Чтение онлайн

на главную

Жанры

Тотальное превосходство
Шрифт:

— Самая великая мечта всех на свете мужчин, большинства, да и некоторых женщин, конечно же, тоже, многих — это хотя бы однажды трахнуться с реально и объективно красивой женщиной, хотя бы однажды, кто бы что ни говорил и как бы кто от этого ни отнекивался… — Настя забрала себя — всю, без остатка — в руки и воткнулась уютно в угол дивана — маленьким, мягким, тихим, но вовсе между тем не вялым, не слабым и не безобидным комком, нервно подрагивая и с ясно читаемой готовностью по первому же сигналу опасности превратиться в быстрый, крепкий и все разрушающий на своем беспощадном пути снаряд. — А они знают, все без исключения, и простые и непростые, и хорошие и плохие, что такое по-настоящему красивая женщина… Они врут, когда говорят, что их жены и их любовницы самые красивые женщины в мире — пусть даже только для них самих красивые, врут нахально и не во спасение. У них блевотина поднимается, у мудаков, к самому горлу, когда они своих чешуйчатых, вспученных уродин называют красавицами. Дай этим придуркам, всем без исключения, из ста фотографий, учитывая и фотографии их жен и любовниц, выбрать фотографию самой красивой женщины, но анонимно, анонимно, и они ровно все как один и тоже без всякого исключения выберут один и тот же портрет! Проверено. Изучено. Доказано… Мать их!.. — Настя пальцами размешала глаза. Зрачки растворились в белках… Обрели прежние очертания не сразу. Волновались до того еще несколько секунд. — ЭТИ ДВЕ ТВАРИ познакомились со мной на улице, ЭТИ ДВЕ ТВАРИ!.. Вернее, так — просто подошли ко мне на улице

