Традиции чекистов от Ленина до Путина. Культ государственной безопасности
Шрифт:
2. Поздний советский чекизм: меняющееся лицо репрессий в эпоху Хрущева и последующие годы
На XXII Съезде партии в октябре 1961 года Александр Шелепин, председатель КГБ, подвел итог недавних реформ в своей организации. Шелепин утверждал, что в результате этих реформ работа КГБ стала базироваться на «полном доверии советского человека» и что «теперь чекисты могут смотреть в глаза партии, в глаза советского народа с чистой совестью» [165] . Эта речь свидетельствует о неоднозначном отношении хрущевского режима к новым органам государственной безопасности. С одной стороны, тот факт, что Шелепин считал нужным оправдать КГБ и заявить о «чистой совести», указывает на резкое отступление от сталинского подхода к советским органам безопасности. Но если взглянуть с других позиций, эту речь можно посчитать фактической реабилитацией советских органов безопасности, которая последовала за их беспрецедентным шельмованием в эпоху оттепели. Своей речью Шелепин, признавая и осуждая преступления
165
Кокурин А., Петров Н.Структура центрального аппарата КГБ при СМ СССР (1954-1967). См. на сайте: www.memo.ru/history/ NKVD/STRU/index.htm
Речь Шелепина, со всей присущей ей двусмысленностью, служит типичным примером уклончивых ответов, увиливаний и вечной неопределенности высказываний советского руководства этого периода по поводу роли и положения нового органа — КГБ, созданного весной 1954 года. Хрущевская эпоха была временем постоянной трансформации советских органов безопасности, которую, безусловно, осложнил резонанс, вызванный секретным докладом Хрущева 1956 года, когда осуждалась роль спецслужб в сталинском Большом терроре.
С официальной позиции российских органов госбезопасности этот период оценивается как явно негативный: в соответствующей литературе хрущевская эпоха изображается временем унижений и бедствий аппарата. В недавно вышедшей статье на страницах журнала «Спецназ России», например, говорится о «моральных травмах», от которых в результате шелепинской переаттестации офицерского состава страдали «тысячи достойных офицеров» [166] . Действительно, в начале хрущевской эпохи органы госбезопасности были покрыты пятнами позора — так, что даже слово «чекист», прежде служившее символом чистоты и неприкосновенности, фактически стало «ругательным словом». Пара эпизодов из мемуарной литературы поможет проиллюстрировать это.
166
Сидоренко А.Жизнь, отданная служению Отечеству // Спецназ России, 6 июня 2004. См. на сайте: www/specnaz/ru/article/?522
В своих воспоминаниях Владимир Семичастный (председатель КГБ с 1961 по 1967 год) описывает разговор, состоявшийся с Хрущевым в 1961 году, когда последний сообщил о предстоящем назначении Семичастного на пост председателя КГБ. По словам самого Семичастного, когда он принялся было возражать, что чекистом не является, Хрущев резко оборвал его [167] .
В подобном же духе бывший чекист Михаил Любимов вспоминает собрание КГБ в 1960 году, на котором «какой-то упрямый генерал начал вдруг говорить с трибуны о "славных чекистских традициях"». «Какие традиции? — строго прервал его Шелепин. — Кровавые традиции ЧК осуждают на съездах партии!» [168]
167
Семичастный В.Незабываемое // Комсомольская жизнь. 1988. № 7 в книге: Аксютин Ю. В.Никита Сергеевич Хрущев: материалы к биографии. М.: Политиздат, 1989. С. 52-53.
168
Аюбимов М.День чекиста // Московские новости. 1998.15 декабря. № 49.
В то время само упоминание слова «чекист» могло вызывать резкие упреки. Такие фразы как «славные чекистские традиции» (когда-то бывшие клише) не могли уже восприниматься как нечто само собой разумеющееся.
Однако период, в течение которого слово «чекист» лишилось официального одобрения, продолжался недолго. К тому моменту, как Юрий Андропов был назначен председателем КГБ в 1967 году, слово «чекист» было уже окончательно реабилитировано. В тот год, к примеру, в советской прессе недвусмысленно заявлялось:
«Неслучайно почетное звание "чекист" вызывает глубокое уважение у нашего народа. Если человек зовется "чекистом", то считается, что это человек кристальной честности, бескорыстной преданности делу партии, бесстрашный в борьбе с врагами» [169] .
