Тотем Козерога
Шрифт:
Как только подаст сигнал, бежим к нему. Надеюсь, получится…
Вадим поднял меч, присел в боевой стойке. Я кивнул, отодвинулся немного назад и
влево, чтобы ненароком не попасть под удар клинка.
Собачий лай и цокот копыт стали громче. Я напряг глаза. Зрение не обмануло. В,
казалось бы, непроницаемой темноте улицы появились пятна более густого мрака.
Волосы взъерошил порыв ледяного ветра.
Сердце застучало гулко и часто. Ладони вспотели, указательные
спусковые крючки пистолетов. Я глубоко вдохнул, нагнетая кислород в кровь.
Твой экзамен, Саня… — пронеслась быстрая мысль. — Так уж получилось, что
ввязался в дурацкую историю. Хотел изменений, тихо ныл и плакался, что жизнь
скучная и пресная. Теперь получил. Но экзамен, экзамен… Если пройдешь, то
получишь право называться магом, сможешь жить в новом для тебя мире. Поэтому,
крепись Сашка!..
Ветер усилился. В лицо ударило облако пыли, по коже мазнули острые крупинки и
сухие листья. Заливистый лай перешел в протяжный, леденящий кровь вой. Гончие
почуяли добычу.
— Держитесь как можно дольше! — послышался почему-то тихий и далекий голос
Платона. — Помните, я должен завершить заклинание!
В ответ раздалось ворчание Вадима:
— Делай дело, колдун. А мы сделаем то, что зависит от нас.
Сознание раздвоилось. Та часть меня, что являлась Александром Бессмертным,
обыкновенным дизайнером и простым человеком, уступила место другой, более
холодной и расчетливой, свирепой и быстрой. Страх исчез, сменился полным
спокойствием. Чувства обострились. К обычным ощущениям прибавились и магические.
Мир потускнел, площадь показалась мертвым пустынным пятачком. И лишь рядом шарик
тепла — Вадим, за спиной переплетение разнообразных сил — Платон. А впереди
облако колючего вакуума, прорезаемого алыми вспышками чуждого разума… Краем
глаза я заметил, что кожа рук посерела и отвердела, отросли длинные отливающие
сталью когти. Тотемный облик пришел на помощь.
Тьма на противоположном конце площади ожила и зашевелилась, обрела объем. С
улицы выплеснулась черная волна, разбилась на десятки кривых щупалец-рук. По
ушам ударило зловещее змеиное шипение, жуткий холод сковал мышцы. Чернота
взвихрилась, взорвалась клубами дыма и выпустила отвратительных четвероногих
тварей… Когда-то они возможно и были псами. Но сейчас — громадные чудовища
укрытые костяными наростами и шипами. Хвосты — гибкие костяные плети. Пасти как
у крокодилов, зубы невероятно длинные и тонкие как иголки. Глаза — узкие щели,
заполненные пламенными сгустками… Гончие взревели и бросились в атаку.
Бездумно прицелившись, я нажал на спусковые крючки. Пистолеты низко и грозно
рявкнули, дернулись в ладонях как живые. Сумерки разорвали острые снопы пламени.
Голова одного из псов взорвалась. Брызнули осколки костей, мокрые блестящие
внутренности и черная жижа. Тело еще целую секунду бежало, перебирало лапами. Но
потом споткнулось, упало и покатилось по асфальту. Я сразу же нашел другую цель,
третью, четвертую… Пистолеты вздрагивали в руках, изрыгали пули, а на землю
сыпались пустые гильзы. Мне удалось уничтожить еще пятерых Гончих. Но на шестой
оружие отказалось работать, раздались сухие беспомощные щелчки.
Вперед! — полыхнул в мозгу четкий приказ. — Задержать! Не допустить, чтобы псы
приблизились к Вадиму и колдуну!
Отбросив бесполезные пистолеты, я присел и оттолкнулся от земли. За спиной
послышался запоздалый крик друга, изумленный вопль колдуна. Но я уже ни на что
не обращал внимания. Тело превратилось в идеальный механизм убийства и
разрушения, разум — тактический компьютер, что анализировал обстановку и выдавал
команды. Никаких эмоций, ни одной посторонней мысли.
Мягко, по-кошачьи приземлился и вновь прыгнул. Вой ветра и чернота сменились
вспышкой белого света, ударом и грозным ревом. Руки тряхнуло, едва не вырвало из
плечевых суставов. Дыхание вылетело из груди. Снова удар. За ним множество
послабее, красно-черное мельтешение и какофония звуков: визг, щелканье зубов и
рев, глухие шлепки. Я схватил Гончую, что прыгнула навстречу, увлек за собой.
Вместе покатились по асфальту, расшвыривая остальных тварей. Пес забился в
объятиях, извернулся и попробовал откусить кисть. Я не стал препятствовать,
засунул руку глубже в пасть и резко рванул вниз. Раздался сочный хруст, визг и
бульканье, на лицо и грудь плеснуло горячим и едким. Я оттолкнул раненую Гончую,
отшвырнул оторванную челюсть и вскочил на ноги…
Та часть разума, что еще сохранила способность мыслить и анализировать
превратилась в стороннего наблюдателя. С удивлением следила за развитием боя,
беспомощно витала рядом. Хищный зверь, что занял ее место, не думал. Он
действовал. Бегал и прыгал, перекатывался, кувыркался, бил налево и направо.
Крушил черепа, отчаянно молотил кулаками по оскаленным мордам и вспарывал
когтями неподатливую костяную броню. По лицу и груди хлестали горячие брызги,