и предложили мне трахнуться с ними, за деньги, за большие деньги. Они сказали, что вот уже час идут за мной и весь этот час обливаются спермой. Они сказали, твари, что никогда в своей жизни еще не видели более красивой и более сексуальной женщины… Обыкновенные простые дядьки. Обыкновенные плохие дядьки. Молодые еще. До пятидесяти… Простые. Но качественно и дорого тем не менее одетые, с «ролексом» и «патек филипом» на руках. Где-то неподалеку, видимо, прятались их богатые автомобили. Я улыбнулась им воспитанно и сообщила, что они непоправимо ошиблись. Я не проститутка и не нимфоманка, и у меня на сегодняшний день имеется с кем заняться любовью… И после развернулась и быстро направилась прочь… Я просто вышла погулять. Мне было нечего делать, и я просто вышла погулять. Гулять, гулять. Просто я шла… Но они не отставали. Они пристроились рядом и вновь повторили свое предложение. Они были вежливы и улыбчивы. Они не грубили и не хамили. И судя по их виду и по их лицам, по их глазам в частности, им можно было поверить, действительно, что они, оба, хотели меня мучительно — клинически, патологически, так… Меня хотели и хотят многие мужчины… Меня хотели и хотят все мужчины, которых я знаю и которые знают меня. И не единожды некоторые из этих мужчин достаточно бестактно, а иной раз и вовсе не любезно предлагали мне стать их любовницей или склоняли меня просто и без каких-либо условностей заняться с ними любовью. Случались даже, но не часто хотя, и попытки насилия. С тех пор, как я догадалась, узнала, почувствовала, какое впечатление я произвожу на мужчин, я без устали повторяю себе, что я постоянно должна быть готова ко всякому, к любому, даже самому неудачному повороту событий. И тем не менее подобные события для меня каждый раз неожиданность. Спасает только одно — осознание того, что я избранная, что я единственная, что нет в этом мире никого, на кого я была бы похожа… Я закричала в какой-то момент громко, тыкая им обоим пальцами в лица, остро, вон, закричала, у…е на хер от меня, вонючие, тупые скоты, вон, вон, иначе ментовки вам не миновать, я им заявлю, что вы меня пытались сначала ограбить, а потом попробовали изнасиловать, сукины дети, пидоры обоссанные, козлы кривоглазые, кричала, кричала… Они отстали, суки. Смеялись, когда я уходила. Улюлюкали и попукивали мне вслед, суки… Шла домой облитая потом, как дождем. Солнце не могло меня высушить, будто искупалась в вязкой соленой воде, не исчезающей и не испаряющейся. Плыла, взмахивая пальцами и губами. Подарила проходящему подростку свой голос. Он убегал от меня, что-то глупое моим же голосом напевая. Готова была ко всему. Но не готова была ни к чему. Птицы спят на облаках, как на ветках деревьев. Я видела, видела… Они позвонили мне тем же вечером. Как нашли телефон мой, я точно не знаю. Проследили за мной, суки, скорее всего. Так я думаю… Один из них сказал мне, гнусненько похихикивая при этом и коряво и неровно дыша, похлюпывая и рыгая, что отъе…т они меня, несмотря ни на что, несмотря на мое нежелание или, допустим, сопротивление, все равно, но теперь уже за просто так, задарма, денег они мне предлагать уже никаких больше не станут, ушло уже, мол, то самое время, когда они хотели прослыть добрыми и любезными и сулили мне от этой вот своей доброты немалые заработки… Я дура, дура, дура! Я не думала, что все произошедшее тогда со мной так серьезно. Я не вызывала милицию и не обращалась к своим имеющим хоть какие-то рычаги влияния в этой стране друзьям… Дура, дура, дура!.. Эти две твари звонили мне каждый день. Они встречали меня на улице и кричали мне вслед, когда я от них убегала: «Соглашайся, соглашайся, тебе это пока будет стоить гораздо дешевле!» Они догоняли на своей машине, каждый раз разной, мою машину и кричали мне через окно то же самое… Подлинный смысл их слов я в те дни еще понять не сумела… И что же они на самом деле имели в виду, я смогла догадаться уже только после того, как они украли у меня мою девочку… Маленькую-маленькую, слабенькую-слабенькую… Остановили нашу машину, здесь, в городе, нагло, без всякой опаски, перекрыли двумя машинами мне проезд вперед и назад, нагло, мерзко, и вытащили из моего автомобиля, из нашего автомобиля, мою доченьку, не сами, какие-то их молодцы, не скрываясь, не надевая даже на свои гнусные рожи очков или чего-нибудь там еще, масок, косынок, шарфов, чулок, носков, трусов, ничего, ничего, смеялись, воняли чесноком, хватали себя за члены через брюки, имитируя вроде как мастурбацию, выпячивали мне свои задницы и матерились, будто дышали… Не дергай ментовку, сказали-предупредили. А как, на хер, заявишь, так тотчас же девчонку твою тогда и завалим, оттрахаем сначала для порядка, правда, а потом и завалим… Вот так, значит… А когда тебе позвонят, дура, то сразу же на все безоговорочно и соглашайся, на все, что тебе непременно предложат, на все… Поняла?! Но сейчас, к сожалению, твое согласие будет стоить уже намного дороже, чем раньше, — для тебя, разумеется, только для тебя, и ни для кого больше другого… Два с половиной месяца они уже держат ее у себя. Два с половиной месяца я по ночам плачу, а днем хохочу… Ты понимаешь? По ночам плачу, а днем хохочу. Нынешней ночью вот только не плакала — потому что встретила тебя. И знаю теперь твердо, что и все оставшиеся до ее конца ночи, часы больше плакать не буду — потому что встретила тебя… Встретила равного… Они трахали меня сами, эти две твари, и вдвоем и поодиночке. Они мочились на меня. Они гадили на меня. Они валяли меня в своем говне. И кончали от этого как бешеные… Они действительно с ума сходили только при одном моем появлении… Как ни ужасно это звучит, но такое их наслаждение мной мне было необычайно приятно и приносило мне явное удовлетворение. Какое-то время… Это ужасно звучит, правда? Но тем не менее именно так все и было… Они отдавали меня своим шестеркам. И наблюдали за тем, как те придурки меня трахают. Они отдавали меня своим проституткам и дрочили, глядя на то, как эти неумелые сучки меня достают. Они били меня, эти две хреновы твари!.. Они вставляли мне во влагалище всякую гадость, бутылки, палки — и хохотали при этом как перед смертью… Мне больно. Теперь мне от всего этого больно. Никакого удовольствия, и это понятно, и никакого удовлетворения… Только унижение, оскорбление, боль. И страх. Страх за себя и за мою девочку. Я умоляла их. Я просила их. Я плакала. Я рыдала… Они дают мне раз в неделю видеться с девочкой, но только и всего. Мы будем трахать тебя, суку, до тех самых пор, пока ты не начнешь стариться, или, может быть, до тех еще пор, пока не уймется окончательно наше желание. Вот так они говорят…

