Тот самый
Шрифт:
Так и с Котовым. Сначала я увидел далёкую, озарённую голубым пламенем фигуру. Она была громадной — даже на расстоянии. В одной руке у гиганта было длинное, выше роста, копьё, в другой — щит, направленный острым концом в землю. Копьё и щит тоже светились.
Как ни странно, по мере приближения фигура становилась всё меньше, и когда достигла обыкновенного человеческого роста, я понял, что майор держит в одной руке пистолет, а в другой — свою полицейскую бляху… Свечение вокруг него потухло, и оказалось,
— Сука, — сказал Котов, ни к кому конкретно не обращаясь. — Поймаю — убью. Придушу вот этими руками… Там все наши висяки по пропавшим без вести, — он мотнул головой назад, на бассейн, скрытый от глаз углом дома. — За последний год.
— Значит, он здесь давно, — тыкая влажную землю концом трости, проговорил Алекс. — Никому не показывался, собирал силы, готовился…
— Третьего дня ограбили несколько станций переливания крови, — пожаловался майор. — Взяли много: что-то около пятисот литров. Мы думали — грёбаные экологи. Ну, которые шубы поливают, из натурмехов…
— А он поил кровью тератосов, — сказал я.
Котов посмотрел на меня так, словно пытался что-то вспомнить.
— Слушай, тебя же ночью покусали… ты как?
— Всё норм, — отмахнулся я.
— Где-то должны быть ещё тератосы, — поспешно вставил Алекс. — Пятьсот литров — это действительно много. А здесь, в бассейне — десятка два особей. Значит, где-то должны быть остальные. Просто он их еще не активировал.
— Ищем, — кивнул Котов. — Всех подняли, курсантов на поиски бросили…
— И что вы им сказали? — ехидно спросил Алекс.
— Ищем банду сектантов, которые приносят человеческие жертвы.
— Умно, — кивнул Алекс. — Только…
— Что только?
— Если они найдут тератосов уже ПОСЛЕ того, как их напитают?..
— Мы успеем раньше, — в голосе майора было гораздо больше уверенности, чем в глазах.
Когда мы садились в Хам, рядом с воротами как раз затормозил чёрный Эскалэйд. Из него, как горошины, посыпались пожилые тётеньки во вдовьих платках и чёрных платьях. Вели они себя деловито и бодро. Распахнув ворота, загнали джип на участок, рассыпались по газону… Вокруг бассейна ходило несколько человек в белых комбезах химзащиты и с планшетами, неуклюже зажатыми в перчатки…
— Они здесь управятся и без нас, — кивнул на тётенек Алекс и завёл двигатель.
Он сел за руль. Я не стал спорить: несмотря на живительный леденец, в голове временами мутилось, руки начинали дрожать, а в животе делалось голодно и пусто. Но при воспоминании о еде начинало тошнить.
Ни Гиллеля, ни Мириам я не видел, а спрашивать у шефа постеснялся. Возможно, они уехали ещё раньше.
— Вы его найдёте? — спросил я, глядя на залитый солнцем город. Мимо, как в замедленной съёмке, проплывали улицы, дома, пешеходы…
— Конечно найдём, — уверенность, которую излучал шеф, можно было запасать впрок. — Никуда он от нас не денется.
— Если он выпустит тератосов на свободу… — меня эта уверенность ни капельки не обманула. Я помнил, что случилось в ночном клубе.
— До темноты ничего не будет, — убеждённо сказал Алекс. — Всё-таки мы хорошенько его потрепали. А вот ночью…
— То есть, до наступления темноты он не появится.
— Ночь — время колдунов и чародеев, — усмехнулся шеф. — Во всём должен быть стиль.
— Ерунда какая-то, — я закурил. Дым показался отвратительным, словно жженые тряпки. Но я всё равно делал затяжку за затяжкой — помогало держать мысли. — Почему бы не поискать его лёжку, пока светит солнце? Нежить ведь днём должна спать?..
Алекс посмотрел на меня искоса, как бы сомневаясь: стоит мне сообщать, или нет. Но не решился. Уставился на дорогу.
— Лавэй не тератос, — наконец сказал он. — Точнее, не вурдалак, не упырь. Ему не надо пить кровь.
— Я помню, — хотел кивнуть, но шея под повязкой горела огнём. Казалось, что голова, как воздушный шарик, болтается на тонкой ниточке… — Он тянет энергию из жертв. Вот если их убить? Оборвать связь. Он стал бы слабее?
— Мы не будем этого делать, — отрезал шеф. — Найдём другой выход.
— И всё-таки… — я неловко поёрзал на сиденье. — Я ведь — тоже его жертва, верно? Так же, как из близнецов — Петьки с Пашкой, и тех девчонок, он тянет энергию и из меня… Если что — я готов. Днём раньше — днём позже… А убив меня, вы его ослабите.
Алекс фыркнул. Как совсем недавно — Мириам.
— Экий ты. Поперёк батьки в пекло… Не ссы. Разберёмся.
— Да я вовсе не…
— Я понял тебя, кадет, — он крутанул руль, закладывая вираж, и нас кинуло в бок. — Хочешь погибнуть смертью храбрых — одобряю. Сам такой, — он заложил вираж в другую сторону. — Но всему своё время.
Подъехав к крыльцу, мы увидели такую картину: святой отец и кладбищенский сторож сидят рядышком, на ступеньке, и о чём-то вдумчиво беседуют. Отец Прохор одет как всегда: в потёртую косуху, кенгурушку — ярко-оранжевую, с надписью «Моторхед», в прорванные на тощих коленках джинсы… Кладбищенский сторож выглядит рядом с ним, как пророк Моисей: ослепительно-белый балахон, подпоясанный вервием простым, на ногах — мягкие ичиги, заправленные в блестящие лаковые галоши…
Посоха не хватает, — подумал я, и тут же улыбнулся: любимая лопата, разукрашенная буквами иврита, стояла рядом, воткнутая лезвием в землю… Интересно, Мириам тоже здесь?
Но что-то подсказывало, что — нет.
Почему я оказался в том загородном доме, в компании Мириам — мы не говорили. Думаю, шеф и так всё прекрасно понимал. А если всё понятно — нафига сотрясать воздух?
Заслышав шум двигателя Хама, на крыльцо выскочила Афина — на солнце волосы её, как у Мальвины, отливали благородной платиной.
Мне сделалось стыдно: о том, что мы с шефом живы-здоровы, девчонок никто не предупредил…
— Марш работать, — бросил шеф вместо приветствия, величественно взойдя на крыльцо. Афина тут же понурилась, как побитая собачонка. — Я с вами потом разберусь.