Тотем

Злобин Илья

– Кажется, пора на Святой Грааль присесть, – пробормотал он и еле как поднявшись, поплелся в туалет. Сидя на унитазе, он снова удивлялся. – И почему я так обсераюсь после пива? Гребаное пойло!

Выглянув в окно, он увидел стоявший около подъезда полицейский патруль. Снова жильцы вызвали полицию в притон на пятом этаже. Хозяйками нехорошей квартиры были три сестры и мать, ноги которой «доедал крокодил», как говорили про гниющих от кодеина наркоманов. Притон дважды горел и Юра, увидев соседку бабу Валю, открыл окно и поздоровавшись, спросил:

– Что, снова

у них взрыв реакции был?

Благодаря этому притону даже самые ветхие старушки выучили весь этот наркослэнг: баян, крокодил, приход, винт, вмазать, виснуть, варочный квадрат, шеф-повар. Баба Валя знала, о чем спрашивал сосед, потому охотно ответила:

– Да нет. Там на притоне может скрываться какой-то Карлсон. Он в розыске. Видишь, доблестные оборотни в погонах туда наведалась для проверки.

– Может и сестер с мамашей закроют? – понадеялся Юра.

– Нет, – разочаровала соседка. – Я уже говорила с полицейским. Он говорит, они уже весь крокодил рассовали по венам. При них ничего не оказалось. Снова вделают предупреждение и все на том.

– Жаль. А что-то мамашу их не видно давно.

– Так она гниет во всю ивановскую. Полицейские говорят, что от нее такая вонь идет…

– Да вы что!

– Да, обе ноги до костей отгнили. Кости видно. Мамаша еще умудрилась обе ноги в пакет заворачивать. Там образовалась водяная баня. Ужас! Говорят, смотреть страшно.

– Казалось бы, вот наглядный пример: мать гниет, нужно бы подальше держаться от этого.

– Какой там! – махнула рукой безнадежно баба Валя. – Гнилые яблочки улеглись рядом со сгнившей яблонькой. Старшей двадцать пять, уже судима. Средней двадцать один год – лишена родительских прав на двоих детей, младшей девятнадцать исполнилось – туда же смотрит. Раньше тут еще один притон был, – соседка указала на соседний дом. – Но и хозяин, и постояльцы уже в ладоши хлопнули. Их мамаша раньше туда ходила. Там она с героина и ханки начала. Сейчас крокодилом заканчивает. Там такая страхуила, что не увидеть ее за жизнь, можно считать жизнь успешной.

Найдя недопитое со вчера пиво в пластиковой бутылке, Юра осушил ее. Ощутив прилив бодрости, он принял душ и потом заставил себя немного поесть. Его радовала мысль, что через час за ним заедет тот самый Витя, с которым они едва не сгорели в запое, и они поедут на природу, где будут непременно пить снова. Для Юры это и означало – отдых. Сама по себе мысль о рыбалке его уже увлекала намного меньше.

Увидев друга, Витя тут же определил:

– Бухал вчера?

– Ох, – поморщился Юра. – В пивнушку зашел после работы, не помню, как домой добрался.

Внешне Юра выглядел вполне сносно, несмотря на пьянство, курение и тяжелую работу. У него были широкие плечи, кое-какие мускулы груди и рук, выделялись из под одежды, сильная широкая шея и красивые черты лица. Даже волосы на голове были. Витя был более худым, но тоже плечистым. Его голову украшала плешь, которой он не стеснялся. Глядя на него, Юра не мог поверить, что у них «это» было.

– Сапоги взял? – спросил Витя.

– А-то! И штаны взял для рыбалки. Я их в багажник тебе

бросил.

Заглянув на заднее сиденье, Юра удивился:

– Водяры столько зачем?

– Водяры много не бывает! – улыбнулся Витя, следя за дорогой. – Санек уже на лодочной стоянке.

Город то и дело украшали баннеры с предвыборной рекламой то Киле, то Добренко. Юра был рад, что Витя тоже аполитичен и не начинает нудных разговоров о предстоящих выборах.

– Юран! – возмутился по дороге Витя. – У меня от твоего дыхания все окна запотели!

– Начинается…

Проезжая мимо набережной, Витя оглядел здание клуба Сиберамони с обширной стоянкой.

– Юран, ты и правда там был?

– Я же тебе уже рассказывал.

– Я бы хотел там потусить, коктейлей попить, – размечтался Витя.

– Там такие цены, что особо не выпьешь, – ответил Юра. – Там все не для таких, как мы.

– Хреновы тогда наши дела! – рассмеялся на это Витя, заворачивая в сторону стоянки. – Вон и Санек нам машет с катера.

– Что одни, без телок? – спросил он улыбаясь и пожимая обоим руки.

– Да надо было позвать на «колбасную» вечеринку на природу, – пошутил Юра. – На «шершавый досуг».

– Почему на «шершавый»? – не понял Санек.

Юра задрал майку и показал волосатый живот и грудь.

– Пошляк! – посмеялись его друзья.

Александр тридцати трех лет тоже был сварщиком в Депо. Тоже разведен, как оба его спутника. Тоже любитель выпить. Укладывая сумки с вещами и водкой, они перешучивались и предвкушали большой улов. Наконец, они тронулись. Пока Саша вел катер и рассказывал никому не интересные подробности его ссоры с отчимом из-за предстоящих выборов, Юра и Витя открыли бутылку водки и опрокинули по рюмочке, закусив купленным готовым салатом.

– Я сказал отчиму: я за Киле буду голосовать! – не унимался Саша. – Ну и что, что она молодая, зато наша, местная и наши проблемы знает. Отчим боится, что она будет поддерживать однополые отношения. Я ему: ну и что! Нравится им долбиться – пусть долбятся! Вы согласны, мужики?

– Да уж… – поморщился от неприятной темы Юра, рассматривая нанайские поселки по берегам и тайгу.

Александр сам по себе такой. Будет один говорить, рта не даст никому открыть. Сообщает новости, задает вопросы, не слушая ответов.

– Не, ну так-то я прав! Вот взять фильм, этот, как его… – «Горбатая гора». Там, короче, два типа, вроде, ковбои, жахались оказавшись на горе, потому что им некого больше было. А нет! – вспомнил он сюжет фильма. – Они по пьяни друг друга жарили… Точно, по-пьяни! Ну и что? Подумаешь! Не меня же они долбят. Мне не мешают и хаюшки! Верно, Юран? Согласись, бухать надо с бабами…

– Ты давай смотри вперед! – крикнул на него Юра. – Развел тут философию в будуаре!

Витя протянул другу рюмку, Юра взял ее, но даже не посмотрел на него. Он рассматривал реку и ее лесистые берега. Ширина реки Мангу была огромной – километров пять. Высокая волнистая гряда крутых сопок по берегам выступала отчетливо несмотря на ширину реки, со всеми складками, скалами и частоколом тайги.