Тотем

Злобин Илья

– Мой батя верующий. Он даже бывал в разных монастырях. Молился перед иконой грузинской божьей матери, перед иконой казанской божьей матери, – рассказывал Александр.

– А что так много матерей у Христа было? – спросил Витя.

– Дурак, что ли? Грузинская божья матерь жила в Грузии. Она была близкой подругой богоматери, матери Иисуса. А казанская божья матерь была подругой самого Иисуса. Она проповедовала в Казане. Стала мученицей.

Юра не слушал это, хотя считал себя тоже православным. Его сейчас больше увлекали красоты реки и тайги.

Тайга, тайга…

В детстве Юра каждое лето ездил к дядьке в деревню. Ему нравилось залезать в самую глухомань

и там, в первозданной тишине, в зеленой сумрачной чаще ежевичника, черноклена, колючей крушины, укрытых сверху ветвистым пологом вековых дубов, испытывать непонятный страх и очарование перед лесной таинственностью. Но то, что он видел, выезжая каждый раз на рыбалку, было сверх всяких его детских представлений о лесе. Это было то, что называли тайгой – бесконечное, удивительное море леса. Словно исполинская зыбь застывшего океана, уходили ярус за ярусом цепи сопок к востоку и западу от реки Мангу. Тайга густо ощетинила их конусы частоколом елей и пихт, затянула долины мягкими курчавыми куделями разнолесья, темнела во всех распадках и падях, мрачной стеной подступала к берегам Мангу. Каждый раз, выезжая на рыбалку, Юра, пораженный и оробевший, всматривался в таежную даль, пытаясь проникнуть в ее суровую тайну.

К середине дня они добрались до выбранного места. Тут была совершенная глушь. Причалили к берегу. На его краю лежала в траве коряга, распростершая длинные корни, как щупальца спрута. К ней и привязали катер. Разложив палатку и подготовив снасти, они приступили к рыбалке. Первому повезло Юре. Он вытащил из воды окуня. Второму повезло Александру. Его удочка вытянула щучку. Потом снова везение было на стороне Юры. Витя начал подозревать, что у него место для рыбалки какое-то неудачное. Через час он все же поймал и кого – взрослого сазана! За это следовало выпить. Выпив еще водки, рыбаки решили еще немного порыбачить, а потом приступить к зажарке сазана на углях. Четыре часа рыбалки принесли не плохой улов. Юра, будучи уже достаточно пьяным, вызволился пройтись по предлесью и собрать сухих веток для костра. Тем временем его друзья разделывали улов и готовились к приготовлению разной закуски.

Войдя в тенистый лес, Юра сразу же смог собрать целую охапку сухих веток.

– Столько хватит, – решил он и, обернувшись, опешил. Он ушел в лес на пару шагов и только минуту назад слышал смех и разговор друзей. Теперь он стоял и не узнавал мест позади себя. Вокруг не было слышно ничего, кроме щебета птиц, монотонного пения кукушки и стуков дятлов в глуши.

– Эй! – крикнул он. – Санек! Витяня!

Никакого ответа.

– Прикалываются что ли! – он поплелся по направлению назад, будучи уверенным, что берег должен быть в любом случае там. – Не могла же тайга просто проглотить меня, отрезав от всего мира!

– Санек! Витяня! – крикнул он еще громче. Тишина. – Я вас обоих за приколы разматаю! Витяня! Эй! – крикнул он снова. – Вафел ты плешивый! Я тебе печень вырву!

Алкоголь мгновенно выветрился, вытесненный ужасом. Идя назад, он лишь уходил в еще большую глушь. Бросив охапку веток, Юра стал кричать еще громче. Никакого ответа. Пошарив по карманам, он убедился, что телефона с ним нет. Он оставил его в бардачке катера, чтобы не утопить по пьяни, как было в прошлую поездку. Новый телефон дорогой, намного дороже прежнего.

Юра притих, испуганно всматривался в лесные дебри. Лиственные деревья выселись вместе с черной и белой березой.

