Тоска
Шрифт:
Бросила трубку. Какие ещё письма? О чём она вообще?
Это была первая ласточка. Тут было ещё не поздно остановиться.
Но Сергей сел в самолет.
Забегая вперед, этих самых "оскорбляющих писем" он так и не увидел.
Сергей все это время потихоньку учил французский.
И когда вновь прилетел в Париж, мог связать пару слов.
Здесь важно упомянуть тему языкового непонимания.
Потому что, чтобы реально хорошо понимать друг друга, нужно чтобы хоть один из двух прожил в другой стране минимум несколько лет. Родной язык Люси был французский. Но с Сергеем говорили они на итальянском. И немного на английском.
Представляете, как сложно переводчику передать все языковые особенности? Как вообще сложно переводчику? По сути, прочитав книгу на языке оригинала, он пишет другую, близкую по содержанию, на языке перевода.
Надеюсь, эту книгу никогда не будут переводить.
А если все-таки будут - дорогие переводчики, простите меня, пожалуйста. И удачи вам.
Лететь за границу туристом и на постоянное место жительства - это совсем не одно и то же.
Когда вы прилетаете жить, вы понимаете, что вам надо работать, надо адаптироваться, надо превращаться из любопытного приезжего в мигранта.
Сергей летел - на самолетных крыльях любви, он ничего не понял про письма, но жаждал встречи с благоверной. Он мечтал о бесконечной нежности, благосклонности, ежедневном, ежеминутном понимании, о веселых, пусть и рутинных, разговорах. Он жаждал чувства душевной и физической целостности.
Он прилетел, Люси как будто подменили. У неё начался психоз.
Её родственники стали думать, что во всем виноват Сергей. Они вообще были против того, что почти сорокалетняя баба хочет жить с двадцатилетнем юнцом. Согласитесь, это и впрямь... нетипично. Но ей прощалось - она была серьезно больна.
Люси хотела детей. Люси хотела поехать в Италию. Люси хотела купить квартиру. Люси хотела все и сразу. Люси хотела.
Сергей был в тупике. Сергей был затравлен - он приехал в расчете на взаимную веселую дружескую поддержку, а попал в филиал хосписа.
Сергей не понимал, что ему делать. Не было инструкций. В конце концов, Люси была старше на добрых семнадцать лет, и Сергей ждал её помощи.
Люси ждала его инициативы.
Он проводил целые дни дома, он совершенно закрылся.
Тоска снедала Тоску.
У Люси случился рецидив.
И она капала, капала Сергею на мозг, что это его вина. Что он почти убил её.
Это очень страшное чувство, думать, что ты виноват в чьей-то возможной смерти.
Сергей уже давно хотел уехать, но он не мог. Александр и Алена дружно уговаривали его валить. Валить, пока не поздно. Сергей не мог.
Он был прикован осознанием вины.
Каждое спокойное утро он врал ей, что любит, хотя, кажется, уже ненавидел. Она пила вино, с утра до ночи. Ей было нельзя. Сергей покорно покупал.
На работе Люси они развесили объявления о возможном Сергеевом репетиторстве, а на сайтах он искал, не нужен ли тут гид или официант. Учеба языка шла плохо. Работы не было.
Люси обвиняла. Всё время обвиняла.
"Твой итальянский ужасный! Я знаю его лучше. Твой английский - смехотворен. Твой французский - даже хуже, чем английский! И знаешь, что? Ты ничтожество. И из-за тебя я могу умереть".
Сергей страшно хотел уехать. Но это могло её убить.
"Твои друзья меня ненавидят! С самого начала ненавидили! Я пересылала им подарки, когда ты в первый раз приехал! Пусть вернут их! Вернут обратно!"
Сергей часто звонил маме и врал, что все хорошо.
Вы знаете, это чувство такого кристаллического отчаяния, когда все мирские проблемы кажутся неважными? Когда совершенно плевать на все, и в первую очередь на свою собственную жизнь? Когда ты в самом деле задумываешься то об убийстве, то о самоубийстве?
Люси была сумасшедшей. А Сергей плавно сходил с ума.
Самое невероятно гадкое было, что никто не знал, про закидоны Люси. И в силу языкового и статусного барьера, Сергей, конечно, никак не мог донести до окружающих, как обстоят дела на самом деле.
Люси, и небеспочвенно, гордо заявляла, что она хороший человек. Она, в самом деле, помогала бездомным, помогала людям с её же болезнью, помогала своим ученицам. Она была мила.
Но Сергею она тыкала этим "хороший человек" каждый день, час, проводимые вместе. Сергей старался надолго уходить.
Как может хороший человек обвинять другого в своей болезни? Как человек может быть хорошим, когда он пьян и, размахивая бутылкой белого, кричит: "Я хорошая! Хороший человек! А ты просто отвратительный! Ты ужасный!"
Сергей хотел уехать каждую минуту. Но он боялся. Страх, отчаяние, ненависть. В нем закипала ненависть.
Когда ненависть дошла до точки, он, наконец, сказал:
"Если я плохой человек, хорошо. Пускай. Я уезжаю".
Она заперла двери. Она разбила телефон об стену и наглоталась таблеток.
Сергей сидел и смотрел, как она в безумном жару умирает. Её знобило. Ключи она спрятала.
Сергей хотел убежать. Сергей пытался заставить её стошнить. Сергей хотел разбить окно. Сергей пытался охладить её в душе. Она умирала.
Сергей лег рядом. Будь что будет.
Выжила.
Спрятала его документы, дала свои банковские реквизиты и сказала валить из квартиры. И что документы не вернет, пока он не переведет деньги за пол года его проживания. Кругленькую такую сумму.
– Алена! Мне нужна твоя помощь. Очень нужна помощь. Алена, я не хочу тут быть. Я просто хочу уехать. Я такое пережил. Алена, пожалуйста!
– Да что случилось то?
Сергей объяснил. Алена прониклась. Подключила всех, кого могла. Зинаида Степановна внесла свою лепту. Сумма была собрана. Был четверг. Алена отправила деньги, Сергей божился, что вернет все до последнего.