Тот самый сантехник
Шрифт:
— Долбаёб, Боря. Не куколд, а долбаёб. Я ведь пока на секретаршу смотрел, на мою Ленку кто-то другой смотрел. И видимо, тоже новому учил. А то и показывал. Но я-то свою секретутку так и… не тронул. А Ленка тут похоже времени не теряла.
Боря бумаги собрал, снова кивнул. Но столько в глазах мужика грусти было, что даже слова нашлись:
— Так может, обнулиться и снова влюбиться? Это же как сантехника.
— В смысле?
— Когда старая бесит, надо обновлять, — со знанием дела объяснил Глобальный.
— Так что мне теперь расходиться, в секретаршу эту вкладывать, учить, потом…
Боря покачал головой.
— Нет. Я имел ввиду влюбиться в жену.
— Как это?
— Как впервые, — прикинул Боря. — Если вы жили душа в душу, то всего хватало. А сейчас вам просто не хватает времени друг на друга. Так может забыть о «работниках» и просто радоваться тому, что в доме есть? Каждый обед.
— Каждый обед, — повторил тупо мужик и в глазах вдруг загорелся огонёк. — Точно! Каждый обед! Бежать домой! И отыгрывать за любовников! А вечером… как жена и муж. Точно!!! Боря, блядь, дай я тебя обниму!
И он обнял, потом достал из кармана несколько пятитысячных купюр, сунул в руку. Эту же руку старательно пожал. А затем побежал в коридор, обулся и рванул вниз по лестнице.
Боря вытер нос, вздохнул и принялся собираться.
«Чужая душа — потёмки, конечно. Но людям иногда просто необходима смена ролей. Чтобы важное вспомнить. Главное», — подсказал внутренний голос философским тоном.
Тут из комнаты выглянула бабка. Пританцовывая на месте, предупредила:
— Если меня в туалет сейчас же не пустят, я тут всё в каколды превращу.
Боря молча прошёл до санузла, открыл дверь, включил свет и повёл рукой в сторону новой сантехники:
— Проходите, располагайтесь, чувствуйте себя как дома.
Бабка тут же скрылась за дверью. Боря хотел уже уйти. Но тут периферийное зрение зацепило за фиолетовый край в комнате через приоткрытую дверь.
Любопытство сыграло роль.
Боря не искал ответа, почему решил зайти и проверить. Но когда он вошёл в комнату, то увидел посредине портрет из почти обнажённого мужчины. И на том портрете, среди кистей и тюбиков красок, изображался мужик, который убежал первым, спешно одеваясь, чтобы не быть побитым за тягу к искусству.
«Бля, Боря! Так это натурщик!» — удивился внутренний голос: «А мы уже всех развели и поженили. Но правильно говорят: не судите и не судимы будете».
Покидал квартиру Глобальный со смежными ощущениями. Но очень надеялся про себя, что в этой семье придут к согласию.
Вот только унитаз глава семейства выкинуть забыл. Тот так сиротливо и стоял у лифта.
«Семья важнее!» — подсказал внутренний голос.
А Боря, припомнив чаевые за выполненный заказ, решил помочь. Подхватив унитаз, он вышел с ним на улицу и оставил у мусорки. Но с этого ракурса тот показался не так уж и плох. И сантехник тут же набрал Степаныча.
— Слушай, а тебе унитаз не нужен?
— Куда мне, Борь?
— Ну, на дачу давай отвезём.
— Так там нет сортира.
— Так давай сделаем в следующем году. Скважину не долго пробить.
— Шутник ты, Боря… зачем мне теперь дача? — ответил Степаныч с грустинкой в голосе и Глобальный тут же перевёл тему, а затем распрощался.
Телефон у автомобиля зазвонил тут же. Звонила Наталья. Пока устраивался поудобнее за рулём и заводил мотор, тело припомнило все приятные ощущения, а разум выслушал интересное предложение от рыжей нимфы:
— Борь… я тут готовлю. Ты придёшь на ужин?
— Ужин? Приду! — ответил тут же Глобальный без раздумий, не столько желая есть, сколько уже представив, как будет отмечать окончание первого рабочего дня на интенсиве. Весело и задорно, но без грамма алкоголя и никотина.
«А это уже какой-то ЗОЖ получается!» — тут же прикинул внутренний голос.
— Только не знаю во сколько освобожусь, — добавил сам Борис женщине приятной наружности.
Считать её любовницей он не смел. Так как не был женат, да и она не замужем. А насчёт статуса можно и вечером определиться.
— О, не переживай… я дождусь, — ответила счастливая Наталья. — Столько лет ждала…
Борис улыбнулся. Не было никаких сомнений, что дождётся. Вот только бы не рисовала других мужиков украдкой.
Искусство должно быть открытым.
Глава 18 — Смеркалось…
У кого как вечер проходит. Когда солнце клонится на закат, город погружается в суету перед отходом ко сну. Но столько всего интересного может произойти за эти уже не рабочие часы, что успевай головой вертеть.
Боря, например, успел к вечеру пройтись по трём одиночным заявкам, подкручивая краны, подтягивая трубы и меняя прохудившиеся резинки и зашёл в магазин взять хорошего вина к ужину. А начальник его жилищно-эксплуатационной конторы Антон Иванов примерял платье в кабинете у зеркала и считал минуты до конца рабочего дня.
Пусть его давно и считал «излишне-продвинутым» весь район, платье он купил всё же не себе, а любовнице. А сейчас представлял, как та будет в нём выглядеть. И решал в уме загадку на тему «сколько понадобится времени охраннику, чтобы выдворить толпу посетителей из здания, чтобы пройти в соседний двор, сесть в автомобиль и укатить домой», чтобы любовница то платье могла примерить. А он, соответственно, снять его с неё под медленную музыку.
А потом что? Потом домой, ужинать с семьёй. Там давно не спрашивают, где он задерживается час-другой. В городе всё-таки вечерний час-пик, пробки и «работы много, люди совсем озверели». Жена только посочувствует, отравит мыть руки и будет ждать у стола.
Ах, если бы она знала, что от дома любовницы до дома жены ехать ровно два километра, или три минуты, включая возможную пробку на одном единственном светофоре по дороге
Под окнами конторы свой автомобиль Иванов давно не ставил. В лучше случае ему пробивали колёса или откручивали зеркала. А в худшем писали скабрёзные слова, а то и кричалки, где чаще всего рифмовалось имя. В такие вечера приходилось не к Оксаночке заскакивать цветы дарить, а в мойку ехать, где ему уже скидку как постоянному клиенту делали.