Торжествующий разум
Шрифт:
– Это, как надеюсь, уже говорил мой старый друг, - спокойно начал капитан "Истории",- научный поиск. Моя постоянная работа состоит в открытии новых планет во вселенной. Поскольку наша галактика еще недостаточно известна, то мне приходится отыскивать в звездном пространстве новые разумные миры. Это называется поисковик ближнего мира, есть еще дальние поисковики. Они работают в соседних нашей галактике звездных скоплениях и других галактиках. Вот где по настоящему приходится рисковать, ведь можно погибнуть или пропасть без вести лет эдак на двести, - расхохотался он.
– Впрочем, и у меня работка не сахар, бывает такой дури наглотаешься, ели ноги уносишь. Все же загадок то еще
– Ладно, хорош, хвастать Ло, лучше скажи парню, что ты на самом деле делаешь, - лукаво заметил Эвил.
Ло вздохнул, если это действительно был вздох, и, придав всему себе более серьезное состояние, продолжил:
– При помощи различного оборудования мы сканируем пространство, отыскивая те маленькие светящиеся точки вокруг которых есть шанс найти планеты, на которых может быть жизнь, а возможно и разум. Я не занимаюсь контактами с местными чудаками, это дело других. Впрочем, пару раз я почти сталкивался с иными мирами, - снова расхохотался он.
– Всей деятельностью, таких как я бродяг, руководит Совет внешних контактов. Ну и зануды же те, кто там сидят. Думают если они знают больше всех, то доброму рыболову нельзя уже покувыркаться в звездной пыли!
– Космос чудесная сказка, опасная и откровенная, - произнес Эвил.
– Признаюсь, я иногда жалею, что посвятил себя прогрессорству, а не поиску, хотя и то, и то интересная наука.
Ло скорчил туловищем и кучей глаз ласковое, самодовольное выражение.
– За все время я видел столько людей знания, что можно подумать тут кроме как наукой никто ничем не занимается, - удивился Павел.
– А вот неужели и правда никто ничем иным не занимается?
– Почему же, у нас есть и бездельники. Это те, кто считает, что нет смысла посвящать себя знанию, а можно только отдыхать и развлекаться. Если это молодежь, то тут нет ничего удивительного. Эта болезнь быстро проходит. Ведь, по сути, чем себя занять, если не делать что-нибудь? А у нас все кроме науки сделано. Стулья строгать? Зачем, это делают машины. Может собирать вещи? Если просто без ума то это глупо, просто фетишизм какой-то примитивный. Нет уж, коль хочешь чем-то себя занять, то раз ты человек изволь трудиться на прогресс. Займись искусством. Ведь это самое важное. Ведь если мы что не придумаем, или не откроем, то какой нам в нас самих прок? Да и не интересно по другому.
– Боюсь без этих бедняг, которые из-за собственной глупости нередко сходят с ума, наши ученые психиатры оказались бы без клиентуры и материала для исследований, которого у них и без того, считай, нет. Если человек не трудится, а труд полезен лишь тогда, когда он помогает человеку становиться еще более разумным, то есть развивает его, то он обречен на регресс собственной личности. Впрочем, таких существ в нашем мире почти нет.
– Только не нужно путать «труд» сегодняшний с тем трудом, что был в прошлом. Сейчас в деятельности, это более правильное название, нет материальной необходимости. Она целиком направлена не на пропитание индивидов, а к достижению внутреннего удовлетворения личности. Мы «трудимся», то есть действуем, из интереса, творческой жажды, а не от пустого…
– Странно, - прервал рассуждения Ло Павел, - что вы всегда говорите о работе, о деле, как о науке. Я заметил, что в вашем обществе нет рабочих, нет крестьян, и вообще…
– И вообще отсутствуют классы и социальные группы - прервал его Эвил.
– Да их нет, а всякое дело носит ярко выраженный, ты это, надеюсь, уже заметил, нематериальный характер. Попросту никто не занимается физическим трудом, все это делают машины. Физическим у нас может быть только отдых, но не труд. В обществе есть только профессиональные
– Разум, а не сила основа нашего движения вперед, - заявил Ло, всем видом своим, казалось, опровергая этот тезис, таким он выглядел могучим.
– Труд теперь всегда интеллектуален, а если и приходится на что-нибудь наваливаться животом, то только из прихоти или в крайней необходимости, - уточнил он, не поворачивая головы.
Все засмеялись, так проникновенно выглядели слова Ло и так здорово подходили они его образу. Ло хохотал громче всех. И снова Павел удивился его непревзойденным звуковым порывам.
– Кстати. Павел, а что ты собираешься делать с теми шрамами, которые остались у тебя после пыток в риканской тюрьме? Их можно легко вывести, как только мы будем на месте. Что думаешь?
– Пусть остаются. На память.
– Воля твоя. Но помни, в нашей здоровой атмосфере они очень быстро станут едва заметны. Тут, что называется, воздух лечит.
– Вот мы и на месте ребятки, - пробормотал Ло.
– Теперь я брошу свою красавицу в космопорт, мы сядем на флаеры и расстанемся в разные стороны. Я на свой отчет, вы на свой почет. И запоют песни скопища дюрранской пыли.
– A143, Дюрран рад приветствовать вас. Вы можете совершить посадку в 567 секции зоны F. Желаю вам доброго настроения.
– Вот слышали, проревел Ло, - как они меня тут все любят.
Друзья переглянулись. Вновь зажглись экраны обзора, и они поняли, что их путешествие закончено.
Глава 3. Дюрран
Космопорт был полон народу. Это была большая орбитальная станция научного назначения, куда непрерывно прибывали и откуда улетали самые различные космические суда. На одном из таких странников совершили свое путешествие и наши герои.
– Это еще маленький порт, - сказал Эвил, как только, попрощавшись с унесшимся куда-то Ло, они очутились в просторном внутреннем помещении станции.
Все здесь бурлило. Повсюду было движение, показавшееся Павлу хаотичным. Самые разные существа наполняли собой орбитальный космопорт, но при этом нельзя было сказать, что здесь царил шум. Напротив, в просторных залах станции, сквозь которые проходили наши герои, было тихо.
Они уже несколько минут были на станции и Калугин, внимательно оглядывавший все вокруг, заметил: те из прибывающих или отправляющихся существ, что походили на людей Земли больше остальных, а, несмотря на внешнее сходство, он не был уверен в том, что они идентичны ему, имели такой же худощавый склад тела, что и Эвил Эви. У них была такая же светлая кожа и почти всегда светлые глаза, и волосы как у его друга. По видимому, как предположил Павел, они все принадлежали к одному с Эви народу, а, следуя из того, что их, тут было больше чем всех остальных, эта планета также относилась к ним.
– Наверное, все местные жители на Дюрране собратья Эвила, - предположил Калугин.
Пройдя немного еще в общем движении, они спустились по самодвижущейся лестнице на другой этаж, где сев в один из множества расположенных тут флаеров, отправились на планету. Но не успели они пролететь и нескольких секунд, как вновь пришло время наблюдать.
Вместо того чтобы, как ожидал Калугин, увидеть большие города на поверхности планеты с гигантскими устремленными ввысь домами их взору открылось бесчисленное множество грандиозного размера шаров, которые висели в воздухе. Они были белого с голубым отливом цвета и, по-видимому, служили жилыми и хозяйственными сооружениями.