Трагедия 1941 года

Мартиросян Арсен Беникович

И едва ли не с порога опять попал если и не полностью «под колпак» британской разведки, то, по крайней мере, под пристальное ее наблюдение. Дело в том, что среди его ближайших друзей в Китае была знаменитая в те годы левая по своим взглядам американская журналистка — Агнесс Смедли. Именно она в немалой степени способствовала разведывательным успехам Зорге в Китае. Причем, и это надо прямо указать, на знакомство и установление с ней дружественных отношений Зорге был ориентирован непосредственно руководством ГРУ, которое почему-то игнорировало тот факт, что Агнесс Смедли давно находилась под очень пристальным вниманием британской разведки — как центрального аппарата, так и регионального подразделения в лице ее Индийского бюро. Потому что она была сильно замешана в левых интригах с индийскими националистами в Германии, где многие из них искали не только сочувствия, но и поддержки. А Смедли, которая наряду с сотрудничеством с американскими печатными СМИ, работала и на ряд германских газет. Под конец 20-х гг. интересы А. Смедли сместились на Китай, где она также установила серьезные связи с антиколониальным подпольем, в том числе и в зоне британского влияния. И опять угодила под пристальное внимание резидентуры британской разведки. В одной из своих первых корреспонденции из Китая она сама описала ситуацию вокруг нее, как ей чётко объяснили её же коллеги журналисты: «На юге (Китая. — A.M.) особенно сильна британская разведка. Можете быть уверены, что ей точно известно, когда вы прибыли в Китай, и всё остальное о вас тоже, вплоть до того, как часто вы меняете нижнее бельё». У британской разведки в Китае действительно были колоссальные возможности, и все, что было связано с А. Смедли, плотным потоком оседало в досье на нее. Зорге же быстро установил тесные отношения с

А. Смедли в Китае и, абсолютно не скрывая, контактировал с ней. Британская разведка имела все основания усматривать за этим не только творческим союзом двух талантливых журналистов некое проявление германо-американского содействия Советам в антибританской деятельности на китайском плацдарме. В данном случае следует иметь в виду, что и А. Смедли, и Р. Зорге уже тогда активно сотрудничали со знаменитым журналом «Zeitschrift fur Geopolitik» К. Хаусхофера. К тому же Зорге работал под своим настоящим именем и, следовательно, установить, что ранее задерживавшийся в Англии известный функционер Коминтерна и активист германской компартии Рихард Зорге и германский журналист в Китае Рихард Зорге — одно и то же лицо — не представляло особого труда. В Германии у британской разведки также была нехилая агентура, особенно в полицейских органах, тем более что из-за своей деятельности в Коминтерне он стал объектом особого внимания и полиции Веймарской Германии. Из-за совокупности этих обстоятельств уже в период китайской командировки Зорге находился под пристальным наблюдением британской разведки. Между тем Великобритания крайне нервозно воспринимала любые шаги СССР, Коминтерна и США на китайском направлении и вообще на азиатском азимуте. А Зорге, кстати сказать, несмотря на то, что дистанцировался от Коминтерна, один раз в Китае все же был вовлечен в деятельность бывших соратников по партийному подполью в связи с делом Ноуленса (Рудника), что поставило его на грань провала, тем более что даже руководство службы безопасности компартии Китая и то проведало о его разведывательной миссии и даже о его статусе резидента!? Более того. Бросалось в глаза британской разведке и такое обстоятельство. Её данные свидетельствовали, что на китайском плацдарме сосредотачиваются как громадные силы Коминтерна, советской разведки и дипломатии, так и просоветски настроенные представители Германии. Особую тревогу вызывали данные о том, что это представители ее военных кругов во главе с генералом Гансом фон Сектом, который в то время являлся германским военным советником у Чан Кайши. Между тем Г. фон Сект являлся «отцом-основателем» тайного советско-германского военного и военно-технического сотрудничества, в недрах которого впоследствии вызрел и тройственный заговор по оси Берлин — Москва — Токио с участием прежде всего генералов.