Я бы тоже трахал тебя до тех пор, пока ты не состаришься и пока не иссякнут твоя красота и твое обаяние, или до тех пор, пока не исчезнут, не истощатся, не ослабнут, не раскиснут, не успокоятся моя похоть, мое желание, мой интерес. Именно так я и думал еще какое-то время назад, тридцать две минуты, я знаю, назад — я смотрел на часы. Еще тридцать две минуты назад я отлично понимал тех самых злодеев, которые дерут алчно и зверино два последних месяца тебя во все твои полости и отверстия, которые тискают голодно и жадно твою пятилетнюю дочку и которые искренне и истинно наслаждаются всем нынче собою творимым — без сожаления и с пониманием, смакуя… Тридцать две минуты назад я хотел тебя мучительно и всепоглощающе. Я не знал еще твоей истории, и ты мне виделась тогда, до того, как ты мне рассказала свою историю, и до того, как ты рассказала мне свою историю, только лишь объектом для моих яростных и неудержимых сексуальных претензий. Ты была блестяща, роскошна, шикарна. Умна. Остроумна. Энергична. Отважна. Иронична. Цинична. Решительна. Брутальна. Уверена в себе. Жестока… Была. Тридцать две минуты назад… А на самом-то деле ты обыкновенная, заурядная женщина — увидел я, после того как ты мне рассказала свою историю. Как жаль… По сути своей заурядная и обыкновенная, я имею в виду. Твоя роскошь и твоя сексуальность не переживут, я уверен, даже твоих тридцати двух лет, ну тридцати трех максимум. Сил не хватит драться с Судьбой, не хватит радости, беспричинной обязательно, восторга, беспредметного обязательно, тщеславия и честолюбия (обыкновенная, заурядная женщина — это такая женщина, у которой даже пусть при наличии мощного моторчика внутри нее на дальнюю дорогу никогда не хватает топлива). Ты скоро подсохнешь, подвянешь, утихнешь. Ты примешься сначала искать любовь, а потом примешься отлавливать мужа, а затем уже и просто друга или просто товарища. А годам к сорока, возможно, ты и окончательно умрешь для этого мира…

А сейчас ты пока все еще действительно хороша… Волнующая. Восхищающая. Душистая. Особенная. Ясная. Утренняя… Но я уже не хочу тебя так, как хотел еще тридцать две минуты назад. Как жаль…

Из гнева и разочарования рождается Великое.

Злодейство непременно будит талант или гений — если они, конечно, имеются — изначально.

Сожаление и раскаяние приводят к стремительной деградации и ранней смерти.

Бог — это есть долг. А долг — это есть Бог. Я так думаю — один пока. Так мне кажется — одному пока. Я смеюсь и прыгаю на левой ножке. Стоечку на голове я уже сделал. Вчера…

Я требую от жизни беспокойства и неразрешимых проблем — я понял теперь это окончательно и определенно, сегодня, после того, как встретился с девушкой Настей, после того, как говорил с ней, после того, как занимался с ней любовью — незабываемо занимался, единственно, такое у меня ни с кем другим больше не повторится, ни с женщиной, ни с мужчиной, ни с ребенком, ни с самим собой, — после того, как услышал ее историю, после того, как убедился, что не хочу ее сейчас так первобытно и неукротимо, как хотел ее еще тридцать две минуты назад, и после того еще, как с грустью и огорчением, но вместе с тем и ожидаемо узнал в ней неравного…

