Тоже Sapiens
Шрифт:
– Равноценны, блядь, - презрительно сказал фиттер.
– В хуй иди, - равнодушно сказал вверх первый помощник.
– А знаете в чём прикол?
– спросил он у нас грустно.
– Всё потому, что это ассистент надмодуля. Если бы у нас был ПИ буксира, то он бы не придал значения обезьянам. Ну, разум и разум, ну, убили и убили. Воспринял бы как порчу товара. Но этот... Он настроен на то, чтобы облизывать пассажиров в круизе. У отдыхающих даже слабый приоритет над экипажем есть. Вот он и... озаботился.
– Потом последний офицер поднял голову и спросил громко.
– Да, сука? Всё из-за того, что ты круизная модификация?
Ассистент не ответил.
– Вот же блядина.
Сперва я думала, что первый помощник говорит об ассистенте, но он быстро вывел нас из заблуждения:
– Мы обсуждали перед началом полёта, какую модификацию поставить: буксирную или круизную. Даже старпом - он сам с надмодуля - и то предлагал буксирную. А эта пизда...
– Первый помощник даже стукнул по стене кулаком.
– А потом усыпила спеца по ПИ, и не стала выводить её из анабиоза, когда этот уёбок начал втирать про их разумность. Вот же ебанатка.
– Поаккуратнее про капитана, да?
– вдруг сказал боцман.
– Это твой командир, это женщина и она мертва. Уважение прояви, хлыщ.
– На хуй иди, лизоблюд, - сразу огрызнулся первый помощник.
– Рот я ебал. И её, и твой.
Боцман молча встал. Его попытались остановить, но вяло, без особого рвения. Он и сам успокаивающе поднял руку:
– Да нормально всё, нормально, вы чего.
– И пошёл к первому помощнику.
Тот встал тоже.
– Ну, давай!
– сказал он вроде бы боцману, но скорее подбадривая сам себя.
– Чё мне сделаешь?
– Рот свой покажу. А то ты его, говоришь, ебал. Наверное, со своим очком перепутал, проверим.
Остальные мужчины тоже стали неохотно подниматься, обступать ругающихся, даже старший инженер уже был тут, чуть потряхивал мокрыми после туалета руками. А боцман как раз подошёл вплотную к первому помощнику и остановился. Он стоял, опустив свои сильные ручищи, и выглядел, как ни странно, одновременно и очень злым, опасным, и спокойным, расслабленным. А вот помощник был напряжён, растерян. Его страх чувствовался очень хорошо, как ни пытался офицер своё состояние скрыть.
– Так чё ты там, хлыщ? Кого ты там куда ебал? Ебалку к осмотру предъявишь? Или мне свою достать?
– Сука. Сука, сука, - зло прошипела севшая рядом инженер-два. Она взяла меня за плечо и настойчиво потянула в дальний угол.
– Началось… давай-давай, отползаем. Сейчас они друг с другом срутся уже… потом за нас примутся… Давай.
Я не поняла, о чём она, но послушно стала сидя отползать в угол.
Мужчины тем временем уже голосили все вместе. Боцман агрессивно напирал, пока только словесно, на первого помощника. Тот, стараясь держаться с достоинством, что-то отвечал. Остальные четверо говорили примирительно; координатор — помощнику, остальные боцману. Кто-то даже придерживал его за плечо мягко. Но он, когда уже казалось, что ничего серьёзнее не случится, как-то очень ловко сделал выпад вперёд и ударил, почти что ткнул, первого помощника лбом в лицо…
Тот рефлекторно отошёл назад и прижал к носу ладони. И тут же координатор закрыл его собой, матрос-два встал между ними словно вторая стенка, а старший инженер и фиттер схватили и стали оттаскивать боцмана. Тот, впрочем, и не сопротивлялся: напротив, поднял руки и сказал спокойно, довольный:
– Всё-всё-всё мужики… Всё… Я всё. Я с ним закончил.
Фитер ему не поверил. Он встал перед ним, взял за плечи, посмотрел прямо в глаза и сказал:
– Ну что начинается-то, блядь, а? Мужики?
