушит какой-то из чтимых в империи обычаев, то не надлежит ему ставить того в вину, ибо не умыслом сие совершено, но лишь от дикости…» Вот! Объявляю процесс законченным. Судьи удаляются на совещание!
И бодро засеменил к дверям Тайных Покоев. За ним потянулись и остальные члены Имперского Трибунала.
Совещались они не более получаса.
Пока судьи решали судьбу подсудимых, тем принесли еду – хлеб и воду. Торнан, не стесняясь, отломил чуть ли не треть каравая и принялся уплетать его. В конце концов, вполне возможно и такое, что в следующий раз ему доведется поесть уже в покоях Дия. Позади него переговаривались стражники.
– Смотри, как жрет – это ж три фунта за раз!
– Вот интересно – сожрет он их или нет?
– Да кому же три фунта сожрать-то? Он же не слон!
– Об заклад бьешься?
– А то?…
Судьи вышли гуськом из-за позолоченных дверей с изображением богини правосудия и расселись на своих местах. При этом председатель выглядел весьма довольным, но еще более довольным выглядел самый молодой из судейских – прямо как кот, слопавший всю сметану на хозяйской кухне и умудрившийся свалить вину на мышей.
– Сегодня… числа… месяца… – забубнил пристав. – Верховный Трибунал Всевеликой Альбийской Империи, рассмотрев дело об убийстве, разбое и похищении знатной девицы, постановил. Дело это всецело подпадает под указ императора Биберия X о варварах, а посему – считать означенного варвара Торнана и его спутников оправданными по всем пунктам обвинения. Что касается девицы Лиэнн Тамисской, дочери и наследницы герцога Марко Антеуса, то суд, рассмотрев все обстоятельства, счел, что поскольку данная девица волей отца и по родительскому праву была предназначена к свершению обряда великого гостеприимства и над ней были свершены все положенные погребальные процедуры, то она не может наследовать имущество и титул герцогов Тамисских. Каковые переходят к ближайшему родственнику…