— Ты хочешь, чтобы я спас твою девочку и наказал тех негодников. — Я смотрел в окно, как в телевизор. Там жизнь, в которой я тоже желаю участвовать. И не второстепенным далеко персонажем. А в качестве персонажа самого значительного — того, который принимает основные решения. Но о подобной участи, как я слышал, мечтает в этом мире достаточно еще много людей, и некоторые из них, то есть самые лучшие, как я понимаю, даже пытаются указанной вершины достичь — не просто мечтают, а пытаются этой вершины достичь… Ну что ж тут поделаешь тогда — тогда будем драться. — Я это сделаю… Я спасу твою девочку и накажу тех негодников… Если, конечно…

— Убей их. Просто убей их. Найди их, мать их, и убей их! Я хочу, чтобы кровь выстреливала у них из ран, как шампанское из бутылочного горлышка. Я хочу, чтобы они мучились и орали перед смертью. Страшно орали. И я хочу, чтобы ты им сказал перед тем, как они умрут, почему и зачем ты их убиваешь… — Настя говорила и тыкала длинным, острым, жестким, ровным, круглым, тонким, похожим на карандаш пальцем мне в грудь. Заточенный красный ноготь пробивал мне кожу и выковыривал безответственно из-под кожи капельки крови.

— Я сделаю это… Я спасу твою девочку и накажу тех негодников… Если только…

— Надо было наказать этих пидоров раньше. Заказать, мать их, и наказать. Надо было договориться с ментовкой или с кем-то еще. С такими ребятами, как ты, например. С теми, кто меня любит. С теми, кому я дарю удовольствие… С теми, кому с помощью секса я, собственно, спасаю их жизни. Надо было сделать это все еще месяц или два назад… Надо было… Но я боялась… Я боялась, что они, суки, повредят мою девочку. А может быть, и вовсе убьют.

— Я сделаю это… Я спасу твою девочку и накажу тех негодников… Но при условии, если…

— Я боюсь за девочку и теперь. Я мерзну внутри, я покрываюсь инеем сверху, когда представляю себе, что же с моей маленькой может случиться. Они ведь, суки, могут оторвать ей ручки и ножки. Могут ведь, правда? Они могут вырвать ей глазки. Они могут отрезать ей ушки. Они могут впихнуть в нее свои грязные, зловонные члены… Ведь правда? Ведь правда? И они могут ведь еще просто, например, повесить ее. Подвесить ее, допустим, за шейку на дверце кухонного буфета и раскачивать ее после, девочку мою сероглазенькую, или кареглазенькую, или, или, неважно… и раскачивать ее, и раскачивать, и раскачивать, напевая со старанием при этом сонные колыбельные песенки… Я видела это, видела, видела… И вижу отчетливо до сих пор… Ее кровь я чувствую на губах. А ее крик ворочается в моих ушах… Если бы я обратилась в милицию или если бы я попросила бы мне помочь каких-нибудь сильных ребят вроде тебя, то они, эти бы суки, эти отморозки отдолбанные, злодеи-насильники-похитители, я уверена, именно так бы с моей девочкой и поступили бы, именно так, как я тебе нынче и рассказала… Ну как тут не бояться, скажи мне, пожалуйста? — Настя прыгала на диване. С каждым мгновением все выше, и выше, и выше. Неистовствовала. Прикусывала то и дело в бешенстве прыгающий вместе с ней потолок. Штукатурка сыпалась перхотью на ее волосы и на ее плечи. — Но я не хочу уже больше эти муки терпеть. Я устала. Я болею. Я умираю. Еще немного, еще чуть-чуть, и я распадусь на несвязанные кусочки. Отдельно ручки, отдельно ножки, отдельно зубки, отдельно реснички. Умру я, и умрет моя девочка. Я устала. Я болею… Надо рисковать. Уж хуже, я знаю, не будет…

— Я сделаю это, я спасу твою девочку, и я накажу тех негодников… Но сделаю я это тем не менее только при наличии нескольких условий. — Я поймал Настю после очередного прыжка и посадил ее на диван. Настя царапалась и плевалась. И стонала еще — будто кончала. А может быть, кончала и вправду. Задыхалась. Выдавливала воздух из себя толчками, словно кашляла, но не кашляла. Готовилась к тому, чтобы заплакать, наверное. Или, вполне вероятно, чтобы закричать оглушительно, разорвать мне затем зубами лицо, поломать мне руки и ноги и с мятежным и неподъемным рыданием потом опять начать прыгать на безответном диване. — Я должен быть твердо и ясно уверен, во-первых, в том, что ты говорила мне все это время исключительно правду и одну только правду…