– он повернул голову бегло в сторону первого помощника и потом обратно к боцману.
– Что за ёбань, а? Нас уже пятерых они порвали. Нам вместе держаться надо, как-то вывозить ситуацию из этой жопы, блядь. А вы тут… Чё, ёбнем друг друга сами, и обезьяны домой полетят? А?
Боцман молчал.
– Мужик, ну что за херота? На ровном месте уже начинается, ну. Ты же мужик взрослый, ну что такое? Ты сам конфликты у матросов гасил всегда, а теперь?
Боцман молчал. Фиттер тоже. Он ждал, наверное, каких-то извинений, признания неправоты, но боцман просто отвёл глаза. Впрочем, фиттеру и этого хватило. Он мягко толкнул приятеля ладонью в лоб, сказав: «Давай, чтоб больше без говна», - и ушёл к первому помощнику. О чём он говорил с ним, мы уже не слышали.
Мужчины ещё переговаривались, не обращая на нас внимания, когда ассистент подал сигнал на выключение света. Он был как команда, по которой мы все разошлись по своим местам, сели или сразу легли, и стали ждать, когда стемнеет.
Старший инженер подошёл к нам:
– Не против, девчонки?
Мы не возражали. Он был хороший, спокойный.
– Хоть храпеть не будете. А меня, если начну — толкните.
И стал устраиваться.
Остальные все молчали, как-то неловко молчали, и непривычно: обычно мы засыпали с шуточками, с какими-то разговорами, чтобы приободрить друг друга, зарядить чем-то хорошим перед долгими часами темноты и беспокойного сна. Сейчас же этого не было. Было тревожно.
Старшему инженеру, видимо, тоже так показалось, потому что он вдруг начал рассказывать:
– Я когда свою Тёмную медаль заработал… там же как получилось… У нас навигатор, даром что опытный, просрал сильно точку входа. И выкинуло нас по итогу в Карликовой пустоте. Ну это она, понятное дело, так карликовая. На самом деле пустота — ого-го. Мы хоть и на краю выскочили, но всё равно. В какую сторону ни смотри даже в стандартный экспедиционный телескоп — ни одной звезды. Ни туманности, ничего. Полная тьма. Ни фотона извне. Пока курс реверсный прокладывали, пока тормозили, у нас второй помощник придумал такую игру…
Старший инженер, да и все остальные, уже устроились, и теперь слушали его историю.
– Надели скафандры, вылезли в открытый космос, засекли время и выключили внешнее освещение корабля. И внутреннее в скафандрах… Там спец по ПИ макрос поставил, чтобы никто не жульничал… Вот, вылезли, выключили и… Я такой темноты никогда не видел. Никогда.
У нас тоже потемнело, свет, кажется, уже был на минимуме, но старший инженер словно не обращал на это внимания.
– Я парням тогда не говорил, потом уже признался… Я спелеологией увлекался по молодости. В такие пещеры лазил... Там тоже, бывало, ради интереса выключали фонари. Там же вокруг тебя камни, вход извилистый, свет не проникает… Но в пещере ты хотя бы знаешь, что он в принципе-то есть. Вот где-то… там, за скалой толстенной, но есть. А в пустоте… В пустоте его словно и не существует. Там руку вот так вот подносишь к лицу, утыкаешься перчаткой в защитное стекло — а её не видно. Вообще. Вот любой чёрный цвет возьми, любое тёмное помещение — оно будет не такое чёрное, как там пространство. Просто ничего, полнейшее ничего. Слепые, наверное, больше видят, чем мы там могли рассмотреть. И вот так мы и сидели. Нас шестеро решилось поучаствовать — трое и двух минут не продержались. А я… даже после пещер, после всего — семь выдержал - второй результат. Навигатор буквально несколько секунд после меня повисел и тоже сдался. Потому что темнота давила. Ты в ней такой маленький становишься. Беззащитный… как пылинка. Но мы оттуда вернулись, как видите. А Тёмную медаль я теперь храню как напоминание, что мог там остаться насовсем, в темноте. Всем кораблём могли остаться.