В свете известных геополитических страхов Великобритании насчет континентального блока, в том числе и с участием Китая, нетрудно представить себе те далеко идущие выводы, которые, очевидно, и сделала британская разведка из этих фактов. Она тем более не могла не сделать далеко идущих выводов, если учесть, что в Китае Зорге появился под руководством лица, издавна хорошо знакомого как британским спецслужбам, так и впоследствии контрразведкам многих стран, в том числе и нанкинского правительства — Улановского Александра Петровича (настоящие Ф.И.О. — Хаскелевич Израиль). Бывший анархист Хаскелевич ещё до революции бежал из ссылки в Туруханском крае за границу и более двух лет провел в Англии, Франции и Германии. В начале 20-х гг. работал разведчиком-нелегалом в Германии. Затем, вплоть до 1928 г., в Профинтерне, в качестве представителя которого побывал в командировках в Германии и Китае, и везде «засветился». С 1928 г. вновь в военной разведке. При выезде в Китай в качестве резидента и куратора Зорге очень быстро в очередной раз провалился и вынужден был покинуть страну уже в 1930 г. В том же году был направлен резидентом в Германию, где также быстро провалился. Хаскелевич очень хорошо был известен британским спецслужбам. И в период работы Зорге в Японии, куда он уезжал, обреченно зная, что бритты «сидят» у него «на хвосте»(он сам об этом говорил), Хаскелевич в очередной раз, но уже по-крупному «засветил» Зорге во время своего очередного провала в Дании, вошедшего в историю ГРУ как копенгагенский.

Когда Зорге в срочном порядке был отозван из Китая, он выдвинул новую идею — направить его в Японию в качестве журналиста и опять под своим же именем. Почему?! Почему эта его идея должна была совпасть с началом попыток Троцкого и антисталинской оппозиции установить контакты как с приведенными к власти в Германии нацистами, так и с представителями Японии?! Почему эта идея должна была совпасть с первыми попытками отца и сына Хаусхоферов установить союзнические отношения между Германией и Японией теперь уже на государственном уровне?! Ведь дорогу к будущей оси «Берлин — Токио» ещё в 1933 г. стал торить именно сын Хаусхофера — Альбрехт, с которым Зорге был близко знаком. Но вот ведь какое дело — с одной стороны, А. Хаусхофер был доверенным лицом самого Рудольфа Гесса. С другой же, Альбрехт Хаусхофер впоследствии стал активистом оппозиционной Гитлеру группировки Mittwochgesellschaft, в которую входили многие высшие правительственные чиновники, дипломаты, генералы (в частности, генерал Бек), представители научной интеллигенции и клерикальных, преимущественно католических, кругов. [135] Именно на эти силы, в том числе и на Р. Гесса, и пыталась выйти вдохновляемая Троцким антисталинская оппозиция. К слову сказать, ещё с коминтерновских времен Зорге был весьма близок с некоторыми ее лидерами, в частности с Бухариным и Радеком. Почему при таких обстоятельствах при выезде в Японию Зорге был остро сориентирован на установление отношений с формально малоизвестным помощником военного атташе Германии Ойгеном Оттом?! Ведь в тот период Отт мог представлять интерес не столько в указанной выше ипостаси, сколько как ближайший помощник последнего догитлеровского рейхсканцлера генерала К. фон Шлейхера, выполнявший в недавнем тогда прошлом функции особо доверенного связника между Шлейхером и Гитлером. Более того. В свое время Ойген Отт был одним из ближайших помощников генерала Ганса фон Секта, при котором и начиналось сотрудничество двух армий. Почему Зорге добивался получения рекомендательного письма именно к нему, в чем ему помог друг Отта — ведущий автор германской газеты «T"aglische Rundschau» д-р У. Зеллер, о чем и о ком еще надо было знать, чтобы обратиться с такой просьбой?! Прежде всего, откуда это знание?! Более того, после того как Шлейхер вынужден был уйти в отставку с поста рейхсканцлера, Отта попросту сослали в Японию на очень незавидную должность и в таком случае спрашивается, зачем он мог понадобиться до такой степени, что Зорге добивался у д-ра Зеллера рекомендательного письма лично к Отту?!

