Тот, кто присмотрит за мной
Шрифт:
Эдвард. Да.
Майкл. Да.
(Пауза)
Все это довольно неприятно, не так ли?
Эдвард. Да.
Майкл. Да.
Адам. От тебя ничего не зависит.
(Пауза)
Майкл. Мы же не можем быть здесь долго, правда?
(Пауза)
Адам. Единственное, что меня не устраивало в Ганди. Он был слишком долгим, этот фильм. Слишком долгим.
Сцена четвертая
Адам
Эдвард бормочет во сне. Адам что-то шепчет про себя.
Адам. Мама и Папа, Мама и Папа, Мама, Папа.
Майкл. Это поразительно, как я мало сплю здесь. Тебе тоже тут не очень-то спится, Адам.
Адам. Адам выиграл стипендию, стипендия Адама по исследованию ударений в древнегреческом языке. Ты мною гордишься?
(Адам продолжает напевать «Someone to Watch Over Me»)
Майкл. Эдвард, конечно, умер для мира.
Адам. Нет, они были слишком заняты, слишком много приемных детей, чтобы уделить внимание каждому. Мы приглашаем в дом всех наших бедных маленьких братьев и сестер. Внеси свою лепту в строительство Америки. Об этом они мечтали, в то время, как остальная часть Америки спускала себя в туалет. Адам такой, что поможет.
Майкл. Чем ты мог помочь?
Адам. Адам чистый. Может быть даже слишком чистый. Как он может быть таким чистым? Адам слишком страдает. Если мы позволим, то он примет на себя все наши страдания. Избавьтесь от ваших страданий, люди, избавьтесь от ваших приемных детей. О, Боже, помоги мне. Я хочу- что я хочу? Уснуть - просто уснуть. Я не могу. Потому, что когда я сплю, то я вижу сны. Я вижу мою маму и моего отца, и я слышу все сражения в этом доме сражений. Мне сниться моя девушка. Мне сниться ее семья. Я сам себе снюсь. И мне страшно, потому что я не узнаю себя в этих снах. Боже, помоги мне. Боже, спаси меня. Выведи меня отсюда. Пожалуйста, пожалуйста. Будет, будет, малыш. Упокойся. Я здесь, я здесь, твоя мама здесь. Она сильная. Твой папа любит тебя. Держи себя в руках, добрый, хороший Адам, нам так нужна твоя опора.
(Пауза)
Майкл. Не могу видеть, как ты мучаешься. Хочешь, я разбужу Эдварда?
Адам. Нет.
Майкл. Я бы хотел, чтоб он проснулся.
Адам. Сколько ты здесь?
Майкл. Четыре недели и три дня. Я держу счет времени.
Адам. И правильно делаешь. Первый месяц ты держишь счет. И второй месяц. На третий месяц появляется Эдвард. Хорошо, ты знакомишься с ним, на четвертый месяц. Он знакомиться с тобой весь следующий месяц. Потом тебе хочется убить его. Или ты хочешь убить себя. И худший месяц этот, когда ты не хочешь, чтобы они убили тебя. То, что ты хочешь, это пойти домой. Все время хочешь идти домой. Услышать хоть одного американца, еще один американский голос, кроме своего собственного. Как вы смеете? Я американец. Как вы смеете делать это? Я американец.
(Эдвард просыпается)
Эдвард. Адам, что происходит?
Адам. Как вы смеете так издеваться надо мной?
Эдвард. Что с ним случилось?
Майкл. Он американец.
Эдвард. Ну, Адам, продолжай.
Адам. Что я сделал вам?
Эдвард. Это я, Эд, это я. Вот Майкл. Это мы.
(Пауза)
Все хорошо. Все хорошо.
(Пауза)
Адам. Я держу себя в руках, чтобы быть в форме.
Эдвард. Ты замечательно выглядишь, Адам.
(Пауза)
Адам. Они не причинят нам вреда. Мы- их самое ценное достояние.
Майкл. Знаешь, я нахожу в этом некоторое утешение. Когда я потерял свой университетский пост, я почувствовал себя не нужным. Понимаешь, я потратил большую часть своей жизни на организацию этого департамента, и вдруг, в один момент, по взмаху чьей-то руки, все это закончилось. Так что, это просто замечательно сознавать свою ценность. Востребованность, в каком-то смысле.
(Пауза)
Патетично, не так ли?
Адам. Что это значит, быть американцем?
Эдвард. Это значит, родиться в Америке.
Адам. Быть американцем, я повторяю, это большая ценность. Приз, выигрыш, большой, но не нужный. Эта цена, которую постоянно дают за американскую голову. И в своей в голове каждый американец знает себе цену, потому что он живет в рыночной экономике, а в этой экономике все что-нибудь да стоит. Но этот же самый рынок может снизить твою цену, в зависимости от текущей ситуации. И этот солидный куш, этот большой выигрыш, сам американец, не в силах контролировать свою собственную ценность. А тот, кто потерял контроль, тот в жопе. Что американец, что араб. Все мы в жопе. У нас много общего.
(Пауза)
Как умерла твоя жена?
Майкл. Нита?
Несчастный случай. Жизнь стала другой без нее.
(Пауза)
Нита, конечно, не хотела бы видеть меня раскисшим, каждый должен справляться с этой прекрасной жизнью, уметь делать вид, что ничего не случилось. Но кое-что все-таки случилось. Профессионально я изменился. До ее смерти я был переполнен идеями для публикаций. Ничего особенного. В основном, английские диалекты. Так вот, после несчастного случая я только и делал, что читал старые английские поэмы и средневековые романы. Изучал их, как мог. Ничего не публиковал. Я потерял свою жену и потерял свое амбиции. Мой прошлый успех в публикациях не помог мне в период реорганизации. Да, так бывает.
Эдвард. Звучит ободряюще.
Майкл. А я и не собирался тебя ободрить. И вообще это тебя не касается. Я отвечал Адаму, он задал мне вопрос. Тебе уже лучше, Адам?
Адам. Нет. Я ненавижу эти семейные трусы. Я хочу носить величайший вклад моей страны в достижение человечества. Модные, белые маленькие плавки. Настоящее мужское белье. Я знаю, почему арабы не могут носить их. Если их трусы не имеют прорехи, то они не в силах найти там свои члены. Я хочу плавки. Я хочу убить араба. Хотя бы одного. Самому закапать его тело, вместо его отца и матери, жены и детей, и сказать им- я это сделал, я, американец. А теперь обвиняйте меня. Вы сами в ответе за то, что сделали со мной. Вы заслужили это. Я хочу видеть их лица, исполненные ненавистью. Настоящей ненавистью. Я хочу, чтобы это было в моей власти.