Торпедоносцы. Британские ВВС против немецких конвоев
Шрифт:
– Продолжаю заход.
Ли услышал, как Роуз что-то крикнул ему в ответ, но тут в передней части кабины раздался грохот, а потом стон Роуза. Снаряд угодил в переборку между Роузом и Ли, осколок тяжело ранил Роуза в поясницу. Он навалился на рычаг управления, и корабль под ним стал угрожающе надвигаться, а затем ушел влево. Мир перед их глазами закрутился, словно в калейдоскопе, а вода превратилась в стекло, через которое им предстояло пролететь. Роуз резко принял рычаг на себя, стараясь вывести «сордфиш» из пике.
– Напрягись напоследок и сбрось рыбку! – прокричал Ли.
Раненая спина лишила мышцы Роуза прежней силы. Оба летчика задыхались от паров горючего из поврежденного
В тот момент, как Роуз сбросил свою торпеду, немецкие истребители оставили его в покое и переключились на Кингсмилла. Когда они покидали район цели, Ли с удивлением увидел, что «Фокке-Вульф-190» летит за Кингсмиллом с выпущенным шасси. Не веря своим глазам, он оглянулся вокруг в поисках авианосца. Это было явным нарушением летной практики. Затем его осенило: таким образом немцы старались погасить скорость, чтобы взять на прицел Кингсмилла. Один из «Фокке-Вульфов-190» дорого заплатил за такие штучки. Бунс, стрелок Кингсмилла, выстрелив прямой наводкой по истребителю, послал его прямиком в море.
Однако машина Кингсмилла тоже получила серьезное повреждение. Прямое попадание снаряда из пушек линкора напрочь снесло два верхних цилиндра мотора. Двигатель и левая часть верхнего крыла загорелись, но каким-то чудом мотор все еще имел достаточно сил для поддержания самолета в воздухе. Все три члена экипажа получили серьезные ранения во время атаки истребителя, но Кингсмиллу все еще удавалось держать его израненный «сордфиш» на нужном курсе. Кингсмилл тоже выбрал в качестве своей цели «Шарнхорст». Наполовину ослепленный огнем и дымом горящего крыла над ним, опасаясь, что топливные баки могут взорваться в любую минуту, Кингсмилл понимал, что машина сможет продержаться в воздухе не более минуты или двух. Выровняв самолет, он сбросил торпеду с расстояния 3000 ярдов и продержался достаточно долго, чтобы проследить ее правильный курс. Затем он с трудом отвернул от линкора в направлении кораблей сопровождения. Пламя над ним все сильнее разгоралось в потоке воздуха. Как только немецкий конвой останется позади, он рухнет. Перед собой впереди пилот увидел группу британских торпедных катеров. Если самолет упадет в море недалеко от них, у экипажа еще есть шанс.
Когда он стал медленно отводить ручку вперед, чтобы первым воды коснулся хвост, катера открыли по нему пулеметный огонь. Оказались, что это немецкие катера. Летя в нескольких дюймах над водой, «сордфиш» представлял собой факел огня. Кингсмилл старался удерживать машину, пока мотор окончательно не заглох. Когда самолет скользнул по воде, он взглянул вверх и увидел, что верхнее крыло полностью обгорело. Три раненых члена экипажа с трудом выбрались из пламени и прыгнули в холодное море. В полумиле от них виднелись силуэты торпедных катеров, которые только что завершили атаку. У Кингсмилла и его экипажа не было с собой ничего, что могло привлечь внимание моряков, но пылающий самолет выполнил роль маяка, и вскоре все три летчика благополучно оказались на борту.
Еще до атаки Кингсмилла Роуз отвернул в сторону, стараясь миновать эскорт миноносцев до того, как машина рухнет в воду. Каждый раз, когда он пытался приподнять нос «сордфиша» и набрать высоту, несколько
– Я спускаю машину вниз! – крикнул Роуз назад Ли.
Его голос звучал непривычно глухо, но все же перекрыл шум ветра, облизывавшего фюзеляж, и грохот заградительного огня. Посмотрев вперед, Роуз увидел в трех-четырех милях торпедные катера. Нужно было оторваться от миноносцев и плавно опуститься на воду, чтобы успеть вытащить Джонсона. Пилот умело приводнил свой «сордфиш», коснувшись воды сначала хвостом. Надувная лодка автоматически наполнилась воздухом и отплыла в сторону. Ли крепко ухватился за надувной плот и помог Роузу выбраться из кабины. Руки Роуза ослабли, и Ли пришлось отпустить плот, чтобы обеими руками помочь Роузу. Роуз старался перевеситься через борт всем телом и в конце концов оказался в море. Удерживаемый на поверхности спасательным жилетом, он пытался добраться до надувной лодки.
Теперь Ли старался высвободить Джонсона. Он был уверен, что Джонсон мертв, но мысль о том, что он уйдет на дно вместе с «сордфишем», заставила его вздрогнуть. Ли крайне устал, помогая Роузу, но понимал, что нельзя упустить ни минуты. Пробитый бензобак наполнился водой, и самолет, весь в пробоинах, погружался в воду. Ли отстегнул ремни Джонсона и попытался его поднять. Но вода поднялась уже до уровня его груди, и самолет быстро погружался. Дилемма заключалась в том, отправиться на дно самому либо отпустить Джонсона. Хотя Ли был абсолютно уверен, что Джонсон мертв, он снова и снова пытался вытащить своего товарища. Но в последнюю минуту он понял, что все бесполезно, и сам выплыл из тонущей машины.
Поврежденный «сордфиш» погрузился в воду меньше чем за минуту. Выбравшись на поверхность, Ли посмотрел в район цели и увидел второе звено «сордфишей», летящих над миноносцами прикрытия. Они все еще шли клином, предпринимая отчаянные попытки уйти из-под огня, медленно, но верно приближаясь к немецким линкорам. Ли был последним англичанином, кто их видел. Ни один самолет не вернулся, никто не выжил, и никто не знает о их судьбе.
Теперь Ли постарался взгромоздить Роуза на плот. Роуз уже был полностью парализован, и каждый раз, когда Ли пытался приподнять его, плот переворачивался. Ледяная вода обожгла легкие Ли, но невероятное напряжение поддерживало в нем силы. Попадавшие на плот брызги быстро превращались в сосульки. Наконец, опершись на якорную веревку, Ли удалось втолкнуть Роуза на плот, перевалив через бортик. Затем Ли взобрался туда сам. Роуз был без сознания, и, полностью обессилев, Ли упал рядом с ним.
Ли был еще в сознании, но его чувства притупились. Находясь в полузабытьи, он чувствовал, что крайние корабли сопровождения все еще стреляли по их плоту, чувствовал, что единственным спасением для них были волны, благодаря которым немецкие канониры могли их видеть лишь время от времени. Ли уже не мог двигаться самостоятельно. Полуденный туман и дым застилали ему глаза.
Внезапно он снова почувствовал себя школьником, сдающим экзамены теплым летом 1939 года. Он поступил в Дортмут, пройдя дополнительные экзамены для регулярной службы в морской авиации. Он ясно вспомнил лицо осматривающего его врача и то потрясение, которое он испытал при его словах: