Тот, кто ловит мотыльков
Шрифт:
Сейчас к ней было обращено лицо «благодарный мальчик, который понимает, как много для него сделали».
– Не актерствуй, пожалуйста, – сказала она. – Не до этого.
Назар ухмыльнулся и стал тем, кем он был на самом деле.
– Видите двоих? – она кивнула в окно. – Запомните: у них нет никаких прав. Они не могут заставить вас говорить с ними.
Три головы одновременно повернулись к стеклу. Светлая Пелагеина, вся в косичках, плотно прижатых к черепу. Темная, коротко стриженная – Назара. У Яшки русые волосы лежат гладкой шапочкой, как у мальчика-пажа. У пожилых
– А они кто? – спросила Пелагея.
– Частные детективы. Жанна Ивановна собирает всех именно затем, чтобы эти люди могли поговорить с нами.
– А опер чо, не явится? – басовито осведомился Назар.
Токмакова помолчала.
– Явится. В свое время. Не знаю, кто придет, оперативник или следователь, но кто-то непременно придет. Они не имеют права разговаривать с вами без родителей.
– Все они имеют, – буркнул Назар. Яшка согласно кивнул. – Не родителей, а законных представителей. Мусора звякнут предкам, спросят, дают ли они согласие. Те вонять не станут. Им вообще пофиг. Вас позовут, чтобы вы присутствовали. Вы и есть законный представитель. Ну и все!
Частные детективы скрылись в доме.
– Вы имеете право не разговаривать с ними, – повторила Токмакова. – Учтите это. А главное, вам ведь и нечего им сказать…
Перед тем как кивнуть, они быстро переглянулись.
– Конечно, Василика Богдановна, – голоском хорошей девочки сказала за всех Пелагея. – Нам с ними совершенно не о чем разговаривать. Мы ведь даже живем на отшибе. Что мы можем знать!
Яшка перетаптывался на месте.
– Так мы чего, потащимся туда или как?
Токмакова строго взглянула на него сверху вниз.
– Довожу до вашего сведения, Яков Владимирович, что в настоящее время у нас должна идти репетиция. Будьте так любезны, проследуйте в репетиционный зал. Я скоро приду.
Не сказав ни слова, дети гуськом вышли из комнаты. Она прислушалась, но за дверью встала прозрачная тишина. Словно оказавшись снаружи, в коридоре, они не затопали, как все нормальные десятилетки, не бросились бежать и не стали толкаться и перешучиваться, а просто исчезли. Беззвучно. Бесследно.
Токмакова приложила холодные пальцы к вискам. Репетиция, да. Им нужно репетировать. А ей нужно придумать, что говорить частным детективам, когда они явятся сюда.
5
Все отработано. Сначала – знакомство. Наниматель должен представить сыщиков людям, с которыми им предстоит иметь дело. Вступление, но очень важное: оно может задать тон всему расследованию. Затем – опрос свидетелей. В зависимости от обстоятельств, эту обязанность они делили между собой; обычно естественным образом складывалось, что мужчин опрашивает Бабкин, а женщин – Макар.
Но это дело им придется вести иначе. Главная задача сейчас – наладить связь с полицией.
За это целиком и полностью отвечал Сергей, сам бывший оперативник.
Баренцева права: время ценно. Он, собственно, приехал лишь для того, чтобы взглянуть на дом Оксаны и познакомиться с ее близкими.
Все обитатели коттеджа собрались в гостиной. Это была просторная комната с низким потолком, подпираемым колоннами. За годы работы Бабкин привык не удивляться колоннам в самых неожиданных интерьерах. Коринфский ордер в двухкомнатной хрущевке? Милый мой, родной! Маша немного рассказывала ему об архитектуре, и Бабкин, точно попугай Сильвера, временами хрипло вскрикивал про себя, встречая очередной архитектурный изыск в тесной квартире клиента: «Пилястры! Пилястры!»
Вокруг него царил стилевой хаос. Хотя Илюшин, наверное, сказал бы: эклектика. На белом кожаном диване, необъятном, точно круизный лайнер, сидел мужчина с лицом чрезвычайно четкой лепки: нос с горбинкой и великолепными скульптурными ноздрями, высокие своды бровей, резко очерченные бледные губы и смелый подбородок, который не портила даже небольшая бородавка. «Этот красавец у нас, похоже, муж, – подумал Бабкин. – Не слишком-то он безутешен».
– Лев Медников, – представился красавец. – Я двоюродный брат Оксаны. Буду рад помочь. Надеюсь, все это не более чем недоразумение, которое скоро разъяснится.
Некоторая небрежность почудилась Бабкину сквозь тот несомненно уважительный тон, который придал голосу Лев Медников.
В стороне стояли женщина лет сорока, приземистая, коренастая, с убранными под темную косынку волосами, и молодая девушка со светлым каре – ее Сергей в первую минуту принял за няню.
– Домработницы мы, – хрипловато сказала за обеих женщина. – Горничные.
Девушка молча кивнула.
Он обругал себя за ошибку, уже вторую. Затем пригляделся и понял, что ввело его в заблуждение. На девушке была длинная юбка и голубая в серую полоску блузка с накрахмаленным воротником-стойкой, подпирающим подбородок. Этот наряд никак не вязался с обязанностями уборщицы. Она скорее походила на гувернантку.
Илюшин так и сказал:
– Я думал, вы гувернантка.
Девушка залилась краской.
– Нет… я вовсе не… – пробормотала она. – Мы с Ладой Сергеевной… за порядок отвечаем…
– Как вас зовут?
Макар вглядывался в нее. Сергей не понял, чем эта стеснительная бедняжка его заинтересовала. Девчонка как девчонка: брови широкие, губы пухлые, смуглая кожа с пушком над губой – симпатичная, но вполне заурядная барышня. Он бросил взгляд на Льва Медникова: тот о чем-то разговаривал с Жанной, полуобняв ту за плечи, и в их сторону не смотрел.
– Инга, – выдохнула девушка. Она придвинулась к Ладе, будто хотела спрятаться за нее.
Ни Инга, ни Лада Сергеевна ничего не знали о том, где может находиться Оксана Баренцева.
Макар настоял, что ему нужно познакомиться со всеми, кто живет в доме, и Жанна ушла, чтобы возвратиться с девочкой, крепко сжимавшей ее руку. У девочки были светлые волосы, некрасивое личико с близко посаженными глазами и чудесная улыбка, которой она безбоязненно одарила Бабкина, мгновенно подкупив его. Он не раз сталкивался с тем, что дети, увидев его, в первую секунду пугаются.