Тоя Багенге. Чумной квартал
Шрифт:
Убийцу в Абрафо прозвали Читемо, что означало «острый нож». Прозвище просочилось в прессу и быстро стало известно жителям города.
А спустя полгода после первого эпизода с Читемо так же неизвестно откуда в Эйоланд пришёл Алекс Багенге. Пришёл, словно пожар или чума, пожирая жизни обретавших на самом дне.
Он не скрывал кто он. Не скрывал своего имени. Места убийств были полны его следов.
Вот только поймать его тоже не удавалось.
Алекс Багенге охотился на Читемо – так он утверждал. Он неутомимо рыскал по самым опасным местам Эйоланда, оставляя за собой разорванные тела тери
Наверное, Алекс добивался именного этого.
А потом, возгордившись собственной неуязвимостью, он пригласил главу Абрафо, Тою Багенге, в ресторан, где говорил с ней о живописи и рассказывал о других мирах.
После чего и был арестован прямо на месте. Чрезвычайно обидевшись, что ему не позволили заплатить за ужин.
Интересно, прикинула Лика – правда ли он влюбился в Тою? Тоя – весьма красива, и многие пытались строить ей глазки. Надо сказать, что не будь Алекс безумным убийцей, у него имелись бы все шансы. Тоя опасалась заводить отношения с коллегами – не смотря на все своднические усилия Роя, а Алекс, даже учитывая небольшие для леопарда размеры, оказался удивительно смазлив. И не глуп.
Барсица, которой в отличие от Тои глазки никто не строил – все боялись, улыбнулась. Несмотря на разные виды, Алекс внешне её привлекал и возбуждал.
Она вновь бросила взгляд на лежащую неподвижно подругу, погруженную в короткий восстанавливающий сон.
Тоя и Лика. Лика Камо и Тоя Багенге. Про них больше всего слагалось городских легенд. Молва приписывала им самые разные подвиги, злодейства и пороки.
Они не совершали ни одного, ни другого, не обладали и третьим.
В отличие от Тои, Лика верила в другие миры, хотя и не совсем в такие, о которых рассказывал Алекс. Впрочем, это была даже не вера – она знала об их существовании.
Но она не верила Алексу.
***
Тоя Багенге пребывала в полунаркотическом сне, ввергнутая в него мощными стимуляторами.
Как и всякий поверхностный сон, ещё и сдобренный химией, он наполнял её видениями.
Как и всякий поверхностный сон, для стороннего наблюдателя он казался коротким. Для погруженного в него время текло иначе – от мимолётных секунд до пугающей перспективы вечности.
Видения постепенно проникали и в её нормальные сны, когда она ложилась спать в узкой клетушке, служившей ей спальней – в крохотной же серой квартирке, втиснутой в одно из зданий квартала Абрафо. Вызванные воздействием таблеток, лично для неё изготавливаемых в лаборатории ведомства, видения постепенно становились всё реальнее, грозя однажды затопить полностью и превратить сладкие минуты отдыха в ещё одну жизнь, проходящую параллельно первой.
И, возможно, не менее опасной.
На сей раз ей снилась пустыня. Бесконечное пространство горячего песка, в котором она стояла на коленях и всматривалась в марево горизонта, на проступавшие сквозь него величественные горы.
Почувствовав резь в глазах, но так и не рассмотрев толком ничего в дымке, она поднялась и обнаружила себя на обочине старой дороги. Постояв на ней, она направилась в сторону гор, ступая лапами по растрескавшейся красной земле.
Солнце быстро раскалило её жилетку, и она скинула её, оставшись лишь в чёрных уставных бриджах. Подумала, не скинуть ли и их, но не решилась.
Пейзаж не менялся. Горы не приближались, предпочитая держаться на удалении, красная пустыня тоже оставалась прежней. Лишь цепочка следов в тонком слое песка говорила об уже пройденном пути.
Оглянувшись, Тоя остановилась, присела и вгляделась в следы. Затем запустила руку в один из отпечатков, зачерпнула пыль и медленно ссыпала обратно. Пригляделась снова.
Ничего. Ничего, кроме разве что единственного факта – отпечатки немного различались по глубине и валику вытесненной из отпечатка пыли.
Другими словами, они выглядели по-настоящему.
Тоя вновь зачерпнула песок и понюхала его. Тот донёс еле слышимые запахи жжёной резины, машинного масла и неизвестной ей гари, слегка горьковатой и липкой, оставляющей в носу свой след ещё на некоторое время после выдоха.
Она поднялась и вновь двинулась вдоль дороги, вдоль отпечатков незнакомых ей шин и вдоль незнакомых и странных запахов.
Через полчаса поднялся лёгкий ветер, впрочем, не давший никакого облегчения от зноя – так как не принёс ни капли прохлады. Он лишь игриво щекотал морду твёрдыми песчинками и нашёптывал в уши одному ему известные слова.
Возможно, он мог рассказать ей новости иных пространств и миров, предупредить об опасности, посоветовать приют, поговорить о музыке, поэзии или даже политике. Возможно, он мог ещё больше.
А возможно – ничего из перечисленного.
Она не знала языка ветра, а потому и не понимала, о чём он шепчет и шепчет ли вообще.
Откуда-то сзади её слуха достиг монотонный тарахтящий звук, и Тоя обернулась, щуря глаза и всматриваясь в дымку.
Из марева на дороге вскоре показался автомобиль неизвестной ей конструкции – в Эйоланде подобных она не встречала.
Автомобиль представлял собой маленький грузовичок, с небольшими колёсами. Покрытый ржавчиной и, местами, выгоревшей синей краской, он трясся и потел сизым дымом, содрогаясь от собственных усилий.
Заметив её, грузовичок сбросил газ и остановился напротив. Помятые двери были начисто лишены стёкол – то ли ещё эпоху назад при рождении механизма, то ли в течение его нелёгкой жизни. За рулём грузовика сидел пожилой Ахан в широкополой серой шляпе. Он приветливо махнул ей рукой.
Тоя подошла к машине и бросила взгляд на кузов. Тот был заставлен плетёными корзинами, накрытыми одеялами. Букет запахов, ударивший ей в нос, не содержал ни одного знакомого.
– Ну же, мисс, залезайте скорее! – поторопил её барсук.
Тоя залезла в кабину. Ахан правой рукой дёрнул рычаг на полу. Под ним коротко проскрежетало, грузовик дёрнулся и, не торопясь, покатил по дороге.
– Нечасто здесь ходят путники, мисс, нечасто. Да ещё и налегке! – провозгласил надтреснутым голосом барсук.
Под капотом грузовика громко чихнуло, словно тот соглашался с хозяином.
– Куда держите путь, мисс? Не подумайте, что я навязываюсь, нет – скорее удивляюсь. Не каждый день нам со Старым Карлом доводиться подвозить в пустыне молоденьких девушек.