— Это легко проверить. — Настя брызнула своими слезами мне точно в глаза, сразу в оба. Глаза мои растерянно защипали, и я перестал на какое-то время вообще что-либо видеть. Тер веки, чертыхаясь и матерясь, пинал ногами наугад валяющуюся и плачущую на диване девушку Настю. Когда попадал иной раз в нее пяткой или мыском, она в ответ мне икала эротично сквозь кипящие слезы. — Ты просто придешь к кому-то из этих мерзопакостников и обыкновенно спросишь у него о моей доченьке, о моей кровинушке, о моем зернышке, о моем цыпленочке, о моей былиночке, о моей тютечке, о моей нюнечке, о моей мусечке. И он все расскажет тебе несомненно… Если ты его, конечно, рассказать все это заставишь… Я покажу тебе, если хочешь, ее фотографии или те фотографии, где мы сфотографированы с моей деточкой вместе, с моей кровинушкой, с моей былиночкой, с моей тютечкой, с моей этой самой, как ее… ну неважно. Хочешь я найду их прямо сейчас?.. Не хочешь… А вон там, за стенкой, ее комната. Там ее игрушки, ее кроватка, моей мусечки, моей кровинушки, моей фунечки, моей… ну понятно… А вон, вон кассета, я забыла совсем, ну конечно же, вон кассета с первыми их угрозами и распоряжениями после того, как они отняли у меня мою девочку, мое зернышко, моего цыпленочка, мою черноглазенькую… Вон там можешь взять ее, кассету, на журнальном столике, на стопке американских изданий по квантовой механике и прикладной математике…

Поделиться:
Популярные книги

Пустоцвет

Зика Натаэль
Любовные романы:
современные любовные романы
7.73
рейтинг книги
Пустоцвет

Комбинация

Ланцов Михаил Алексеевич
2. Сын Петра
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Комбинация

Адмирал южных морей

Каменистый Артем
4. Девятый
Фантастика:
фэнтези
8.96
рейтинг книги
Адмирал южных морей

Совок 5

Агарев Вадим
5. Совок
Фантастика:
детективная фантастика
попаданцы
альтернативная история
6.20
рейтинг книги
Совок 5

Внешняя Зона

Жгулёв Пётр Николаевич
8. Real-Rpg
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
рпг
5.00
рейтинг книги
Внешняя Зона

Титан империи 3

Артемов Александр Александрович
3. Титан Империи
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Титан империи 3

Великий князь

Кулаков Алексей Иванович
2. Рюрикова кровь
Фантастика:
альтернативная история
8.47
рейтинг книги
Великий князь

Ледяное проклятье

Михайлов Дем Алексеевич
4. Изгой
Фантастика:
фэнтези
9.20
рейтинг книги
Ледяное проклятье

Бремя империи

Афанасьев Александр
Бремя империи - 1.
Фантастика:
альтернативная история
9.34
рейтинг книги
Бремя империи

Генерал Скала и сиротка

Суббота Светлана
1. Генерал Скала и Лидия
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
6.40
рейтинг книги
Генерал Скала и сиротка

Ты не мой Boy 2

Рам Янка
6. Самбисты
Любовные романы:
современные любовные романы
короткие любовные романы
5.00
рейтинг книги
Ты не мой Boy 2

Романов. Том 1 и Том 2

Кощеев Владимир
1. Романов
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
альтернативная история
5.25
рейтинг книги
Романов. Том 1 и Том 2

Убивать чтобы жить 6

Бор Жорж
6. УЧЖ
Фантастика:
боевая фантастика
космическая фантастика
рпг
5.00
рейтинг книги
Убивать чтобы жить 6

Законы Рода. Том 4

Flow Ascold
4. Граф Берестьев
Фантастика:
юмористическое фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Законы Рода. Том 4