135

Кроме того, британская разведка, которая держала Хаусхоферов, особенно Альбрехта, под плотным наблюдением, знала также, что, например, последний находился в постоянном контакте и с левой антигитлеровской оппозицией, вошедшей в историю под обобщенным названием «Красная Капелла».

Прибыв в Японию под своим именем, Зорге опять оказался под пристальным вниманием британской разведки, тем более что одним из его близких друзей стал британский военный атташе в Японии, генерал-майор британской армии Фрэнсис Стюарт Пигготт. Кроме того, Зорге продолжил интенсивное сотрудничество со знаменитым и влиятельным в международных кругах журналом «Zeitschrift fur Geopolitik», где публиковал свои статьи о Японии, вызывавшие серьезный интерес во всем мире. Как корреспондент самого К. Хаусхофера и его журнала «Zeitschrift fiir Geopolitik», Зорге тем более привлёк внимание к своей персоне. Самым главным агентом Зорге в Японии стал Ходзуми Одзаки, который ранее также «засветился» перед британской разведкой своей близостью с Агнесс Смедли ещё в Китае (не исключено, что не без содействия бриттов Одзаки ещё в Китае арестовывался японскими спецслужбами). Как авторитетный специалист по Китаю, Ходзуми Одзаки по возвращении в Японию достаточно быстро сблизился с принцем Коноэ. А когда ради последнего было создано Общество Сёва — стал одним из его членов.

В 1935 г. в Копенгагене в очередной раз с колоссальным треском провалился Хаскелевич-Улановский. Датской контрразведке он, естественно, и даром был не нужен — арестовали, промурыжили, выгнали и всё. Однако все дело в том, что Дания — это старинная, ещё со времен Первой мировой войны «вотчина» британской разведки. И уж она-то на этом провале поживилась, тем более что попался её старый знакомый — Хаскелевич. Естественно, в силу жестких законов разведки Центр принял решение об отзыве Зорге из Японии. Обычно его приезд в СССР в 1935 г. представляют как вызов для отчета о проделанной на первом этапе легализации работе, а также для знакомства с новым шефом военной разведки — Соломоном Урицким. Внешне все оно так и выглядело, но действительная причина его отзыва — это очередной грандиозный провал хорошо знавшего Зорге Хаске-левича. Он провалился 19 февраля 1935 г., а к лету Р. Зорге окружным путем прибыл в Москву. Однако вызов Зорге в Москву после провала Хаскелевича стал фактическим подтверждением того, что старый знакомый британской разведки — Р. Зорге — находится в Японии по заданию советской разведки. При всем том, что его отъезд, естественно, был соответствующе легендирован, тем не менее совпадение по времени да при условии, что бритты его знали, автоматически давало серьезные основания для убежденности в том, что он отозван по указанию из Москвы из-за провала Улановского-Хаскелевича. И точно так же возвращение Зорге в Японию вызвало у британской разведки очередной прилив подозрений. Что советская военная разведка далеко не спроста и не только ради разведывательных целей вертится в Японии вокруг германского посольства (кстати, в это время послом Германии в Японии был Дирксен, занимавший перед этим назначением аналогичный пост в Москве), военного атташе Германии О. Отта и советника самого принца Коноэ. Именно не спроста, потому как в это время британская разведка по нарастающей получала агентурную и иную информацию о шашнях внутренней антисталинской оппозиции как с представителями Германии, так и Японии. Естественно, что ход мыслей в ее выводах был предрешен — она откровенно усмотрела в этом попытку под вывеской разведывательной деятельности реализовать основной замысел военно-геополитического тройственного заговора. К этому британскую разведку обязывала и информация, которая поступала из Голландии, где под ее «колпаком» оказался резидент советской разведки — уже упоминавшийся выше Кривицкий, который вошел в тесный контакт с германскими заговорщиками в кругу приближенных к бывшему германскому кайзеру. Ни одна разведка не рассматривает такие данные как случайность, тем более британская. Потому как получалось, что на плечевых концах тройственного заговора, грозившего трансформироваться в страшивший Великобританию континентальный блок, плотно висели представители советской военной разведки. Если вкратце резюмировать вышеизложенное, то выходит, что фигура хорошо известного британской разведке Рихарда Зорге стала чем-то вроде «меченого атома». Особенно это стало характерно, когда и британская разведка пронюхала о ведущихся между Берлином и Токио секретных переговорах насчет заключения Антикоминтерновского пакта, который в первую очередь был направлен не столько против Коминтерна и СССР, сколько против англосаксов.

