Тот, кто стоит за плечом
Шрифт:
– Не сделает… Что вам Марат? Забудьте о нем…
– А Лилька? – прошептал Саша, обращаясь к Вере, и, заметив, что Баринов насторожился, сказал громче: – Лиля – наша одноклассница. Она у него живет! Он ее на наркотиках держит, а родители с ума сходят…
– Пап, помоги, а? – попросила Вера так, что всем стало ясно – лед отчуждения между отцом и дочерью потихоньку тает.
– Попробую! – ответил Баринов. – Ради вас и ради ее родителей. Я теперь понимаю, каково это – потерять дочь…
Они уходили со встречи, полные сил и переполняющего чувства счастья. Весь
– Нет, ты слышал? Он поможет нам…. Я не могу до сих пор поверить в это, – воскликнула Вера и засмеялась, – вот это да!
– Я же говорил, что все будет хорошо, – улыбнувшись, ответил Сашка. – Теперь уже точно будет хорошо, обещаю!
13
Володька ухмылялся волчьей усмешкой.
– Не ждал увидеть меня живым? Что ж ты не радуешься, друг? – хохотнул он.
Николай нащупал в кармане пистолет, взглянул на бледную Ольгу, каменной статуей застывшую в руках его бывшего лучшего друга.
– Отпусти ее, – коротко сказал Сазонов.
– Ты меня что, за идиота держишь? – Владимир загородился Ольгой как щитом. – Это ты из нас всегда был наивным, просто ути-пути! Это ты никогда не видел или, скорее, не хотел видеть то, что под самым твоим носом делается!
– Ты о том, что все это время возглавлял наркоторговлю в этом районе, а заодно обделывал другие грязные делишки? – уточнил Николай спокойно. В этой ситуации главное – не терять самообладания и быть готовым, не медля ни секунды, действовать при первой возможности – второй уж точно не представится.
– Раскопал-таки! Сам додумался или подсказал кто?
Николай видел глаза бывшего друга и действительно чувствовал себя последним идиотом: как он мог не заметить пустоты, поселившейся в этих глазах. Ведь это не сегодня произошло и даже не тогда, после мнимой смерти мнимого друга, нет – гораздо, гораздо раньше.
– И на Олю ты давно глаз положил, – так же спокойно добавил он.
– Да у тебя сегодня просто озарение какое-то! – зло оскалился Владимир. – Еще скажи, как ловко я разыграл собственную гибель. Смерть лучшего друга! Ах-ах! Что может быть страшнее! А ведь ты сам мне все рассказал и дал время достойно подготовить сцену! Даже «Скорую» заранее подогнал! Скажи, какой артист во мне погибает!
– Коля, уходи! У него пистолет! – выкрикнула вдруг Ольга, до этого молча глядящая на мужа расширившимися от ужаса глазами.
– И чего ты добиваешься, Владимир? – спросил Николай, понимая, что любой диалог – это хорошо. Это лишний шанс, лишняя возможность. – Ведь Баринова прижать пытался тоже ты?..
– Того, что я добиваюсь, тебе не понять. Ты всегда был слишком… честным для этого. Тебе достаточно того, что прямо перед твоим носом – дальше него, как мы выяснили, ты никогда и не видел!..
Казалось, Воронов держится расслабленно, но Николай, лучше других знавший бывшего друга, прекрасно понимал, что это видимое, напускное.
– И Барин твой дурак. Ты и не представляешь, какие деньжищи он бы смог заработать! – продолжал Владимир. – Тебе такие и не снились! А я, я всегда имел все, что хотел!..
– Только не меня! – сухо сказала вдруг Ольга и резко, что есть сил, ударила Воронова в пах.
Он никак не ожидал нападения со стороны своей хрупкой и боязливой жертвы. Грохнул случайный выстрел, и пуля засела в стене неподалеку от головы Николая. В то же время Ольга рванулась, и одновременно с ее движением прозвучал еще один выстрел.
– Вот черт! – выругался Владимир и упал, зажимая рукой живот. Под пальцами его быстро расплывалось алое пятно.
– Вот теперь без дешевой бутафории, – выдохнул Николай. – Все по-настоящему.
У пропасти есть дно, она уже видит его, конец пропасти, он все ближе и ближе! Она встала на цыпочки, подошла к самому краю. Отсюда видно все – весь мир, такой чужой, такой далекий, машины, маленькие, суетливые, словно игрушечные, люди, похожие на муравьев, дома, картонные коробки! Вот он какой – край пропасти! Она здесь не впервые, она уже давно находится на краю, сто лет назад уже упала в эту бездну и все летит, летит, летит, конца и края не видно! Пора заканчивать, пора почувствовать это! Пора решиться, забыться, отпустить себя!
Она наклонилась вперед, затем назад, потом покачалась на носочках. Захватывающе и страшно! Так страшно, что даже руки и ноги чуть-чуть онемели, голова закружилась. Странно, вокруг целый мир, она стоит на вершине дома, раскачивается на носках, и никому нет дела! Ведь никому! Даже ему! Всем наплевать! А разве она стоит того, чтобы о ней подумали, разве она хорошая? Нет, она гадкая, предательница, ее надо презирать, ему – особенно. «Не могу больше! Не могу! Мама, прости меня, милая, родная! Я не смогла ничего сделать! Он был прав! Да, Саша, ты прав! Это надо кончать! Только я могу это закончить! Я виновата сама в том, что довела себя…»
Лиля зажмурила глаза и шагнула вперед. Ощущение пустоты и страха заглушало другое чувство – чувство того, что скоро все закончится. Она ничего не видела, она закрыла глаза и только чувствовала, что стремительно несется вниз. Скоро она все узнает, скоро, вот, уже сейчас! Дно пропасти – оно уже близко! Вот оно, совсем рядом! Оно раздробит все – мечты, планы, чувства – на мелкие части, разобьет на осколки, освободит ее. Нет больше Лили Варламовой, нет больше никаких проблем…
Марат барабанил так, что дверь скрипела и хрустела, но Лилька все равно не открывала.
«Боится, прячется», – думал Марат и попробовал успокоиться.
– Слушай, ну давай просто поговорим! Обещаю, буду держать себя в руках! Кстати, я тебе даже могу кое-что дать! Лиль, ну открой же!
Все равно никакого ответа.
Что же теперь делать? Выламывать дверь? Так дверь же чужая! Впрочем, по фиг, поставит другую. Марат разбежался и уперся в дверь плечом. Она хрустнула, но не поддалась. Марат огляделся – не привлек ли внимания соседей. На площадке тихо. Он снова разбежался и изо всех сил долбанул по двери. На этот раз хрустнула не только дверь, но и, кажется, плечо.