Тот, кто был всегда
Шрифт:
Я чувствовал странное желание выйти из тех мест, в которых провел по ощущению не один век. На самом деле, я никогда не думал, что мне нужно быть среди людей. Но теперь, как будто сама мысль о том, чтобы выйти из этой пустоты и увидеть хоть какую-то жизнь, казалась мне самым важным. Я не знал, почему решил пойти туда, за пределы бескрайних лесов, туда, где когда-то, может быть, были живые люди или, может быть, есть сейчас. Это было какое-то желание, какое-то наваждение, не обоснованное логикой или здравым смыслом. Всё просто внезапно стало значимым. Я, наконец, осознал, что был окружён не просто пустотой, а безвременьем. Не было ни дня, ни ночи. Лишь
Я вспомнил, что в прошлом, в своей жизни, видел людей. Много людей. Их радости, их боль, их страдания, их существование – всё это казалось таким далёким, но отчего-то таким важным. И теперь, стоя на краю этой пустоты, я решил, что пришло время увидеть их снова. Сколько времени прошло с тех пор, как я был среди людей? Я не знал. Может, сотни лет, а может – только мгновение. Но мне нужно было увидеть их. Почувствовать этот вкус жизни, от которого я так отдалился.
Я снова вспомнил, как это было – быть среди людей. Как их глаза смотрят на тебя, как они разговаривают, как их слова касаются твоего сердца. Я не чувствовал страха. Было даже немного легче. Что могло меня испугать? Это были люди. Я хотел вернуться к ним. Хотел вновь ощутить эту тесную связь, которой я так давно лишился, это естественно. Все эти мысли стали почти навязчивыми.
Я не думал, куда иду, но, как всегда, куб двигался с той же лёгкостью, как и раньше. Я не переживал. Как будто я всегда был в пути.
Местность, по которой я двигался, менялась, и я понимал, что перешёл какое-то невидимое пространство. За границами куба открывался мир. Я оказался в лесу под покровом темноты, посмотрел вперёд – по ту сторону леса мерцали огни. Я двигался туда, должен был понять, что это, не мог просто взять и остановиться. Вдруг там, среди людей, я смогу найти то, что потерял. Может, их жизни, их чувства… что-то, что могло бы вернуть мне смысл. Или, может быть, мне нужно было просто почувствовать, что я не один?
Выйдя из леса, я увидел деревню. Деревянные дома с соломенными крышами теснились друг к другу, словно защищаясь от ветров. В центре деревни, на небольшой площади, горел большой костёр. Его свет заливал всё вокруг тёплым оранжевым сиянием, и это место казалось живым: люди пели, смеялись, танцевали. Кто-то, обнявшись, качался в такт мелодии, а кто-то заливался громким хохотом, размахивая кружкой.
Я устремился вперёд. Как же давно я не видел людей. Пусть меня и не могли заметить или увидеть, но это было неважно. Я хотел быть ближе, слышать их голоса, чувствовать тепло их смеха.
Я ходил от одной группы к другой, вслушиваясь в их разговоры, первыми оказались двое мужчин на лавке.
– Ванька, балбес мой младшенький, – начал рассказывать один мужчина своему собеседнику, тяжело покачиваясь от выпитого. – Отправил я его конюшню убирать. Ну, что ты думаешь? Не прошло и десяти минут, как он плюхнулся в навоз и весь уванялся. Отправил его в речку купаться, так он там чуть не потонул!
Собеседник рассмеялся так громко, что чуть не уронил кружку.
– Ха! А мой Петька-то! – воскликнул он. – Решил на кобыле прокатиться вчера. А та заботы не оценила. Как дала копытом промеж глаз – так он потом полдня косым ходил!
– Ахаха, ой, – икнул первый, вытирая слёзы. – Давай за наших непутёвых ещё по кружечке!
Я не смог удержаться и засмеялся вместе с ними. Эти простые разговоры, наполненные теплотой и жизнью, были такими живыми, настоящими. Я чувствовал, будто снова стал частью этого мира, хотя никто
Ощущение единства переполняло. Я создал для себя кружку выпивки, чтобы стать частью этой радости.
И вот я пил вместе с ними, танцевал у костра, забыв обо всех своих страданиях. Смеялся, подпевал песням, даже хлопал в такт музыке. В эту ночь я был свободен.
Когда гуляние подошло к концу, люди начали расходиться по домам. Я отправился на ближайший холм. Сел на вершине, откуда открывался вид на всю деревню. Костёр постепенно угасал, но в небе уже зажигался новый рассвет.
Рассвет мягко растекался по горизонту, золотя крыши домов. Я смотрел на него, чувствуя тепло, которого не испытывал уже долгие века.
А дальше, а дальше я отправился в путь. Я продолжал путешествовать, и с каждым шагом передо мной разворачивались новые города и деревни. Старые каменные стены, обвитыми лианами, массивные деревянные ворота, тянущиеся на многие мили дороги, мощёные булыжником. Природа менялась, в одном месте я ощущал запах свежести от сосновых лесов, в другом – стойкий аромат морской соли. Я наблюдал, как меняются люди, их образы, их жизни. Но я не был с ними по-настоящему. Я был не зрим, не осязаем. Я был частью их мира лишь как прохожий, как чужой наблюдатель, не имеющий права ни на участие, ни на вмешательство.
Радости первой встречи с людьми уже не было, опять пришла тоска, я чувствовал, как пустота снова заполняет меня, как невыносимая тяжесть от горечи прошедших лет снова накрывает. И хотя я мог идти, куда хотел, и наблюдать всё, что происходило, я не мог почувствовать в себе ни привязанности, ни связи с этим миром. Это стало невыносимым. Моя душа, охваченная туманом одиночества и боли, начала требовать освобождения. Но что я мог сделать? Я мог только пить. Пить, чтобы забыться.
Я сосредоточился, и передо мной возникла привычная бутылка. Густой, тёмный напиток заполнил пространство. Я мог создавать его силой мысли, как и любой другой предмет, что когда-то видел. Но это было не то, что могло бы дать мне успокоение. Это была всего лишь иллюзия утешения.
Я взял в воздухе воображаемую бутылку и, медленно откупорив её, наполнил стакан. Горечь алкоголя проникала в моё сознание, унося меня в состояние полудремы. В этом состоянии я мог хотя бы на время забыться. Хоть немного освободиться от тяжести своего существования. Питьё было привычным способом справляться с тем, что невозможно было изменить. Не было боли, не было тоски – лишь воспоминания о тех временах, когда всё казалось живым, настоящим, когда я не был заключён в этот куб, в эту тюрьму времени.
И вот я пил. Долгое время, не помня ни дня, ни ночи. Каждый глоток утягивал меня в пустоту, но каждый из них приносил с собой хотя бы временное облегчение. Я пил, как это всегда делал, и знал, что это лишь отсрочка. И всё равно, я продолжал искать выход.
Глава 2. Яркая звезда
Ночь покрывала землю густым, непроглядным покровом. Только слабый свет луны пробивался сквозь редкие просветы облаков, вырисовывая очертания деревьев, крыши домов и холмов, уходящих вдаль. Эта деревушка ничем не отличалась от десятков других, которые я проходил мимо. Маленькие дома с соломенными крышами стояли в хаотичном порядке, улицы были пусты, только редкий лай собак раздавался где-то в глубине. Но что-то привлекло моё внимание – одинокий огонёк свечи, горевший в окне крайнего дома. Он пульсировал в тишине ночи, как сердцебиение.