Торпедоносцы
Шрифт:
Последняя встреча с родными у Ивана произошла буквально за день до начала войны. Накануне его, балтийского комендора, по настоятельной просьбе зачислили курсантом военно-морского авиационного училища имени С. А. Леваневского, которое находилось в Николаеве; приехал, начал учебу. Конечно, ему не терпелось побывать в родном городе, навестить родных. Такое разрешение он получил на ближайшее воскресенье. И вдруг в пятницу в училище появились отец, мать и брат. Иван обрадовался встрече, а потом обиделся; «Зачем приехали? Теперь меня домой не отпустят!» Отец и говорит: «Понимаю твою обиду, сын. Но и ты пойми. Какое-то
Невероятно, но предчувствие старого Рачкова сбылось; в воскресенье 22 июня грянула война…
— Вот где ты! — услышал голос Борисова Иван Ильич и почувствовал его руку на плече. — Поехали в штаб. Вызывают.
…Пытаясь эвакуировать с косы Хель остатки своих войск, гитлеровское командование бросило туда несколько десятков транспортов и эскадру для прикрытия в составе отремонтированных «карманных» линкоров «Адмирал Шеер» и «Лютцов», а также тяжелого крейсера «Принц Ойген», крейсера «Лейпциг», «учебного» линкора «Шлезвиг Гольштейн», плавучих батарей «Гуммель», десяти эскадренных миноносцев со сторожевыми кораблями и тральщиками. Маневрируя вдоль берега, эта мощная эскадра открыла огонь из тяжелых орудий по войскам маршала Рокоссовского и задержала их продвижение к косе Хель.
Против вражеских боевых кораблей была немедленно брошена почти вся фронтовая авиация. Бомбардировщики и штурмовики, даже истребители вместо подвесных баков брали авиабомбы и бомбили немецкую эскадру. Но попасть в сравнительно небольшие, к тому же маневренные морские цели — не простое дело. И хотя армейская авиация упорно наносила удары и море вокруг кораблей буквально кипело от множества авиабомб, корабли оставались почти не уязвимыми. На суше же под разрывами тяжелых снарядов продолжали погибать красноармейцы, боевая техника. Командующий фронтом был недоволен и потребовал решительных мер. Обратились к балтийцам.
С аэродромов Паневежис, Паланга, Дрессен, Грабштейн в воздух немедленно поднялись пикировщики, бомбардировщики, топмачтовики, торпедоносцы, штурмовики и истребители — всего более двухсот самолетов военно-воздушных сил Краснознаменного Балтийского флота и прямым курсом через море устремились в Данцигскую бухту, где и нанесли массированный комбинированный удар по врагу. В результате были потоплены «учебный» линкор «Шлезвиг Гольштейн», три эскадренных миноносца, миноносец, восемь сторожевых кораблей и больших тральщиков, несколько транспортов и вспомогательных судов. Одновременно было повреждено больше десяти других плавединиц. Тогда-то немцы поспешили убраться из бухты, И вдруг объявились!..
— Чего ж сидеть? — вскочил Рачков. — Я готов! На КП полка уже находились экипажи Героя Советского Союза Александра Богачева и двух молодых летчиков из недавнего пополнения. Вошедшие поздоровались, и капитан Иванов сказал:
— Воздушная разведка сообщила, что обнаружила тяжелый крейсер. Его место: двадцать миль севернее прибрежного озера Леба. Борисов! Полетишь с Богачевым. Приказано уничтожить крейсер.
— А как он называется? — уточнил Рачков.
— «Адмирал Шеер».
Михаил почувствовал в ладонях легкое покалывание — так случалось всегда, когда не терпелось побыстрее лететь. Вспомнился день выпуска из авиаучилища, рукопожатие и напутствие командующего
Борисов кашлянул и готов был сказать обычное: «Есть!», но его опередил Рачков.
— «Адмирал Шеер»? — переспросил он. — Так это же «карманный» линкор! А такие крупные корабли в одиночку не ходят. Их обязательно охраняют эсминцы, сторожевые корабли, тральщики. А это уже целая эскадра!
— Иван не стал дальше развивать свою мысль, хотя всем стало ясно, что он хотел сказать, — идти на такую армаду Всего четырьмя экипажами весьма рискованно. В комнате повисла тишина, Борисов кашлянул:
— Товарищ капитан, а обеспечение будет?
— Какое еще обеспечение?
— Ну, хотя бы истребители.
— С вами полетят четыре «як-девятых». Больше ничего и никого нет. Ни пикировщиков, ни штурмовиков. Со всего полка собрали только ваши четыре экипажа. Остальные в воздухе, вернутся не раньше чем через час. Пока их вооружат, заправят, крейсер, или как его там, за это время удерет. Нужно немедленно нанести по нему удар! Все! По самолетам!..
Весть о том, что Борисов и Богачев с товарищами вылетают топить линкор, облетела стоянки, и к торпедоносцам собрался почти весь технический состав. Люди молча наблюдали за приготовлениями летчиков, старались помочь.
Михаил уже собрался садиться в кабину и заправлял под подшлемник свои густые черные волосы, когда к машине торопливо подбежал Башаев. Его шея была забинтована, рыжие усы обвисли.
— Ни пуха ни пера, Миша! — пожелал он летчику.
— К черту, Дима! — улыбнувшись, ответил по традиции Борисов и удивленно спросил: — А ты почему не в постели?
— Не могу лежать, когда вы… все ребята в боях, — с трудом выговорил тот. — Ангина, что? Пройдет! Вот вы… Будь там повнимательнее, Миха! Вернись живым!
Дружеская забота тронула замкомэска. Он резко обернулся к командиру звена, схватил его за плечи, встряхнул:
— Ты что, Кузьмич? Впервой летим на корабли, что ли? Дадим прикурить этому «Шееру», будь уверен! Счастливо, друг! — Борисов еще раз обнял летчика и, дружески помахав рукой, твердо шагнул к трапу.
Два торпедоносца с двумя топмачтовиками в прикрытии четырех истребителей взяли курс на юго-запад.
Над морем опять держался туман. На Балтике туманы почти постоянны, недаром ее зовут туманной. Они занимают огромные площади и стоят, не двигаясь, сутками, а то и неделями. Но только над водой. Получалась любопытная картина: над берегом было безоблачно, сияла солнце, а рядом, в трех-пяти километрах — к воде плотно прижималась парообразная масса, верхняя граница которой достигала трехсот и даже пятисот метров.