Если исходить из собственноручных показаний Зорге в японской контрразведке, его главное задание в Японии состояло в том, чтобы «отвести угрозу войны между СССР и Японией». Однако такое задание не является сугубо разведывательным. Оно выходит далеко за рамки сугубо разведывательной миссии. Это задание на создание условий для оказания массированного политического влияния в выгодном для СССР направлении. Причем на основе использования прямо на месте добытой разведывательной информации. То есть разведывательная миссия Зорге в Японии изначально преследовала цели влияния на политику Японии! Результат это дало только в 1941 г. А до этого за кулисами цели «отвести угрозу войны между Японией и СССР» достаточно легко было вести и иную работу по оказанию влияния — например, в рамках тройственного заговора. Тоже ведь «отвести войну»! Очевидно, не случайно поэтому, что, по свидетельству специалистов ГРУ, «план организации резидентуры в Токио (1933), определяющий цели создания и общие задачи резидентуры, излагающий предварительную схему ее организации и перечень намечаемых оргмероприятий, не был зафиксирован каким-либо специальным документом»! Проще говоря, как ни странно, не сохранилось никаких специальных документов, фиксирующих цели создания, общие задачи и план организации токийской резидентуры Зорге. А ведь это просто немыслимо! Тем более что разработкой операции «Рамзай» руководил лично начальник военной разведки Я. Берзин. Значит, в разведывательной миссии Зорге в Японии, по меньшей мере, было нечто такое, чего даже Берзин не захотел доверять бумаге вопреки всем правилам планирования и проведения разведывательных операций. Так вот и спрашивается, что же это должно было быть, если даже сам шеф военной разведки Я. К. Берзин был репрессирован в рамках дела о военном заговоре, а Зорге попал под долгосрочный прессинг недоверия со стороны Москвы?! Кстати говоря, с 1932 г. военную разведку курировал не кто иной, как будущий подельник Тухачевского — Ян Гамарник.

Как это ни странно, но ответ на поставленный вопрос давно лежит на поверхности — он сосредоточен в самом названии операции и псевдониме Зорге в период работы в Японии. Ведь что такое «Рамзай»?! Это слегка искаженная фамилия основателя (современного) обряда и идеологии шотландского масонства Эндрю Майкла Рамзея (иногда переводят как Рамсей; 1684–1743 гг.) Это одна из уникальнейших фигур в истории (современного) масонства первой половины XVIII века. Операция, которую он в свое время провел на масонской стезе, уникальна именно тем, что он длительное время работал как двойной и даже тройной агент. С одной стороны, втерся в доверие английским и французским якобитам, с другой — сумел добиться статуса доверенного лица регента Франции Филиппа Орлеанского (он ему даже пенсию пожаловал и возвел в ранг кавалера ордена св. Лазаря), постепенно переориентировав его с конфронтации с Англией на сотрудничество с Лондоном. При этом один из секретов Полишинеля его успехов на этой ниве заключался в том, что он сначала превратился из Павла в Савла, то есть из протестантов перешел в католичество, а затем, по возвращении в Англию, повторил эту же операцию в обратном направлении. То есть из Савла вновь превратился в Павла, правда, формально не возвратившись в протестантизм, и оставаясь католиком, получил столь мощнейшую закулисную поддержку, что был удостоен степени доктора гражданского права в Оксфорде, что для католика в начале XVIII века просто немыслимое дело. История Рамзея хорошо известна спецслужбам.

