Тотальные истории. Язык и культура разных уголков России
Шрифт:
– Тотальный диктант! – строго представляется Милянчук.
Байкеры смолкают и поворачивают головы. Наталья Сергеевна наступает с неотвратимостью опытного экзаменатора:
– Господа, давайте пройдем проверку на грамотность!
Мужчин в кожаных куртках сразу становится меньше.
– Мы давно не виделись…
– Нам некогда…
– Трудных заданий давать не буду! – взывает Наталья Сергеевна.
Но количество байкеров продолжает уменьшаться, пока перед Милянчук не остается в одиночестве девушка в шлеме и с толстой косой, упрятанной под кожаную куртку. Она и спасает репутацию крутой байкерской компании.
Бережлив и хитер русский язык! Чтобы объяснить читателю седьмое значение слова «кошка», мне придется использовать третье значение слова «коса». Следующей
На Токаревской кошке я чуть не тронулся умом. Все шло как обычно: проверка грамотности, мини-тесты, порхающая бабочкой и ползающая ужом фотограф Женя Анфимова, планшеты, штативы, значки с логотипом Тотального диктанта, и вдруг… я поворачиваю голову и вижу, как метрах в ста от берега на воде стоит девушка в костюме лисы. И хвост опущен в море, как у сказочной плутовки, что ловила им рыбешку на ужин. Зажмуриваюсь и мотаю головой, но когда открываю глаза, девушка-лиса никуда не исчезает. Подставив лицо солнцу, она наслаждается солнечным днем, легким ветерком и спокойствием океана. В ста метрах от берега! Мозг мой начинает давать сбои, так как разумного объяснения тому, что наблюдают глаза, не находит. Если флегматичная прогулка по морским волнам выглядит фантастически, то костюм лисы – просто абсурдно. Беззвучно открывая рот, я поворачиваюсь к старушке, выгуливающей на косе у маяка двух внуков. Рука моя указывает вдаль, на странный мираж, привидевшийся мне. Язык не слушается, и вместо вопроса выплескиваются изо рта отдельные звуки:
– А… э… у…
Старушка поднимает голову, бросает взгляд на лису и равнодушно произносит, взмахом руки указывая куда-то в сторону:
– Да там их сотни полторы…
Почти смирившись с неизбежным – частичной потерей рассудка, я послушно поворачиваю голову и обнаруживаю толпу мирно стоящих на поверхности моря горожан. Они гораздо дальше девушки-лисы, их лиц не разглядеть, только руки иногда синхронно поднимаются над головами и тут же опускаются вниз. Я вдруг понимаю: они гребут! И, резко развернувшись к лисе, к огромному своему облегчению различаю у нее под ногами нечто вроде доски. Людей, которые чуть не свели меня с ума, во Владивостоке называют саперами, с ударением на первом слоге, а их средства передвижения – сапами. В тот день они впервые в году вышли в море, отыскали льдину и сожгли на ней чучело Зимы. Вероятно, и девушка в костюме лисы участвовала в этих театрализованных масленичных гуляниях.
Спустя четверть часа пара саперов уже проходит тест на грамотность, попав в цепкие руки гвардии Ребковец.
Последним официальным мероприятием этого дня стала моя лекция в молодежной библиотеке «БУК» на улице Светланской. Называлась она «Легенды и мифы сибирских городов». В светлом и уютном помещении
Мартовские сумерки неторопливо опускаются на Владивосток. И он нехотя возвращается от моря в сопки, поднимаясь вверх по улицам-змеям. Ветер упрямо дует в спины, выпроваживая людей по домам, но они продолжают цепляться за скамейки набережных, за открытые двери кафе и друг за друга. Город у моря никогда не засыпает полностью.
Глава 2
Владивосток – Уссурийск (99 км)
За четыре года позапрошлого века пароходы Добровольного флота, купленные в Германии на народные пожертвования, перевезли из Одессы во Владивосток более двадцати тысяч крестьян. Волны украинских переселенцев хлынули с пароходных палуб на приморские сопки подобно цунами. Вместо трех, пяти, в лучшем случае восьми десятин земли здесь давали до ста! В ХХ веке Транссиб перехватил поток приезжих, а украинцы продолжили активно заселять Дальний Восток. По переписи 1926 года во Владивостокском округе их было около трети от всех жителей – 32,8%! Многие поселения вдоль современной автотрассы «Уссури» основаны выходцами из Украины: Алексеевка, Черниговка, Спасск-Дальний, Переяславка.
Приморье охотно привечает приезжих и сегодня, но едут сюда все больше люди временные – студенты, туристы и гастарбайтеры. Как шутят в городе, Владивосток – это когда узбек на корейском автобусе объясняет на русском языке китайцу, как проехать в ресторан японской кухни. Самолет, которым я прилетел в приморскую столицу, был полон будущих гастарбайтеров из Кыргызстана. Дорога в генах у кочевника, даже если он выехал за пределы своего кишлака в первый раз. Никогда еще я не видел такой оживленной ночной жизни в десяти километрах над землей: киргизы перемещались по салону, менялись местами, передавали друг другу вещи и гаджеты, обменивались новостями из мессенджеров – в общем, жили обычной жизнью каравана, а не дремали застывшими куклами в ожидании посадки.
В аэропорту «Толмачево» познакомился с первым участником нашей команды – фотографом Евгенией Анфимовой. Сначала на лестнице, ведущей в зал вылета, появился чемодан, затем фотокамера, а уже после сама Женя – невысокая, улыбчивая и немного усталая. Более всего в этот момент она напоминала Гаечку – пилота, изобретателя и механика из диснеевского мультфильма про спасателей-бурундуков. Анфимова – крутой профи, жуткий трудоголик, вечный путешественник и мечтатель. Когда она говорит о местах, где еще не бывала, ее глаза становятся большими, как у персонажей Диснея. Женя работает без суеты, но все вокруг нее – люди, улицы, автомобили, здания, послушно складывается в яркие и живые картинки-фотографии. Вместо заемного «сы-ы-ы-р!» люди на ее снимках скандируют «жи-ши!», а если это не помогает расслабить серьезные физиономии и каменные позы, Анфимова мягко говорит:
– На счет «три» пусть каждый сделает любое движение! Раз! Два!.. Три!
Она ненавидит скучные кадры и ловит мгновения за уши, спасая их из реки времени.
Во Владивосток и Хабаровск едут учиться студенты со всего мира. Китайский, корейский, арабский, тюркский, испанский, английский языки звучат в коридорах и аудиториях главных местных университетов – Дальневосточного и Тихоокеанского. В этой разноголосице языком общения быстро становится русский, которому иностранцев учит Ирина Борисовна Череповская, кандидат педагогических наук, директор Центра русского языка и культуры ДВФУ.