Возвышение советских органов госбезопасности после смерти Сталина и их апофеоз обычно связывают с периодом председательства Андропова в КГБ (1967-1982) и разгаром борьбы с инакомыслием в брежневские времена. Однако именно в хрущевскую эпоху термин «чекист» был «повторно очищен», а репутация и престиж секретной службы постепенно восстановлены. История органов госбезопасности в хрущевские времена до сих пор не привлекала особого внимания исследователей, главным образом потому, что ее затмевает Большой террор. Обсуждение этого периода обычно ограничивается рассказом о резком падении статуса, влияния и морального духа секретной службы. Взгляд исследователя концентрируется на либерализации и десталинизации, однако недавно рассекреченные архивные материалы указывают на необходимость внести довольно существенные коррективы в традиционный взгляд на хрущевскую эпоху. Теперь мы, к примеру, знаем, что из всех осужденных за антисоветскую агитацию и пропаганду в 1956-1987 годы 41,5% были признаны виновными в 1957-1958 годах — то есть в период, когда репрессивный аппарат был якобы обуздан [170] .
169
Захаров
170
Козлов В. А.Крамола: инакомыслие в СССР при Хрущеве и Брежневе. 1953-1982 годы // Отечественная история. 2003. № 4. С. 98.
Реабилитация чекистов включала в себя создание нового ряда ассоциаций, которые должны были символизировать разрыв со сталинским прошлым. В эпоху Хрущева термин «чекист» получил новое рождение и обрел новое содержание. Или, как скажет позднее Сахаров, после XX Съезда партии КГБ «стал более "цивилизованным", обрел лицо пусть не совсем человеческое, но уж во всяком случае не тигриное» [171] .
В этой главе мы проследим за изменениями стиля и риторики, с помощью которых описывалась деятельность КГБ в периоды председательства в нем Шелепина (1958-1961) и Семичастного (1961-1967). Именно Шелепин и Семичастный более других были связаны с кампанией по реорганизации и «ребрендингу» секретного аппарата в хрущевские годы. Как отметил Семичастный в своих мемуарах, именно ему и Шелепину удалось стереть образ Лубянки как «страшного места» [172] .
171
Сахаров А. Д.Неизбежность перестройки // Иного не дано: Судьба перестройки. Вглядываясь в прошлое. Возвращение к будущему. М., 1988. С. 1123.
172
Дом на Лубянке — не дом ужасов // Комсомольская правда. 2002. № 65. 4 ноября. С. 21.
Один из главных источников для написания этой главы — история советских органов безопасности, появившаяся в КГБ в 1977 году, под грифом «секретно» [173] . Этот источник позволяет уловить суть отдельных сторон деятельности КГБ (например, использование секретных информаторов), рассмотреть, как и когда происходили конкретные сдвиги в стратегии КГБ, а также проанализировать внутреннюю подоплеку тех или иных действий КГБ. Помимо этого источника использованы материалы, имеющиеся в открытом доступе, в числе которых пресса хрущевской эпохи, произведения массовой культуры (в частности, фильмы), а также более поздняя мемуаристика и недавние российские исследования, посвященные этому периоду.
173
Чебриков В.История советских органов. Книга была приобретена латвийским архивом и выставлена в Интернете на сайте архива центра российских и евразийских исследований Гарвардского университета: www.fas.harvard.edu/~hpcws/documents.htm
Серов: переходная фаза
Показательный пересмотр характера партийного контроля над органами безопасности после смерти Сталина начался с судебных процессов и казней в 1953 году Лаврентия Берии и членов комитета из его окружения. Обвинения, предъявленные подсудимым — шпионаж на иностранные разведки и тому подобное, — свидетельствовали о том, что никто так и не отошел от сталинской парадигмы, к тому же процессы в сталинском стиле сопровождались кампанией в прессе по демонизации осужденных [174] . На этом этапе образ Сталина оставался неприкосновенным. До XX Съезда партии в 1956 году Берия выступал в качестве козла отпущения Большого террора [175] .
174
См., например: Сурово наказать злейших врагов нашего народа // Комсомольская правда. 1953. 19 декабря. № 298. С. 2.
175
См.: Прыжиков А. В.Проблема культа личности в годы хрущевской оттепели // Вопросы истории. 2003. № 4. С. 49.
Следующим шагом в 1954 году стало выделение из Министерства внутренних дел секретной службы и преобразование ее в Комитет государственной безопасности (КГБ), который формально подчинялся Совету министров. Чекисты постепенно утрачивали свою власть, что отражалось в том числе и в выборе слова «комитет» (в противоположность «министерству»), которое подчеркивало коллегиальный принцип принятия решений в этой новой организации [176] .
Первым председателем КГБ стал Иван Серов (он был на посту председателя КГБ с 1954 по 1958 год). Старый украинский товарищ Хрущева, Серов также сыграл ключевую роль в некоторых печально известных операциях сталинской эпохи, включая катынские массовые расстрелы [177] и депортацию народов в 1944 году.
176
Эндрю К., ГордиевскийО. КГБ; Подберезкин А. К.Белая книга российских спецслужб. М.: Обозреватель, 1995. С. 39.
177
Серов руководил подобными мероприятиями на Украине; см.: Петров Н. В.Первый председатель КГБ генерал Иван Серов // Отечественная история. 1997. № 5. С. 25.