– Чертовщина! Меня что, леший водит? А где охапка? Надо вернуться хотя бы на то место, где я ее бросил.

Он стал искать то место, где бросил стог веток. Но

и этого места уже не нашел.

– В двух шагах же бросил! Точно, мистика!

Юра бежал, спотыкаясь о ветки, падая, но не чувствуя ни ушибов, ни царапин. Вокруг сплошной частокол деревьев. Ничего невозможно узнать. Он не мог поверить, что так бывает: пару шагов в тайгу зашел и стал отрезан от мира. Уж сколько раз заходил и дальше и гораздо пьянее, но такого не происходило. И тут его осенило: надо залезть на дерево и найти реку. Река большая и ее нетрудно будет увидеть с высоты. Залазил он на лиственницу вполне легко. Силы в руках было много и надежды на скорый выход из тайги тоже было еще предостаточно.

– Что за чертовщина? Где река? Где я?

Вокруг со всех сторон виднелась только гряда сопок, вдали сливаясь с хаосом гор. А там, далеко-далеко, поднимались к небу хребты с темно-зеленым покрывалом тайги на гребнях. Тайга не кончалась, и нигде не было видно реки.

Продолжая пробираться по бурелому, Юра проклинал себя, что вообще поехал на эту рыбалку и тем более за то, что пошел за ветками. Остановившись отдышаться, он оглядел местность. Прямо перед ним лежала обширная марь – болотистая впадина, усеянная высокими кочками с жесткими пучками осоки. Все было вокруг сурово и дико – поистине нетронутая таежная глухомань.

Причитая и матерясь, он не заметил, как обогнул болотистую марь и вступил в дремучий лес. Вверху смыкались мощные кроны осин, елей, пихт, кедров и лиственниц, как-то странно уживающихся здесь бок о бок, – это был первый ярус, который можно было рассмотреть только запрокинув голову; пониже был второй ярус из более мелких, но более густых зарослей – белой и черной березы, ольхи, ильма, клена и, наконец, внизу, оплетая завалы из старых могучих колодин, густо поднялись кустарники. Увидев лесной родник среди мхов, он опустился на колени и стал рукой черпать его ледяную воду.

– Это какой-то морок, – шептал он, напиваясь водой. – Что-то морочит меня…

Вглядываясь в глубь лесного хаоса, погружавшегося стремительно в вечернюю мглу, он понимал, что уходит все глубже в дебри. Темнело. Тайга становилась все более угрюмой, суровой и от этого страшной. Сумерки начинали густеть, повиснув синей пеленой над черной лесной ратью. На западе увядала вечерняя заря. Там уже замигала первая звездочка, которой Юра не спешил восхищаться. Это значило, что скоро ночь. Ее темной полог уже повис в стороне от умирающей зари.

В тайге он ощутил, что такое на самом деле «спать на ходу», ни когда это фигура речи, а когда на самом деле идешь и падаешь, засыпая при этом на ходу. Сил уже не было. Впереди уже ничего нельзя было разглядеть. Идя во тьме леса он не почувствовал, как сорвался с крутого спуска, кубарем прокатился по холму и упал в яму. То, что это была яма, он определил уже на ощупь. Яма была не глубокой. Но и из нее не было сил выбраться. Юра уснул, не заметив этого.

Он видел вокруг тот же лес. Только ощущал, что это его дом. Он – медведь. Он знает эти места. Это его территория, в которую не могут вступать другие медведи. После еды, ему необходимо снова обойти свою территорию и пометить некоторые деревья шестью. Подходя к выбранным деревьям, он поднимался на мощные задние лапы и терся спиной о ствол. Все соперники должны знать, какой он грозный, а самки должны знать, какой он огромный и сильный. Вдалеке он услышал шум. Треск сучьев и звук, после которого под лопаткой почувствовалась резкая боль. Сознание Юры словно проснувшись внутри медведя, узнало этот звук: это выстрел. Затем были голоса, которые Юра прекрасно понимал.