Торжествующий разум
Шрифт:
– Именем его королевского величества Нелера VI, вы обвиняетесь в государственной измене, шпионаже, пиратстве, разбое, убийстве, насилии, грабеже…
– Признаете ли вы себя виновным?
– прервал чтеца прокурор.
Вирк молчал. Его ровное течение мыслей было занято совершенно иным, его не беспокоил этот допрос, его единственной мукой была мысль о том, почему графиня не пришла вчера на свидание.
– Неужели эта женщина предала меня?
– металась в его голове единственная, острая как игла или огонь перца мысль.
– Откуда эти напыщенные средневековые уродцы, иждивенцы истории знали, что я окажусь в этом порту, в этом месте и в это время?
– рассуждал он.
Не дождавшись
– Почти за два года вы совершили следующие злодеяния: во втором месяце 578 года по имперской градации вы вместе с бандой негодяев подняли мятеж на военном корабле его величества "Небесный принц", затем в этом же месяце, переименовав это славное судно в "Резвую шлюху" вы ограбили и потопили четыре транспорта принадлежащих короне. В третьем и четвертом месяце вместе с небезызвестным пиратом Черным глазом вы совершили грабительское нападение на островные города его величества в Южном океане. Еще до конца года, даты неизвестны, вы все с тем же Черным глазом и Одиноким Эвилом захватили королевскую колонию Святая Висса, в которой, а так же на всем Виссинском архипелаге вы учредили так называемую Республику вольных островов. За следующий 579 год в ваши руки попало более тридцати судов, из которых семь военных. Вы опустошили все юго-западное побережье королевства. В своей неугодной богу злобе вы повесили двух королевских губернаторов, одного адмирала и еще много достойных господ. Вы многократно надругались над верными слугами нашего государя и господа. Вы грабили и жгли храмы, вы…
– Как будто бывает богоугодная злоба, - подумал Вирк, - как будто в ваших храмах живет бог, а не пороки аристократии облаченной в сутану.
Он больше не слушал этот рассказ, все это было ему известно. Он хорошо знал, что все, что перечисляется здесь чистой воды правда, и к тому же он знал, что все то, в чем обвиняет его корона: лишь малая часть того, что он сделал на этой планете, на ее землях и в ее морях. В названном не числилось, например, что он вместе с другими пиратами организовал перевозку беглых имперских крестьян на захваченные острова, завязал дипломатические отношения с Северным союзом, воевавшим уже пятнадцать лет с империей и Нелером VI, на верфях которого строились корабли для Республики, о чем его величество даже и не подозревал, и совершил еще много подобных страшных преступлений перед короной.
Длинные бумаги ему зачитывали больше часа. Затем, убедившись, что он не в чем себя виновным не признает, хотя со всем соглашается с выражением дерзкой усмешки, процедуру прекратили. Его увели, и он снова оказался в своей камере. Ему обещали скорый суд и как минимум повешенье. Все это не беспокоило его и, выходя из зала, он сказал:
– А вы уверены господа, что уже завтра, или, скажем, через месяц я не буду на свободе?
В сотый раз перечитывала графиня это письмо. И каждый раз ее неслышимый голос дрожал. Она сама не могла сказать себе почему, просто чувствовала, что это удача. Ощущение триумфа наполняло ее сердце той нежностью, которую, веками находясь в неведении, люди принимали за любовь. Она вновь с волнением пробегала эти строки:
"Милая моя Квития, обожаемая графиня Риффи! Простите мне, то, что я так долго не отвечал на ваши письма, они просто не могли меня догнать. Мы постоянно движемся. Я не могу даже получить вовремя почту. Все здесь подчинено одному, устремлено к моему новому военному триумфу. Стихия войны, неукротимая, так же как и моя любовь к вам движет, как кажется мне, всем этим миром.
О, как я обожаю вас, как я восторгаюсь вашей красотой и как неистово молюсь нашему всеблагому богу, жадно прося его милости для нас. Скоро эта война закончится. Мы будем вместе, как тогда, год назад, в том парке, когда мы впервые почувствовали прилив этой неистовой неги, этого солнечного света нашей любви.
Как я тогда был возмущен, когда во время героической обороны Святой Висы вы попали в лапы к этому грязному злодею Режерону. Я был готов разорвать всех мятежников от северных границ Терукской империи до Южного материка, прозванного в славную честь нашего короля Нелерским. Как я был встревожен, и как я был счастлив, когда вам, благодаря доброму уму, которым наделила вас природа, удалось вырваться. Вы были свободны! Пасть бездны не смогла погубить вашу нежную душу. В те дни я провел в церкви под божественным сводом многие часы.
Я слышал, его величество, божьей милостью наш император и король (хотя из-за неурядиц последних лет стало уже почти принято менять эти титулы местами) Нелер VI сильно болен? Не преувеличены ли слухи о его скорой кончине? Сможем ли мы удержать все то великое, что было сотворено его гением? Что думает канцлер?
Но, не я не должен так помногу отвлекать ваше нежное сердце от той прелести, которой наполнено и мое. Наша любовь, все то в чем я вам так неожиданно, так по военному признаюсь, все это и есть первые мои мысли. Я думаю только о вас, я мечтаю только о вас и жду встречи только с вами. Мне дороги только вы, и мое сердце только для вас, хотя жизнь моя и для короны!
Со всей нежностью и обожанием, Ваш Роюль герцог Телгоре"
Она прилучила это послание вчера вечером, буквально за час до встречи с человеком, который, будучи ее поклонником, был еще и известным мятежником и пиратом. Два года назад, когда он оставил ее в живых, отпустил, даже не притронувшись к ее драгоценностям, она, казалось, обожала его. Это было романтично. Она была благодарна. Но разве может быть благодарна знатная особа вечно? Тем более, если она молода и красива, тем более, если она благородна и честолюбива. Бедный бунтовщик, пусть и очаровательный, пусть смелый и бескорыстный, но все равно обреченный, был ей не так интересен как она сама.
– Этот человек, конечно, поступил мило, отпустив меня тогда в этом обезображенном паникой городе. Но разве не обязан он был дать мне свободу, просто чтобы унизить всех этих трусов, которые вместо того чтобы умереть за своего короля сдались после первых же орудийных залпов? Кто он, в конце концов, такой? Бывший крестьянин или рыбак, беглый каторжник, возможно, он вообще должен был принадлежать мне, как и всякий мужик. Работать, вот удел всей этой грязи, - рассуждала графиня Риффи.
Впрочем, вчера, когда она еще не была так уверена в любви к себе всесильного имперского герцога, фельдмаршала, героя множества битв, носителя славного титула и владетеля многих земель, связь с очаровательным пиратом казалась ей интригующей.
Около полудня, когда надменная графиня пряталась от жарких лучей, и примеряла наряд простой горожанки для встречи со вчерашним спасителем, топот копыт во дворе дома заставил красавицу отвлечься от дум.
– Госпожа, к вам посланник герцога, - постучав в дверь ее кабинета, произнесла служанка.
– Пусть проходит.
Юный гонец имперской армии с севера привез ей ответ могущественного и славного Телгоре, того, чьего внимания она так старательно добивалась. Ведь если очаровать его, если заставить этого Аякса трепетать, какие горизонты открылись бы перед ней!