Тотальные истории. Язык и культура разных уголков России

Между двумя далекими морями, Японским и Балтийским, почти семь тысяч километров по прямой, вся Евразия. По трассе путь выходит гораздо длиннее, около десяти тысяч. И нам предстояло преодолеть его за месяц. Тотальное путешествие-2019 в этом году связало две столицы Тотального диктанта, прошлогоднюю и нынешнюю, – Владивосток и Таллин.

Автопробег уже можно назвать одной из традиций ежегодной всемирной образовательной акции. Прошлой весной экспедиция проехала половину страны, от Новосибирска до Владивостока. На этот раз участникам предстоял более сложный и долгий путь. И если сам Тотальный диктант уже давно вышел за пределы России (теперь его пишут на всех континентах), то автопробег государственную

границу пересек впервые.

Филологи, писатели, блогеры, фотографы, организаторы и, разумеется, водители. Если обобщить, то мы – команда Тотального диктанта. На разных этапах путешествия мы сменяли друг друга, но цель у всех была одна.

А как не ехать?! Прошлогодняя идея с автопробегом вообще родилась из шутки – сначала подумывали от Новосибирска до Владивостока проехать на велосипедах. Но это сложно, долго и не так эффектно, как на фирменном автокараване. И ведь все удалось! Тотальное путешествие через полстраны охватило крупнейшие города Восточной Сибири и Дальнего Востока. Поэтому мы решили попробовать снова: на этот раз с большим составом и размахом.

Старт из Владивостока, экс-столицы Тотального диктанта, был запланирован на 11 марта. Оттуда отправились в Хабаровск, затем в Биробиджан и Благовещенск. Нам предстояло остановиться в Чите и Иркутске, Красноярске и Тайшете. Автопробег заглянул в Новосибирск, Тюмень, Челябинск, Уфу. Нас ждали Чебоксары и Пенза, Нижний Новгород, Казань и Вологда, Ярославль и Санкт-Петербург. Наконец, к седьмому апреля мы финишировали в Таллине.

Конечно же, любовались ими! Каждый город, где мы делали остановку, он особенный. И все же мы ехали не просто поглазеть. Участники автопробега встречались с городскими организаторами и координаторами Тотального диктанта, участниками, друзьями, прессой. В каждом городе у нас проходили лекции о правилах русского языка и исключениях из этих правил, о легендах сибирских городов, о влиянии интернет-ресурсов на грамотность. И это далеко не все темы встреч и мастер-классов.

И еще раз: «Автомобиль застрял в грязи, Россия…»

И снова: «Автомобиль, застрявший в грязи около Читы…»

В 1908 году фотографии с такими подписями регулярно публиковала газета The New York Times. Она вела репортаж с Трансконтинентальной гонки Нью-Йорк – Париж, самой великой гонки начала двадцатого века. По безумному первоначальному плану машины должны были промчаться по льдам Берингова пролива, распугивая ревом моторов белых медведей. Но Канада закрыла границу, а на Аляске лежали трехметровые сугробы – проехать там можно было только на собачьих упряжках. Участникам пришлось повернуть на Сан-Франциско, в порту которого организаторы срочно зафрахтовали судно для перевозки машин через океан.

До западного побережья США добрались не все. Первой с позором сошла французская Sizaire-Naudin: автомобиль не проехал и пятидесяти миль, как у него отвалился задний мост. Преодолев чуть более тысячи миль, завершил путь второй французский экипаж – Motoblock. В штате Юта из-за снежных заносов и мелочной поломки должны были сойти немцы, стартовавшие на автомобиле Protos, самом мощном и тяжелом из участвующих. Но обер-лейтенант Ганс фон Кеппен, капитан немецкой команды, добился разрешения доставить

машину в Сиэтл по железной дороге. Лидеры гонки к тому времени были далеко, а терять еще один экипаж организаторам не хотелось. Никто и подумать не мог, что прусский офицер, откомандированный из военной академии и ни разу в жизни не садившийся за руль, будет сражаться за победу до самого Парижа, придет первым, а затем со скандалом лишится первого места.

Надежды французов умерли в Японии: De Dion-Buton, последняя их машина, до России не добралась. Оставшихся гонщиков Приморье встретило распутицей: весенние дожди окончательно смыли то, что раньше называлось дорогами. Из Владивостока в Париж выехали всего три команды: американцы на Thomas Flyer, итальянцы на Zuest и немцы на Protos. Тогда-то и стали появляться в The New York Times фотографии застрявших в сибирской грязи машин.

Прошло два с небольшим десятилетия, и три других автомобиля отправились из Владивостока в Москву. 16 августа 1930 года отряд «Автодора» под руководством командора Заикина стартовал на машинах Ford, собранных местными умельцами из запчастей. Вероятно, это был первый «конструктор» в истории Приморья: так в постсоветское время стали называть автомобили, ввезенные через границу по частям, а затем собранные для продажи доверчивым российским покупателям. Маршрут устроители заявили следующий: Владивосток – Хабаровск – Благовещенск – Чита – Иркутск – Томск – Новосибирск – Челябинск – Уфа – Казань – Нижний Новгород – Москва. Через неделю путешественники добрались до Имана: «C огромным трудом машины, уходя глубоко в болото, миновали трясину между Сухановским и Знаменкой, – сообщала «Советская Сибирь». – Дорог фактически нет». Если бы советская пресса вела репортажи с той же дотошностью, что и американская, газеты украшали бы фото с такими же подписями: «Автомобиль застрял в грязи, Россия».

И еще раз: «Автомобиль застрял в грязи, Россия».

И снова, с уточнением: «Автомобиль, застрявший в грязи около Читы».

Впрочем, до Читы «конструкторы» не доехали. За две недели они кое-как доползли до Сретенска, и центральный совет «Автодора» принял решение – мучения прекратить: «Отмена пробега вызвана полной непроходимостью дорог на Дальнем Востоке и в Забайкалье…»

Времена и дороги меняются, а расстояния и люди – нет.

Мы все так же готовы путешествовать, преодолевая себя и обстоятельства. Особенно если повод для путешествия – большой и значимый, а команда – профессиональная и дружная.

В 2019 году из Владивостока в Таллин отправились в путь три новеньких отечественных автомобиля «Газель NEXT» – они везли филологов, волонтеров и экспертов Тотального диктанта. Столица диктанта переезжала из Приморья в Прибалтику.

Владивосток – город, в который легко влюбиться. Он рассыпан по сопкам, изрезан бухтами и с трех сторон окружен водой. Он сползает в океан, наполняя набережные людьми и машинами. Человек с равнины мгновенно теряется в его бесконечных спусках и подъемах: улицы падают вниз и взлетают вверх, извиваясь, словно асфальтовые змеи. Кажется, ты кружишься вокруг одного и того же места, хотя миновал уже половину города.

Владивосток открыт ветрам и людям. Железный занавес холодной войны и закрытый статус военно-морской базы никогда не скрывали его от мира полностью: смыслы и вещи внешнего мира проникали сюда вместе с моряками. Грампластинки, видеокассеты, магнитофоны, одежда, сигареты, виски, жевательные (и не только) резинки выплескивались из корабельных трюмов, оказываясь на барахолке по улице Гоголя, а затем и в квартирах горожан. Привозили даже животных – в основном, черепах, попугаев и обезьян. Все это заморское богатство дополнялось рассказами моряков о жизни в далеких и не очень странах.