Товарищ "Чума"
Шрифт:
Я вновь посмотрел на своё отражение: высокий лоб, приятное «открытое» лицо, твердый подбородок. А ведь он, этот явно погибший паренёк, несмотря на худобу — почти красавчик. Такие типажи весьма нравятся женщинам. Моя прежняя физиономия была куда проще и невзрачнее, чем нынешняя. Будем считать, что здесь мне повезло.
Мне доводилось читать книги про всевозможных попаданцев, ведь если любишь фантастику — без этого в наши дни никак. Книжками подобной направленности забит весь Интернет. Может быть, именно поэтому я так спокойно принял своё переселение в новое
С собой я, худо-бедно, определился. Теперь нужно было понять, куда я попал? На первый взгляд, я находился в той же самой избе старухи-ведьмы, куда меня, умирающего, занесли пацаны. Правда, я в тот момент уже «отъезжал» в небесном направлении, и не особо приглядывался. Но навыки быстрого запоминания, забитого мне в голову мои стариком на уровне инстинктов, позволили быстро реконструировать воспоминания.
Та же горница с темными бревенчатыми стенами, та же большая побеленная печь посередине избы. Даже мебель — та же, и стоит на тех же самых местах. Вон, и кованные кровати в углу, сдвинутые изголовьями друг к другу, расположены точно так же. И на одной из них лежит мертвая старуха-ведьма. Акулина… Или нет?
Я повернулся девушке, всё еще продолжающей сидеть на полу. Она, похоже, всё ещё находилась в прострации, после чудовищного психического напряжения. Это только на словах просто говорить, что готов пожертвовать жизнью. А столкнувшись лицом к лицу с неминуемой гибелью, всё оказывается не таким уж простым и понятным, как виделось до того.
— Акулина! — негромко окликнул я девчушку. — А твою бабушку как звали?
— А? — Поначалу непонимающе уставилась она на меня. — Бабушку?
— Бабушку-бабушку, — повторил я, наблюдая, как из глаз девушки постепенно улетучивается «туман». — Ведь, если верить словам твоей матери, это она нас спасла.
— Степанидой её величали, — ответила Акулина, поднимаясь на всё еще подрагивающие ноги.
Ну, вот, это, оказывается, совсем не та старуха. Не Акулина. Дом, по всей видимости тот же. О Тарасовке я тоже слышал — значит, местность та же. А вот ведьма оказалась совсем другой. У «моей» старухи не было родни. А вот у Степаниды была. И дочка, как звать не знаю, и внучка — Акулина. Черт побери! А ведь это выходит…
— А кто я? — Пришлось мне по-хитрому продолжить «допрос», чтобы не задавать девчушке совсем уж безумных вопросов. — Есть какие-нибудь документы? — К тому же я действительно не знал, кем являюсь на самом деле. Заодно и это проясню.
— Вы совсем ничего не помните из-за ранения, — вспомнила девчонка наш недавний разговор. — Сейчас… — Она сорвалась с места и скрылась за печкой. — Мы при вас книжку красноармейца нашли, — донесся до меня её звонкий голосок. — Только припрятали от греха подальше, как и форму… — Вскоре девчушка появилась, сжимая в руках весьма потрепанную и залитую кровью книжицу. — Вот, — виновато произнесла она, — пострадала, но кое-что разобрать еще можно…
Я принял документ из её рук и торопливо его раскрыл.
— Перовский Роман Михайлович, — вслух прочитал я свои
Ну, что я теперь Роман, я даже не сомневался, ведь никто не станет бить чужое мужское имя на руке, если это не Ленин со Сталиным. Да и то, их, по-моему, на груди кололи. Это имена любимых девушек по молодости сплошь и рядом набивают при подростковом смермотоксикозе, а потом жалеют, когда вечная и нерушимая, на первый взгляд, любовь, дает основательную трещину.
— Год рождения 1917-ый? — Прочитал я, и основательно подвис, когда дата, прописанная от руки в специальном разделе книжки красноармейца четко «отпечаталась» в моем воспаленном сознании.
Нет, большего потрясения, чем от переселения в новое тело, я уже не испытал. И мысленно был готов к такому повороту, учитывая недавнее «знакомство» с гитлеровскими псами. Значит, это были ни разу ни наёмники, «вынувшие из шкафа» провонявшую нафталином дедовскую форму цвета «фельдграу» и напялившие её ради хохмы, как я предполагал. Нет!
Это были те самые захватчики и поработители, принесшие на наши мирные земли кровавый огонь войны, смерть миллионам людей и страдания целым поколениям, которые не забылись даже по прошествии восьмидесяти лет! И я, волей случая, а, вернее, при помощи какой-то мощной ворожбы умирающей ведьмы, перенесся…
— А год сейчас какой? — слегка осипшим голосом (всё-таки не каждый день проваливаюсь в прошлое, да еще и в чужом теле) задал я следующий вопрос.
— Так сорок второй же, — поспешно произнесла девчонка, с жалостью глядя на меня увлажненными глазами. — Август месяц… А вы и этого не помните?
Да, я был прав, когда очнулся здесь после своей смерти в родном времени и узнал этот голос. Правда, понял только сейчас в чем было отличие — его хозяйка изрядно помолодела с момента нашего последнего общения. На целых восемьдесят два года! Твою же медь!
Я пристально взглянул на девчушку еще раз — ведь это она меня сюда и направила! Быстро восстановив в памяти наш с ней предсмертный разговор, я вычленил фразу, в которой старуха говорила, что я помогу избавить её от непосильной ноши. Так вот, что она имела ввиду, наконец-то дошло до меня.
Акулина сумела круто изменить свою судьбу, вообще устранившись от получения ведовского дара. Поскольку очень хорошо представляла последствия его применения. И, думается мне, что предсмертные муки — это только цветочки. А самое интересное будет происходить именно после смерти, когда по-настоящему придется отвечать за содеянное.
Молодец, бабулька — ловко сумела уйти от неминуемой ответственности! А почему бы и нет? Ведь она мне честь по чести все разжевала, умолчав только о некоторых нюансах. Но так-то меня бы сейчас уже и не было. А я, вот он — жив-здоров, лежу в больнице! Ха-ха! Даже помолодел основательно! А что дальше — будем посмотреть!
— Ни черта-то я, красавица, не помню… — Продолжая бегать глазами по строчкам официального документа задумчиво произнес я.
— Ой, скажете тоже, красавица, — неожиданно зардевшись, произнесла девчушка.