Тот, кто убивает дракона
Шрифт:
– Ничего интересного, хотя коллеги из тамошнего отделения участковых, похоже, старались изо всех сил, – констатировала Анника Карлссон.
Разобраться с кругом знакомых Даниэльссона также оказалось не самой простой задачей. Многие из его старых друзей особенно не рвались разговаривать на эту тему, и у Альма стало появляться все больше и больше сомнений относительно большинства из них.
– Бывший коллега Столхаммер ведь не самый приятный человек. Он явно изменился не в лучшую сторону, как ни прискорбно.
– У тебя, выходит, поменялось мнение о нем, – сказал Бекстрём и улыбнулся излишне
– Да, поменялось, – проворчал Альм. – У меня и прежде были сомнения на его счет.
Надя Хегберг занималась поисками бухгалтерии Даниэльссона. Она забросила удочки в различные фирмы, сдававшие складские помещения. Пока ни одной поклевки.
Тойвонен вызывал ее в отсутствие Бекстрёма. Интересовался, как идут дела с выявлением связи между Фархадом Ибрагимом и Даниэльссоном. Даже предлагал помощь, если понадобится. Мог одолжить двоих сотрудников из тех, кто помогал расследовать ограбление. Надя, однако, объяснила ему, что, по ее мнению, все устроится в любом случае, как только шеф вернется. Вдобавок не ее дело было решать такие вопросы.
– О ком речь? – спросил Бекстрём. – Кого он собирался к нам прислать?
– Люфта из Главной криминальной полиции и Аспха из полиции Стокгольма, – сказала Надя и вздохнула.
«Еще два тупых идиота, – подумал Бекстрём, знавший обоих. – Как будто мало нам Деревянной Башки».
– Мы справимся и без них, – сказал он. «О чем здесь говорить. Как только кто-то пытается отстрелить мне голову, сразу начинаются попытки заслать своего человека в мое расследование убийства». – Есть еще новости? – спросил он.
– По-моему, я нашла кое-что интересное, – подала голос Фелиция Петтерссон.
– Я слушаю, – сказал Бекстрём.
Фелиция Петтерссон разбиралась с телефоном Акофели. Затребовала распечатку его разговоров за три месяца. Тот номер, по которому он звонил пять раз в течение последних суток, прежде чем исчез, появлялся, по большому счету, ежедневно.
– Он звонил по нему фактически каждый день, – сказала Фелиция Петтерссон. – Часто рано утром. С половины шестого до шести, пока разносил газеты. Никому больше он не звонил так много.
– Но мы по-прежнему не знаем, кому принадлежит данный номер, – напомнил Бекстрём.
– Нет. Но речь явно идет не о ком-то с его работы, поскольку с ними я разговаривала. Никто в его семье также не знает, чей это телефон. И никто из приятелей тоже. Их у него, похоже, было мало. Он общался с теми, с кем работал вместе в курьерской фирме, и с теми, с кем познакомился, учась в университете. С парой школьных товарищей по гимназии и с одним из соседей. Никто из них не знает этот номер.
– Тот, кому он звонил, где находится? – спросил Бекстрём.
– Здесь, в Сольне, – сказала Петтерссон. – В Сольне, в Сундбюберге. Разговор всегда проходил через одну и ту же мачту.
– Ты связалась с нашей разведслужбой?
– Само собой, – кивнула Фелиция. – Данного номера не было в их регистре мобильных телефонов по нашему лену. Теперь он появился там, поскольку я его ввела.
– Да, – сказал Бекстрём и потер подбородок. – Что-то странное с этим… Акофели.
– Шеф еще не понял причину своего беспокойства? – спросила Фелиция.
– Старею, – вздохнул Бекстрём. – Рано или поздно, надо надеяться, до меня дойдет. Работаем согласно планам. Придет время, и мы расколем этот орешек. Продолжай работать с Акофели, Фелиция. У меня предчувствие относительно него. Я хотел бы выразиться более конкретно, но не могу, это пока только смутное ощущение.
«Вот вам пища для размышления, – подумал Бекстрём, который сейчас снова обрел былую уверенность в себе. – Какое там еще ощущение? И как мне избавиться от констебля Карлссон, чтобы пожрать реально?»
73
Во второй половине дня шеф полиции лена созвала внеочередное совещание своего большого штаба. Средства массовой информации давили неимоверно. Люди требовали встречи со своим героем, комиссаром Эвертом Бекстрёмом. Она не могла припомнить ничего подобного со времени убийства министра иностранных дел Швеции Анны Линд. Но в том случае вся говорящая и пишущая братия жаждала видеть не ее, а тогдашнего шефа криминальной полиции лена. Сегодня он получил другую и менее опасную работу, но потребовалось немало времени и усилий, чтобы оказаться там, где существовала полная гарантия, что журналисты всех мастей не смогут мучить его понапрасну.
Новый начальник отдела кадров начал мозговой штурм с интересного предложения. Когда-то он озвучивал идеи и принципы умеренных через средства массовой информации, одно время был заместителем пресс-секретаря премьер-министра, а всего месяц назад в выходные принимал участие в секретной и чрезвычайно интересной конференции в усадьбе Гимо. И сейчас в узком кругу своих не видел никаких проблем с тем, чтобы поделиться услышанным там с остальными.
Люди сегодня тщеславны сверх меры. Это показали многочисленные исследования, и согласно им, «коэффициент самолюбования» никогда еще не достигал такого значения за все тридцать лет, на протяжении которых данный аспект является предметом изучения.
Полицейские и военные, даже обычные таможенники, сотрудники береговой охраны и пожарные жаждали иметь больше знаков различия, званий, эмблем, медалей и наград. Обычные люди хотели, чтобы королевская семья играла более значительную роль в шведском обществе и возрождении системы орденов, и подавляющее большинство требовало расширить ее настолько, чтобы она могла охватывать таких граждан, как они сами, а не только ограниченный круг эстетов и генералов.
Вдобавок появившийся в последний день дискуссии премьер-министр сделал крайне интересное предложение. Смелое и достойное такого политического мыслителя, как он, а также наиболее заслуживающее внимание из всех, какие кадровик там слышал. На самом деле.
– И в чем же оно состояло тогда? – спросила шеф полиции лена.
– Дворянство. У премьера, по крайней мере, есть желание поднять вопрос о его возрождении. Финансовую сторону уже подсчитали, и речь идет о миллиардах в год, которые можно сэкономить на зарплатах, вознаграждениях и выходных пособиях.
– Желание потешить самолюбие сегодня выходит на первое место. И пятнадцать минут славы Энди Уорхола не могут сравниться с возможностью показать свою задницу в телевизионном реалити-шоу, – констатировал шеф отдела кадров.