Тот самый сантехник 9
Шрифт:
«Даже земли нет под ногтями», — отметил это дело внутренний голос, слушая вступительный монолог в пол-уха, когда речь шла о жизни Нины Альбертовны.
Речь шла о бабушке, которую Боря в глаза ни разу не видел. Всё знакомство было с ней заочно. Хорошо её знал лишь Василий Степанович. Наставник сантехнического дела и гуру спаек и трубопроводов. Вот они, да, работали вместе то ли двадцать, то ли тридцать лет. А ему до неё дела нет. Так зачем рассказывает?
«Вроде бы даже шуры-муры у Степаныча с Альбертовной
Но тут по кухне резко прозвучало резко-отрезвляющее и бодрящее не менее, чем три кружки кофе:
— Я понимаю, что давно дожила до того возраста, когда сама решаю на кого проводить впечатление. Но, Боря, хватит пялиться на мою грудь и сконцентрируйся на следующем моменте. Она всё-таки оставила мне в наследство сорок миллионов!
А Боря то ли смотрел, то ли нет. История умалчивает. Но как пил чай, так от известия весь и расплескал. И всё на многострадальный тюльпан полилось. Удобрением.
— Сколько-сколько? — повторил задумавшийся сантехник, но тут же припомнил детали. — Погоди, но ты вы ведь говорила, что на лечение всё потратили. И именно из-за долгов квартиру-то вы и разменяли.
— Да, потратили. Да, разменяли, — активно закивала ширококостная Леся, и в своем пышном теле так резко присела на барный стульчик, что булка провисла с другого края. А её хозяйка только руками развела. — Но потом — бац! И наследство. От нотариуса известие! Получите-распишитесь, мол, но… есть одна деталь.
— А, деталь, понятно, — протянул Боря, уже понимая, что всё это мошенничество и нелепые обещания сделать из воздуха золотую гору. — Тебе просто надо заплатить пару миллионов, да?
— Ну как пару… шесть, — призналась Леся нехотя. — Пять — налоги и лям нотариусу. Он их в сейфе держал. Никаким банкам не доверял. Но и сам не слинял. Так что, считай, за терпение.
— А, ну понятно, — продолжал улыбаться Боря. — Принесёшь ему шесть, отдаст сорок. Чистая прибыль — тридцать четыре миллиона. Да?
— Да! — повеселела Леся, вытерла расплесканный чай возле сиротливой шоколадки на столе и снова посмотрела на гостя.
А Глобальный о миллионах не думает, шуткой посчитал. Да забыл тут же.
— Борь! — снова начала Леся, но уже не как растерянная девушка-диспетчер, а как прожжённая жизнью курсантка в чине. — Ты не понял меня! Я в полиции всё-таки работаю. Пробила этого Новруза Мининбаевича по самое не балуйся. Я теперь об этом Пятихаткине всё-всё знаю. Где живёт, какой недвижимостью обладает, на чём ездит. Это реальный человек, с реальной конторой. Так что да, занесу его долю, получу свою тут же, ну и налоги заплачу на наследство. И всё. Я — миллионерша. Даже эту квартиру сходу смогу у тебя выкупить, не ждать три года, чтобы тоже налоги не платить. Раз деньги есть, то чего бы не заплатить?
Боря прищурился.
«Может, брешет?» — прикинул внутренний голос: «С другой стороны, зачем ей это? разговариваем начистоту».
И сантехник так прищурился, что вот-вот перелом бровей будет. А когда, наконец, дошло, как будто лба архангел коснулся.
«Да её же сам бог послал!» — крикнул внутренний голос так пронзительно, что снаружи должно быть слышно.
И теперь Боря сам принялся говорить, активно жестикулировать. Даже на месте не усидел, описывая свою жизненную ситуацию с отцом, Ларисой Борисовной и инвестициями. Миллионы-то у него были, но миллионы Шредингера.
— У меня всё есть и нет одновременно, недвижимость же! — пылко заверил подругу Боря и тут вдруг снова озарило. — Погоди, а откуда у Нины Альбертовны сорок миллионов?
— Да если бы я знала! — так пылко ответила Леся, что сразу видно — не игра. Актриса бы так не отыграла. — Походу всю жизнь откладывала на какой-нибудь пенсионный. Или правительство советскую сберкнижку признало под старость лет. Я не знаю. Но раз есть — надо брать. Так что, если поможешь с шестью миллионами, так уж и быть — мы честно с тобой эти тридцать четыре миллиона разделим сразу. Пополам.
«Ну тут не совсем пополам», — пробормотал внутренний голос: «От твоих семнадцати то ещё шесть отнять надо. Это одиннадцать миллионов всего выходит. Но зато — сразу на руки. Так что игра стоит свеч. И они не такие уж и геморройные».
— Ты реально просто так отдашь мне одиннадцать миллионов? — на всякий случай уточнил таким в раз ставшим тонким голосом, словно муха его порвать взмахом крыла может.
— Ну да, ты же за отца… страдаешь.
И так стыдно стало Боре, что лицо в ладони сложил.
Тут, значит, девушка ради него готова войти в положение и поделиться на радостях половиной, а он ей вялый тюльпан и подтаявшую шоколадку.
Позор!
Но глядя на то, как сантехник замер и сидит, едва не плача, Лесе вдруг новый план в голову пришёл. И никуда больше уходить не собирался.
— Вообще-то, у меня есть к тебе ещё одна просьба.
Боря глаза от ладоней освободил и спросил в ладошки:
— Какая?
— Рома, — ответила Леся.
— Что… Рома? — уточнил Глобальный.
— Новокуровой хочу быть, — сделала ещё одну подсказку Леся. — Замуж мне пора! Я теперь невеста завидная. Квартира у меня и миллионы на счёт лягут. Так что красивую свадьбу сыграем, ещё и жильё попросторнее разменяем, чтобы детишек заводить. Ну и машину куплю. На права сдам. С учёбой и работой-то у меня теперь всё на мази. И в жизни будет полный порядок.
Боря улыбнулся. Подсушил уголки едва намокших глаз от слёз. И кивнул:
— Леся, ты девушка умная. И пробивная. С такой Рома не пропадёт. Я уверен, у вас всё будет хорошо. Я поговорю с ним. Думаю, он будет не против.