Так вот в том-то все и дело, что аналогия с операцией «Рамзай» едва ли не полная. Зорге ведь тоже поначалу из Павла превратился в Савла, то есть из известного коммуниста «превратился» в «заядлого нациста». И «оседлал» каналы важнейшей информации между Берлином и Токио — основными тогда противниками СССР, но в то же время и основными потенциальными партнерами по тройственному заговору германских, советских и японских генералов и евразийцев, в число которых с советской стороны входили многие видные представители антисталинской оппозиции — Бухарин, Радек и т. д.

Естественно, что со временем неизбежно настала ситуация, когда Зорге и верили, и не верили одновременно. Иногда просто верили или просто не верили, а затем, после 1937 г., настало время, когда ему перестали верить уже с большим смыслом. В духе 1937 года. Потому что все, что было сказано выше, едва ли не мгновенно сложилось один к одному. В такой ситуации любая разведка начинает косо смотреть на своего сотрудника или агента. Ничего не поделаешь, законы разведки, увы, более чем суровы. К тому же следует учесть, что с разрешения руководства разведки Зорге пошел на вербовку абверу. Рано или поздно, но и это тоже должно было сыграть злую шутку. Ведь автоматически возникает вопрос — а кому он в первую очередь сообщает добытые сведения?! Не говоря уже о том, что тут же маячит и другой вопрос — а все ли он сообщает в Центр?!

Что касается его роли перед войной, то здесь необходимо сказать следующее. Он не сыграл какой-либо особой роли в определении времени и особенно даты нападения, сколь это ни печально для сильно укоренившейся под воздействием массированной пропаганды легенды. Не сыграл потому, что постоянно находился в зоне усиленной дезинформации германского командования. Это не его вина. Но нужно же ясно понимать, что одним из главных каналов распространения дезинформации накануне войны были германские посольства за рубежом. А Зорге и был тесно связан с германским посольством в Токио. И так или иначе, но он поглощал ту информацию, которая становилась ему известной в посольстве. При этом следует иметь в виду, что и германское посольство в Токио также абсолютно несознательно потчевало его дезинформацией. Посольские работники, включая самого посла Ойгена Отта, сообщали ему только то, о чем их информировал Берлин. А Берлин-то сам гнал «дезу», не предупреждая даже посла, с которым и дружил Зорге. И в том невероятном потоке дезинформации даже такому сильному уму, как у Зорге, было не под силу сразу отделить зерна истины от плевел. Именно по этой причине он несколько раз сообщал дезинформационные сведения о дате нападения. Когда же разведчик и так находится под подозрением, то любое его не подтвердившееся сообщение автоматически приводит к усилению подозрений в том, что он дезинформирует, чуть ли не сознательно. Увы, это жестокая реальность разведки, которую надо понимать. И нужно время, обстоятельства и факты, которые смогут переломить такое отношение Центра к разведчику. Да и, если уж совсем откровенно, непревзойденная сила Зорге как разведчика-аналитика, исследователя и геополитика заключалась не в способности ежедневно добывать ту или иную информацию, хотя он постоянно и был занят этим тоже, а в интеллектуальной способности осуществлять глубочайшие анализы ситуации в той или иной области интересов Москвы на Дальнем Востоке. Тут он был просто бесподобен. Его разведывательно-геополитические анализы до сих пор являются непревзойденными образцами высочайшей аналитической работы. Достаточно почитать статьи, которые он опубликовал в журнале Хаусхофера, чтобы немедленно согласиться с этим.