Тотем. Проклятый
Шрифт:
— Значит, я с самого начала брел впотьмах?
Старик кивнул.
Хьюстон смотрел ему в лицо. И понял еще один трюк, еще одну ложь.
— Синяки. — Монсар потянулся к распухшему лицу. — Грим.
В свете прожекторов это было очевидно.
— Театрально, зато впечатляет, — сказал Сен-Лоран. Им хотелось представить Монсара в глазах Хьюстона и, особенно Симоны, истерзанной жертвой. Но Монсара не били, никто его не трогал.
— То есть, другими словами, вам ничто не угрожает? — спросил Хьюстон у Монсара.
Старик покачал головой.
— Он сильно упал в наших глазах, — сказал Сен-Лоран. — Но ему ничто не угрожает. Было полным идиотизмом с его стороны звонить нам и требовать безопасности для своей дочери. Затем я стал обдумывать создавшееся положение и внезапно понял, что Монсар, сам того не понимая, оказал нам услугу. Мы ведь не знали, где вы скрываетесь. Но зато были наслышаны о вашей настойчивости. Я знал, что вы все равно будете продолжать охоту. Поэтому эти звонки должны были доставить вас в наши руки.
— Но вам было бы намного проще меня убить. Зачем захватывать в плен?
— Потому что вы мне нужны. Вы и Симона. Поэтому я хочу, чтобы вы рассказали нам, где она находится.
— Мы вам нужны? Да как только мы окажемся в ваших руках оба — нам неминуемо настанет конец.
— Ну и подозрительность. — Сен-Лоран прищелкнул языком. — Видимо, переутомление. Хотите отдохнуть, поесть?..
— Чего?
Сен-Лоран прошел мимо. Охранники толкнули Хьюстона следом.
Его вели по огромному коридору с выгнутым аркой потолком.
Подойдя к массивной двери, Сен-Лоран положил ладонь на ручку и повернулся к Хьюстону, пригласительно кивнув головой.
Один охранник втолкнул Пита в образовавшуюся щель, второй закрыл дверь и встал рядом с оружием наготове.
Хьюстон в восхищении смотрел на зал, на все это страшноватое великолепие. Если бы не электричество, он мог бы поклясться, что нырнул в прошлое. Рыцарские доспехи в одном углу. Над камином геральдический герб. На стене — скрещенные мечи.
Песнь о Роланде.
Тристан, Ланселот, Элеонора Аквитанская, Генрих Второй, Ричард Львиное сердце.
Сэр Галахад.
Сэйнт.
Чудо средневековой Франции.
Пит едва мог дышать.
Но тут взгляд его наткнулся на обезоруживающе улыбавшегося Сен-Лорана.
— Кофе? Чего-нибудь покрепче? Брэнди.
Хьюстон приглядывался к трем мужчинам, стоявшим возле полированного стола в одном из углов комнаты. Двоим из них было лет по шестьдесят, один был одет в голубой пиджак и свитер, второй — в коричневый костюм. Рядом с ним стоял человек лет тридцати в распахнутой у ворота рубашке и с медальоном на шее. Глаза у него были злые, а губы презрительно поджаты. Он казался невероятно, болезненно красивым.
— Я совершенно позабыл о приличиях, — посетовал Сен-Лоран, обращаясь к Хьюстону. — Позвольте представиться. Я — Франсуа Леблан. Эти трое джентльменов — Жюль Фонтэн из Лондона…
Человек в свитере и голубом пиджаке приветственно поднял бокал с бренди.
— Пол Дассен из Нью-Йорка…
Коричневый костюм кратко кивнул.
— И его сын Чарльз.
Рубашка и медальон. Никакой реакции. Холоден и кичлив.
— Но, как вам известно, у нас есть и другие фамилии.
— Отец. — Его голос был настолько тягуч, что застревал в глотке. Мышцы шеи от напряжения вздулись так, что начали напоминать куски распухшей кожи. — Который из вас? — Он перевел взгляд с Сен-Лорана на мужчин. — Кто?
Жюль Фонтэн? Человек смотрел на Хьюстона из-за бокала с брэнди.
Дассен? Тот стоял, как истукан.
— Ну!
— Это я, — произнес Дассен; глаза его глубоко запали и были обведены темными кругами; голос звучал неохотно, почти шептал. Затем он прокашлялся, словно его что-то душило.
Хьюстон даже не понял, что движется, пока не сделал три шага. Затем резко остановился и стал пристально смотреть на этого бледного, болезненного вида человека. Неужели это все, что осталось от его ребяческих фантазий?
Неужели это тот, кем он когда-то восхищался, а потом научился ненавидеть? Старый, слабый, больной человек, заслуживающий больше жалости, чем злобы?
Зрение затуманилось, и ноги подкосились. Пит, шатаясь, подошел к креслу.
Но сесть так и не успел. Рухнул в обморок рядом.
43
Его дважды ударили по лицу, а затем раздалось:
— Вы очнулись? Слышите, что я говорю? — Это был Сен-Лоран.
Хьюстон почувствовал, как к его губам прикладывают бокал и ощутил резкий запах спиртного. Он содрогнулся, вяло кивнул и протянул руку за бокалом. Спина болела. От движения стало больно, но он был настолько запуган, что, несмотря на раны, не почувствовал полагающейся в данном случае сонливости. Наоборот. Пит, правда, чувствовал себя задерганным, нервы были на пределе, но голова была ясной, а мысли четкими.
— Прекрасно. Приступим к делу. Я буду с вами откровенен, — сказал Сен-Лоран Хьюстону. — Без экивоков.
— Не вижу в этом смысла.
Голос был резким и злым. Хьюстон повернулся в ту сторону, откуда он раздался, и увидел своего братца Чарльза.
Медальон покачивался на его шее.
— Не согласен. Ему ничего не следует рассказывать. Слишком рискованно. Я бы предложил убить его и покончить с этим.
— Это нам известно, — сказал Сен-Лоран. — Ты нам несколько раз об этом говорил. И даже несколько раз пытался его убить. Но вот почему-то не преуспел.
— На сей раз ошибки не случится.
— Это ты убил мою жену? — спросил Хьюстон.
Чарльз надменно скривился.
— Ты? — Голос Хьюстона поднялся до небывалой высоты; он поставил бокал на стол и поднялся на ноги. — Ты вел тот фургон?
— Разумеется, нет.
— Но отдал приказ? Ты тот, кто ее убил, я спрашиваю?
Взбешенный до последней степени, Хьюстон двинулся через зал. Угол зрения сузился, и он видел лишь одного Чарльза. Пит вытянул руки. Чарльз отступил, пытаясь ускользнуть.